— Нет-нет, почему она хочет выбрать меня темой диссертации?
Робби захлопал глазами:
— А! Она же специализируется по криминологии. Я ей рассказал, что ты — белая колдунья с демонской копотью, спасшая такой ценой чужую жизнь. Что можно быть хорошей и иметь на душе копоть. — Он запнулся, спросил: — Ничего же я плохого не сказал?
Я мысленно встряхнулась и кивнула:
— Ничего, конечно.
— На вот. — Он протянул мне конверт с билетами. — Не забудь.
— Спасибо. — Я сунула билеты в карман, наткнулась там на твердый шарик слезы баньши. — Может, поменяю на более ранний рейс.
— Это будет потрясающе! Мы будем очень, очень рады, ты только нам дай знать, чтобы прибрали в одной из гостевых комнат. — Он улыбнулся в тридцать два зуба: — Ты всегда желанный гость.
Я обняла его на прощанье, отступила и открыла дверь. В ночи ощущалась сухая резкость, и я посмотрела на Маршала — он ждал, глядя, как я иду по расчищенной дорожке. Включился свет на крыльце, я помахала рукой тени у окна. Последние слова Робби все крутились в мозгу и крутились, и я их повторяла и повторяла, пытаясь понять, чем же они мне не нравятся.
— В молл? — спросил Маршал жизнерадостно, когда я села. Может, был рад, что я спасла его от разговора с мамой, зачастую одностороннего. Вручила ему завернутый пирог, и он замычал весьма одобрительно.
— Да, в молл, — ответила я и пристегнула ремень.
В машине было тепло, заиндевевшие окна оттаяли, но меня вдруг пробрало холодом, когда до меня дошел смысл последних слов Робби и я даже заморгала, переваривая. Я всегда желанный гость. Я понимала, что он хотел выразить самое искреннее гостеприимство, но то, что ему нужно было это сказать, значило гораздо больше. Он женится. Он строит свою жизнь и встраивается в нее, находя себе место под солнцем. Он женится, и будет уже не только моим братом, но еще и чьим-то мужем. И пусть мы с ним всю жизнь ругались, но сейчас рвется связь — рвется уже тем, что он больше не одинок. Он становится частью иного целого, и когда приглашает меня в это целое, абсолютно ненамеренно сообщает мне, что я там — человек со стороны.
— Торты у твоей мамы изумительные, — сказал Маршал, и я улыбнулась ему через все широкое сиденье машины.
Он включил передачу и осторожно, помня про лед, двинулся с места, медленно направляясь к моллу.
— Да, отличные, — ответила я в мрачном настроении.
Может быть, надо смотреть по-иному? Я не потеряла брата, а приобрела сестру?
Ага. Как же.
Глава одиннадцатая
У края толпы я остановилась, не сводя глаз со спокойного вампира, которого провели под желтой лентой к ожидающим у тротуара машинам ОВ.
— Понятия не имею, — говорил вампир в наручниках удивленным голосом. — Мне глубоко плевать, что думает о моей матери какой-то там вервольф. Он меня просто разозлил.
Ответ неживого конвоира потерялся в шуме, и эти двое вошли в суматоху и неразбериху мигающих огней, шести стоящих у тротуара джипов ОВ, двух фургонов телевидения, восьми машин ФВБ и всего того народа, что на всем этом приехал. У всех машин горели фары, у кого были вертелись мигалки. В холодном воздухе веяло ощущением финала, и я вздохнула. Успела к шапочному разбору.
Ждать Маршала, который никак не мог припарковаться, я не стала — его все равно не пропустят. Я бы не удивилась, если бы и со мной не все гладко вышло: хоть меня и пригласили, а ФВБ мне больше не доверяет. Предрассудки идиотские. Сколько еще раз я себя должна проявить?
Задрав подбородок и оглядывая местность, я пробиралась туда, где желтая лента подходила к стене. Надо будет проскользнуть под ленту и надеяться на лучшее. Но моя попытка поднырнуть под ленту позорно провалилась, когда мы чуть не столкнулись лбами с некоей личностью, пытавшейся проделать то же самое.
— Здравствуй, Том, — сказала я с кислой рожей, подаваясь назад. — Все время мы с тобой друг на друга натыкаемся.
Бывший агент ОВ выпустил ленту. Изумление на его лице сменилось злобной досадой, он хотел было что-то сказать, потом стиснул зубы, молча сунул руки в карманы и пошел прочь.
Я в удивлении смотрела ему вслед, пока его не скрыли снег и толпа.
— М-да, — пробормотала я себе под нос.
Потом, слегка разочарованная, что не удалось поругаться, я поднырнула под желтую ленту и дернула ближайшую к себе дверь, желая убраться с холода. В тамбуре между двумя дверями ветра уже не было, и стали слышны гулкие голоса, повышенные от злости и досады. За внутренними дверями стояли группой сотрудники ФВБ в мундирах, и я решила, что это мой лучший шанс.
— Пардон, мэм, — произнес низкий голос, и я — инстинкт! — успела отдернуть руку от внутренней двери раньше, чем на нее опустилась чужая толстопалая рука.
Это был неживой вампир — весьма молодой, судя по виду, — поставленный охранять эту дверь. С колотящимся сердцем я подбоченилась, окинула его взглядом с ног до головы.
— Я из ФВБ, — сказала я, и он засмеялся. Синие ободки глаз стали уже, когда он напустил на себя ауру.
