Приказом военного губернатора Аткарского, Балашовского, Камышинского уездов Саратовской губернии Генерального штаба полковника Манакина, данным в в Новочеркасске 16 (29) октября 1918 г., объявлялось восстановление нормального гражданского управления в соответствии с правовыми нормами ВВД в Саратовской губернии. Впредь до особого распоряжения очищенный район объявлялся на военном положении. «Крестьяне саратовцы! Донцы несут вам освобождение», – говорилось в приказе.
Офицерам и военным чиновникам до 47 лет объявлялась мобилизация, являться необходимо было не позже чем на вторые сутки после освобождения их местности.
Запрещались самочинные реквизиции, обыски и аресты.
До восстановления правительственных учреждений устанавливалась должность районных начальников, на них возлагались обязанности по восстановлению низших земских самоуправлений.
Местное население в три дня по освобождении обязывалось сдать оружие, как оставленное большевиками, так и находившееся в личном пользовании. Желающие сохранить оружие должны были обращаться за разрешением к районному начальнику.
Для пополнения рядов Саратовского корпуса, ядро которого – добровольцы, изгнанные красными, Манакин предлагал добровольно встать в ряды «всем саратовцам, которые поняли обман и разбой большевистского правительства».
Кроме того, по приказу атамана, для составления частей постоянной армии объявлялась мобилизация молодежи призывов 1918 и 1919 гг. Призванным надлежало являться в собственном обмундировании, за которое будет уплачено. Место и срок сбора – по указаниям районных начальников599. Согласно недоброжелательной интерпретации И. Рыженко, последовала мобилизация до 45 лет, стариков направили в обозы, общественные запасы забрали. Мужики взвыли, но недовольных отправляли в глубокий тыл, а то и под расстрел600. Однако это был приказ «на вырост». На следующий день последовал приказ № 9 17 (30) октября, касавшийся доступного человеческого ресурса; им объявлялась мобилизация всех мужчин-беженцев Саратовской губернии на территории Донской области, способных носить оружие, от 18 до 40 лет, для пополнения частей корпуса. Задача была в том, чтобы дать возможность самим жителям встать с оружием в руках на защиту родной земли. По мере очищения территории губернии и водворения беженцев по домам старшие возрасты должны были отпускаться.
Всем подлежащим мобилизации надлежало явиться к 1 (14) ноября распоряжениями окружных атаманов, отдела по устройству беженцев и комитета беженцев в Михайловку в распоряжение начальника Отдельной бригады Саратовского корпуса генерал-майора Оссовского. Всем подлежащим мобилизации, еще не зарегистрировавшимся в отделе по устройству беженцев, зарегистрироваться у окружных атаманов. Уклонявшимся грозила ответственность601.
Частные примеры демонстрируют, что приказ исполнялся: например, плененный красными чиновник военного времени В. Власов 1-го отдельного артиллерийского дивизиона из граждан Саратовской губернии был призван во время проживания в Таганроге602.
6 (19) ноября, как мы знаем, мобилизация была объявлена приказом командующего войсками Усть-Медведицкого района. Теперь уже, благодаря истории со 2-м Иловлинским полком, был район Саратовской губернии, способный давать ресурсы и требовавший восстановления управления. Приказ корпусу 15 (28) ноября требовал максимальной инициативы от районных начальников; местные призываемые должны были на месте сводиться в роты и батальоны, по возможности вооружаться с присвоением названия села или волости и отправляться в части.
На линии фронта на первом месте оказывались военные вопросы. Так, комендант этапа № 5 в Ольховке 11 (24) ноября предписывал волостным правлениям назначать из жителей охрану телефонных проводов603. Со временем охрана телефонных линий «технологизировалась». Комендант этапа № 6 прапорщик Новиков приказом № 1 3(16) января 1919 г. по Каменному Броду и Успенке объявлял о частых порывах телефонных линий и предписывал жителям строго следить за их сохранностью. Хозяин дома, где пролегает провод, в случае порыва рассматривался как соучастник. Волостным старшинам предписывалось распорядиться старостам о назначении постов от монастыря до Ольховской дороги, а дежурным перед своей сменой являться в комендантское управление для получения словесных приказаний604. Воинские начальники могли объявлять военное положение в пределах одной волости, в прифронтовой полосе появилась система пропусков605.
Начальник штаба фронта полковник Коновалов писал Татаркину 10 (23) ноября (копия Манакину): дабы скорее завершить формирование 2-го и 3-го батальонов 5-го Саратовского полка, комвойск приказал захваченные в сегодняшнем бою винтовки, часть пулеметов и всех (слово вписано в документе сверху) пленных передать в распоряжение полковника Манакина. «Чем скорее вооружим Саратовские полки, тем скорее они начнут помогать нам»606. Однако через неполную неделю, 16 (29) ноября, подполковник Иванов, за начштаба войск Усть-Медведицкого района, объявлял наштакору Саратовского: «В настоящее время для вооружения саратовцев инспектор артиллерии войск района может отпустить 100 русских и 50 итальянских винтовок»607 – настоящее богатство для нескольких тысяч призываемых. На следующий день он обращался к подполковнику Ситникову в Филоново ввиду необходимости вооружить части Саратовского корпуса, «куда ежедневно прибывают мобилизованные крестьяне», не найдет ли тот возможным уделить некоторое количество винтовок и пулеметов?608
Генерал Яковлев докладывал командарму 19 ноября (2 декабря): «Мобилизация жителей занятых районов Саратовской губернии имеет успех. Саратовский корпус получает людей, но не имеет возможности их вооружить». Яковлев отдал все, что мог, Хоперский район также помочь не может. Необходима срочная присылка не менее 5000 винтовок и 30 пулеметов с лентами. В этом случае явится возможность дать корпусу ответственный участок, освободив таким образом сколько-то казачьих частей. Генерал ходатайствовал о внеочередной посылке просимого609.
