От тихих стонов Стриж, соблазняющей Айви, у меня в животе свернулся узел, и становился все туже, по мере того как разворачивались передо мной интимные моменты их прошлого. Предметы перед глазами расплывались, а я пыталась себя отделить от того, что происходило, но сочетание страха с феромонами вампиров разрывало поставленные разумом барьеры, и вдруг с внезапностью пощечины нахлынуло воспоминание о Кистене.
Я ахнула, удерживая дыхание, чувствуя, как становится пустым мое лицо. Я медленно опустилась по стене, вжалась в угол. Это было воспоминание не о Кистене, а о его убийце. Это было так близко к тому, что делала сейчас Стриж с Айви, что я вспомнила, как отбивалась сама.
Господи, подумала я, зажмуривая глаза, стараясь не дать воспоминанию развернуться, но не могла… не могла его остановить, и вот, сидя скрючившись у стены, — я вспомнила.
Убийца Кистена хотел силой вовлечь меня в кровавую оргию, как поступала сейчас Стриж с Айви. Задержав дыхание, я прижала руку к шее, а в сознание просачивалась память, как он играл с моим шрамом. Я помню, он прижимал меня к стене, зачаровав. Помню волны страсти, рождаемые легчайшими прикосновениями, страсти, смешанной с омерзением, отвращением — и желанием. Пальцы у этого вампира были шершавые, агрессивные, и я была в смятении. Сейчас звуки тяжелого дыхания Айви, ищущей в себе силы сказать «нет», породили воспоминания, как то же самое пытаюсь сделать я. Знакомые звуки, черт побери, до ужаса знакомые.
— Нет! — шептала Айви, и у меня губы тоже складывались в это слово. Я тоже тогда сказала нет, а потом умоляла его меня укусить, ненавидя себя за то, что извивалась от желания. Я снова чувствовала, как качается катер, ощущала спиной стену, вцеплялась руками в этого вампира, как вцепилась сейчас в свои колени.
У меня выступили слезы. Да, я умоляла, как сейчас уже готова умолять Айви.
И я вспомнила, что мне помешал Кистен. Вспомнила зрительно, как Кистен, в смятении, сам на себя непохожий, оттолкнул нас друг от друга, чтобы я снова обрела волю. Он это сделал, зная, что второй вампир снова прекратит его жизнь, но он так любил меня, что тень памяти об этом пробила барьер его первой смерти, и он принес эту жертву.
Во мне вскипел гнев, сметая жалость к себе, давя вызванный Стриж и Айви восторг, от которого стучал в висках пульс, проясняя мне зрение. Вскинув голову, я вытерла слезы, жалея, что не могу так же стереть осколки воспоминаний, но я знала, что теперь никогда этого не забуду. Я смотрела на Стриж и на Айви, и сердце у меня разрывалось от жалости к подруге, страдающей неимоверно лишь потому, что она такая как есть, и ее болевые точки так тесно привязаны к ее же сильным сторонам. Кистен спас меня — я могу спасти Айви.
Айви дрожала, полураскрыв губы, закрыв глаза, забыв, как произносится слово «нет», погружаясь в сладость, которую не могла отвергнуть. Торжество победителя читалось на лице Стриж, она ткнулась Айви в шею носом и глаза ее почернели от ощущения власти над Айви. Она возвышалась, сталкивая Айви вниз.
Я стиснула зубы, в памяти всплыл запах сырого цемента. Встала на ноги — во рту возник вкус холодного и сухого железа. Я шагнула вперед, сжав кулаки, потому что меня наполнила память — как я перебираю пальцами короткие черные волосы на чужом затылке. На затылке убийцы Кистена.
Стриж застонала, ахнула, выгнулась, вжимаясь в Айви, подстегивая ее, не видя ничего вокруг, не видя моего приближения.
Я чуть не опоздала. У Айви мокро заблестели клыки, давний жар сверкнул во мне от воспоминания, как они плавно в меня входят, смешивая боль и радость в нереальном приливе адреналина с эндорфинами. Дрожа, я втянула воздух.
— Прости меня, Айви! — прошептала я и ударила ее кулаком в живот.
Дыхание шумно вырвалось из нее, Айви пошатнулась, схватившись за живот, пытаясь вдохнуть.
— Ах ты, сука! — взревела Стриж, слишком ошеломленная, чтобы действовать, ощущающая только потерю вырванной у нее радости укуса. Если бы я ударила ее, она бы реагировала инстинктивно и меня бы уже не было в живых. Даже умирая, Кистен мне преподал еще один урок. Он бросился на своего убийцу и поплатился за это посмертным существованием. Он погиб за меня. Погиб за меня.
Айви сделала первый мучительный вдох, я бросила на нее мимолетный взгляд и встала между ними в оборонительную стойку.
— Оставь Айви в покое!
Стриж завопила в бессильной ярости. Глаза у нее почернели, пальцы согнулись как когти, но как-то раз я ей уже всыпала как следует, и она знала, что я с ней справлюсь.
— Айви? — окликнула я ее и рискнула покоситься назад и увидеть, что она все еще бьется в судорогах жажды крови, хотя и вздохнуть толком не может. Блин горелый. Я не ожидала, что придется бороться сразу с двумя. — Айви! — рявкнула я, огибая ее сзади, а другим глазом присматривая за Стриж. — Посмотри на меня. На меня посмотри! Подумай, как ты завтра будешь сама себе в глаза смотреть!