— Колдуны на ФВБ не работают, — сказал он. — А вот на репортера вы очень похожи. Вернитесь за ограничитель, мэм.
— Я работаю без ограничений, и я не репортер, — сообщила я, глядя в чисто выбритое лицо. В любой другой момент я бы остановилась полюбоваться, но сейчас спешила. — И кончай баловаться с аурой, — сказала я ему в раздражении. — Моя соседка таких как ты на завтрак пачками ест.
Глаза у вампира стали совершенно черными, фоновый шум рева рассерженных голосов вдруг исчез. У меня от лица отлила кровь, я вдруг оказалась прижата спиной к наружной двери.
— Я бы тебя глотнул на завтрак, — понизил голос вампир, и этот голос будто прохладным туманом окружил мою душу. Но вспыхнувший пульсацией шрам резко выдернул меня в реальность. Терпеть не могу, когда вампиры меня не узнают.
Я рефлекторно прикрыла шею, но тут же заставила себя опустить руку и открыть глаза.
— Пойди поймай себе крысу, — ответила я, хотя от его игры с моим шрамом стало очень приятно. Мысли перескочили к Айви, я проглотила слюну. Вот это мне совсем сейчас не надо.
Мальчишка-вампир заморгал от неожиданного сопротивления, потом с некоторым смущением меня мысленно отпустил. Черт побери, пора мне научиться мертвых не провоцировать.
— Эй, Фаркус! — крикнул мужской голос из-за стекла, и вампир обернулся, но так, чтобы не выпускать меня из виду. — Не трожь ведьму. Это Морган, фэвэбэшная подстилка.
Фаркус отпрянул, и ободок синих глаз стал больше от изумления.
— Вы Рэйчел Морган? — спросил он, потом засмеялся, показывая острые клыки, и почему-то это меня взбесило больше заигрываний с моим шрамом.
Я поперла вперед:
— А ты Фаркус-рифма-Маркус, сопляк вампирский. Уйди с дороги!
Смех оборвался, когда я его оттолкнула. Он глухо заворчал мне вслед, а я открыла дверь и вошла в тепло молла.
Симпатичный был молл, насколько это слово может вообще к моллу относиться. Ресторанчики на переднем плане, широкие пролеты и два этажа — все, чтобы приятно заниматься шопингом. Я медленно расстегнула пальто и размотала шарф, осматривая открытую зону. Слишком поздно я приехала, чтобы что-то делать. В воздухе висел густой удушающий запах разозленных вервольфов и острый пряный запах разозленных вампиров, смешивающиеся с ароматами бургеров, жареной картошки и азиатских блюд, загубленных слишком большим количеством жира. И над всем этим — звуки инструментальной попсы восьмидесятых. Сюр какой-то.
У окружающих лавок на обоих уровнях двери были закрыты, за ними столпились продавцы, оживленно сплетничая. На нижнем этаже царил хаос — несколько столов ощерились переломанными ножками, все сдвинуто, все перевернуто. Красные мазки на полу и поваленной мебели заставили меня задержаться, пока я не сообразила, что кровь расплескивается по-иному. Это был кетчуп — вот почему, быть может, люди сбились у прилавка с мороженым. В основном обоего пола сопляки с избытком черного в одежде, но были и поздние покупатели, рискнувшие прийти в часы шопинга внутриземельцев. Вид у них был испуганный, но и только — медики вокруг не суетились.
На другом конце ресторанного дворика собрались внутриземельцы, и вот отсюда-то и пойдут судебные иски. У большинства на руках или ногах — повязки из подручного материала. Один на полу без сознания. Вервольфы и вампиры — колдуны, как и люди, понимают, что когда дерутся хищники, надо убираться с дороги. Здесь было тихо, и выглядели бывшие драчуны смущенными, но не обозленными. Суматоха прекратилась так же быстро, как началась. Так где же эта маленькая зачинщица? Среди ходячих раненых я не видела никого, подходящего под описание Миа.
Остановившись в середине открытого холла, я вытащила из сумки амулет-локатор с каким-то неуловимым дурацким чувством оптимизма. Может быть, я все-таки все правильно сделала, сама того не зная? Но кружок гладкого дерева так и остался в моих руках деревом — ни покалывания, ни свечения. Ничего. Или я накосячила с зельем, или Миа здесь нет.
— Черт, — прошептала я, хмуря брови. Давно я не делала ошибок в колдовстве. Сомневаться в своих способностях — не слишком помогает, когда работаешь с высокой магией. Сомнение в себе ведет к неудачам. Черт побери, а если я когда-нибудь напортачу всерьез и разнесу себя в клочья?
Послышался знакомый перестук каблуков Айви, и я обернулась, сунув амулет обратно в сумку. Я была страшно рада ее видеть. Доставить баньши, даже в наручниках, — куда проще такое сказать, чем сделать. Вот почему, наверное, ОВ смотрит на ее поступки сквозь пальцы — если вообще не покрывает.
— Я думала, ты на работе, — сказала я, когда она подошла, и Айви пожала плечами:
— Рано закончила. — Я ждала продолжения и была разочарована, когда Айви мотнула головой: — Ноль. Ничего нового не узнала.
С ней был Дженкс, и он сел на мой подставленный кулак. Был он усталый и замерзший.
— Опоздала, — сказал он. — Все интересное пропустила.
Проходивший мимо вампир в наручниках зарычал на нас, пытаясь почесать свежие волдыри на шее.