Подполковник Иванов вновь тормошил подполковника Ситникова 20 ноября (3 декабря): «Вы взяли у Новохоперска много оружия и пулеметов; не откажите уделить часть на вооружение Саратовского корпуса». Начштаба просил указать, куда присылать приемщика, видимо этой деталью подчеркивая безальтернативность передачи трофеев610. Однако Ситников не проявил энтузиазма в поддержке соседа, винтовки пришлось искать ближе и по линии непосредственного подчинения. Хотя трофеи при взятии Новохоперска действительно были впечатляющими.
21 ноября (4 декабря) 1918 г. уже генерал Яковлев приказывал Татаркину и Манакину взятые конницей 1000 винтовок передать на вооружение Саратовского корпуса, для чего из штакора выслать приемщиков611. 29 ноября (12 декабря) за наштавойск Иванов передает войсковому старшине Сутулову в Ореховку приказ командующего войсками срочно выслать в Гуров взятые им 200 винтовок для вооружения частей Саратовского корпуса612. 4(17) декабря подполковник Иванов требовал от подполковника Дронова, начальника штаба Камышинской группы, срочно телеграфировать, прибыли ли в распоряжение комкора Саратовского 2 легкие пушки и 2 гаубицы. О прибытии их и постановке на позицию комфронт приказал срочно донести613.
Естественно, корпусу требовались не одни только люди и винтовки. По приказанию военного губернатора № 1742 22 ноября (5 декабря) (приказ № 4 районного начальника Е(арицынского и и. д. Камышинского уездов 23 ноября (6 декабря)) последовала мобилизация в указанных уездах лошадей с фурами и упряжью. Сборный пункт был в Ольховке. Мобилизация проходила в три очереди. Перечень сел позволяет оценить масштаб освобожденного на тот момент района.
Первая очередь 26 ноября (9 декабря): Рыбинка, Николаевка, Ягодная Таловка, Грязная, пос. Ново-Александровский, хутор Забурунов, слобода Гусевка.
Вторая очередь 27 ноября (10 декабря): слобода Ольховка, Каменный Брод, селения Успенка, Зензеватка, Клиновка.
Третья очередь 28 ноября (11 декабря): Завьяловка, Михайловка, Захаровна, Солодча, Стефанидовка, Дмитриевка, Александровка614.
Командир корпуса следил за ходом мобилизации. 24 ноября (7 декабря) поручику Конного полка Значковскому объявлен выговор с занесением в послужной список за небрежное выполнение возложенной на него задачи по мобилизации, «результатом чего не все мобилизованные явились, а некоторые из них попали не в те части, куда было надо»615.
Красные описывали этот процесс так: как только казаки занимают местность – сразу митинг, на котором выступают «золотопогонники» и кулаки. А потом следуют мобилизации 18–40 лет, отбор фуража и т. п. В таком положении оказались крестьяне Ольховской, Каменно-Бродской, Гусевской, Ново-Георгиевской, Ягодновской, Липовской и других волостей616.
Полковник Манакин собирался привлечь и ресурсы Области войска Донского. Генерал Яковлев отвечал ему 2 (15) декабря, что не может разрешить [мобилизацию] в 27-м отделе, советовал мобилизовать в Саратовской губернии617. Речь, возможно, о мобилизации донских коренных крестьян. Манакин пытался кого-то или что-то раздобыть для корпуса, вторгаясь в ведение донской администрации.
С 8 (21) декабря числились в командировке в станицу Островскую и «окружающие ее села» для производства мобилизации унтер-офицер команды ординарцев и один стрелок 5-го Саратовского полка618. Такой состав команды, даже без офицера, косвенно свидетельствует о том, что настроение «окружающих сел» оценивалось как самое благоприятное, и мобилизация не обещала затруднений.
Приказ № 5 Царицынского и и. д. Камышинского уездов 10 (23) декабря 1918 г. объявлял, по приказанию военного губернатора Саратовской губернии, жителей занятых местностей Царицынского и Камышинского уездов от 41 до 45 лет мобилизованными. Являться 15 (28) декабря следовало в зимнем, с продуктами на трое суток. Сельские старосты должны были также являться со списками мобилизуемых. Изъявившие желание служить со своими лошадьми и санями зачислялись в обоз и корпусный транспорт. Сборным пунктом служила по-прежнему Ольховка, дом бывшего помещика Персидского