Не в силах разогнуться, она глядела на меня из-под завесы волос. Потом она сделала вдох, потом еще один. Стриж справа от меня тряслась от неутоленного желания, и Айви, бросив на нее взгляд, передернулась от ужаса.
— Подумай про завтрашний день! — повторила я, видя, что к ней возвращается сознание обстановки. — Еще ничего не случилось, Айви. Ты не потеряла самообладания, ты осталась прежней.
Она заморгала. Вокруг зрачков стал медленно появляться коричневый ободок.
— Бог мой! — прошептала она. И вдруг выпрямилась.
— Ах ты мелкая… вампирша! — крикнула она. — Как ты могла так со мной поступить?
Айви шагнула вперед, и я встала между ними. Стриж у меня за спиной в страхе вжалась в угол.
— Айви, не надо! — приказала я.
Но глаза у нее оставались почти черными, и тяжелым грузом обрушился на нее страх того, что чуть не случилось только что — что она чуть не поддалась инстинктам. Меня пробрало холодком, мурашки пошли по коже.
— Пойдем отсюда, — сказала я, и Айви разжала зубы. Я с облегчением вздохнула, еще раз с наслаждением втянула в себя воздух. Айви восхитительно пахнет, когда разозлится.
Стриж смотрела, как Айви вновь овладевает собой, и знала, что эту возможность дала ей я — и тут блондинка не выдержала.
— Она моя! — крикнула маленькая вампирша и бросилась на меня, рыча и скаля клыки.
Я нырнула вперед — и в ушах отдалось тихое «Уф!» выходящего воздуха. Стриж рухнула рядом со мной обмякшей грудой, а я посмотрела на Айви, не успев разогнуться. Боль отчаяния и предательства сменили в ней голод, а глубже под этими чувствами была благодарность.
— Ты ее не получишь! — всхлипывала Стриж, свернувшись в клубок от жалости к себе. — Она моя! Моя! Я тебя убью. Убью как Пискари!
Айви протянула неуверенную руку, помогла мне встать.
— Ты цела?
Я посмотрела на нее, стоящую между мной и ревнивой смертью. Глаза Айви стали почти карими, страдание, отражающееся во взгляде, — знакомым. Я обернулась к Стриж — маленькая вампирша, перепуганная, лежала и всхлипывала. Сделав быстрый вдох, я вложила руку в ладонь Айви, и Айви помогла мне встать.
— Ага, — шепнула я, пошатнулась, встала ровно. Цела-то цела, но не так чтобы невредима.
— Я думаю, нам пора, — сказала Айви, не глядя на Стриж Она пошла к двери, я посмотрела на узницу:
— Мы не получили того, за чем пришли.
— Плевать.
Айви постучала ладонью по двери, и когда на этот звук появился Милтест (на крики он не пришел), Стриж впала в ярость.
— Сука! — заорала она, снова на меня бросаясь, но Айви была готова, и Стриж напоролась прямо на ее выставленную ладонь. У меня сердце заколотилось быстрее — так молниеносно это случилось.
Стриж отшатнулась, ловя ртом воздух. Лицо она закрыла руками, но видна была стекающая из носа кровь. Плача уже навзрыд, белокурая вампирша свалилась на диванчик, спиной к нам, и я только что не выбежала в открытую дверь, но Айви задержалась. Из коридора я смотрела, как она любовно положила руку на плечо Стриж.
— Прости меня, — услышала я ее шепот. — Я любила тебя. Но так жить я больше не могу.
Стриж сильнее сгорбилась, сжимаясь в комок.
— Я ее убью! — выговорила она сквозь рыдания. — Если ты с ней останешься, я ее убью!
Меня пробрало холодом — не от ее слов, но от той любви, с которой обняла ее Айви.
— Нет, не убьешь, потому что не Рэйчел показала мне, что я заслуживаю любви. Это сделала ты. Расскажи, кто приезжал к Пискари.
— Уйди! — всхлипнула Стриж, слабой рукой отталкивая Айви. На белом спортивном костюме алела кровь, и Милтест застыл, увидев ее.
— Кто приезжал к Пискари, кроме тех, кто в списках? — спросила Айви настойчиво, и Стриж сдалась. Дрожь ее прекратилась.
— Никто, кроме Кистена, — произнесла она тихим вежливым голосом — Раз в неделю, через три дня после тебя. Больше никто.
Я вздохнула — снова наваливалась эта сволочная депрессия. Пустой номер. Ничего не узнали.
— Я тебя любила, Айви, — шепнула Стриж безжизненным голосом. — Уходи и никогда не возвращайся.
Айви встала, опустив голову, постояла, беря себя в руки, потом повернулась и решительно пошла к двери, обдав меня на ходу волной вампирского ладана с едкой ноткой недовольства. Клацая каблуками по полу, она пошла одна по коридору.
Я бросилась следом. Услышала за спиной, как Милтест запирает дверь, потом зазвучали шаги обутых в сапоги ног.
— Как ты? — спросила я Айви, не в силах сама понять, что она чувствует.
— Ничего, она придет в себя, — сказала Айви, стиснув зубы и не глядя на меня.
Милтест нашарил замок, поднес к нему карту и отступил, пропуская Айви вперед.
— Не могу поверить, что вас не укусили! — сказал он с откровенным боязливым восхищением.
Я прищурилась и подумала, что меня сюда пропустили, ожидая, что меня вынесут раненой или мертвой. Вот он — хороший белый колдун, имеющий благословение правительства на черную магию. И если я сделаю одно неверное движение — он отреагирует.
Я с неприятным чувством отвернулась от него и пошла догонять Айви.