1087.
После взятия Великокняжеской наступление войск П.Н. Врангеля успешно развивалось, конница Думенко была жестоко потрепана кубанцами генерала Покровского. Котельниково перешло в руки белых, и неподалеку от него, под разъездом Гремячая 17 (30) мая произошел «печальный случай» с 6-й дивизией. Два-три думенковских эскадрона были брошены в разрыв между быстро продвигавшимися 1 – м и 2-м Кубанскими корпусами. Они применили «гнусную хитрость» – нашили белые полосы на папахи, даже кричали: «Не стреляй, свой!» В результате спокойно развернулись в лаву в тылу Саратовского и Сводно-Гренадерского полков и с криками бросились в шашки. В белых полках поднялась паника. Офицерская рота саратовцев, человек в 50, была почти вся изрублена. Солдаты Саратовского и частично Гренадерского полков, из бывших красноармейцев, сдались и положили ружья. Красные захватили несколько орудий, вырубили раненых на перевязочном пункте, погиб начдив И.И. Патрикеев. Панику прекратил генерал Бабиев, бросившись в атаку с немногочисленным конвоем. Подоспевшие части Покровского отбили орудия, которые все равно было не вывезти по грязи1088. Событие не было сколько-нибудь значительным и не имело последствий. Накануне красные сдавались полками. Так, станция Гнилой Аксай была красными хорошо укреплена, но попала к казакам без боя: три стрелковых полка сдались, конница ушла на север1089. Однако именно в этом бою, видимо, погибли последние командные кадры корпуса – упомянутая офицерская рота. В августовских боях это скажется роковым образом.
Потрепанная дивизия стала воссоздаваться, очевидно, из «подручного материала», каковым, при быстром движении по степным пространствам, могли быть только пленные. На протяжении мая – июля 1919 г. П.Н. Врангель не раз отзывался о 6-й дивизии как небоеспособной1090. П.Н. Шатилов указывал, что в конце июля 1919 г. П.Н. Врангель вызвал из Царицына на фронт 6-ю пехотную дивизию – слабую и не закончившую формироваться1091. Генерал Н.В. Шинкаренко в своих поздних размышлениях резок в суждениях: «6-я пехотная дивизия, из мобилизованных и с малым количеством офицеров, была просто никуда не годной», «дивизия, которой нечего даже и считать». «Пехоты у нас, – продолжал генерал, – кроме чрезвычайно жидкой 3-й Кубанской пластунской бригады, была лишь, до того почти уничтоженная, а теперь наново укомплектованная из пленных, 6-я пехотная дивизия. Чрезвычайно скверная, – что и было потом увидено под Царицыном 23 августа»1092.
Взятие Кавказской армией Царицына 17 (30) июня стало завершением большого степного похода. У белых оказалась солидная база. Врангель сразу начал укреплять подступы к городу, а войска пошли вперед. 15 (28) июля был взят Камышин, войска продвинулись еще на несколько десятков верст на север. В полосе наступления, а затем и в тылу остался район, в котором разворачивалась история Саратовского корпуса полугодом ранее.
Начались мероприятия по устроению жизни и дальнейшему военному строительству. В газете «Неделимая Россия» (Царицын) (№ 6, 26 июня (9 июля) 1919 г.) было опубликовано объявление за подписью командира Сводного Саратовского полка полковника Логвинова и полкового адъютанта подпоручика Чепуркина. В нем сообщалось, что, согласно приказу Главкома ВСЮР № 480 от 15 (28) марта 1919 г. в Сводном Саратовском пехотном полку сохранялись кадры влившегося в него 187-го Аварского пехотного полка, входившего в старой армии в состав 47-й пехотной дивизии. «Ввиду предполагаемого формирования 47-й дивизии» все офицеры, военные чиновники, врачи, подпрапорщики, фельдфебели, унтер-офицеры и рядовые, служившие в дивизии и желающие продолжать службу в ней, а также добровольцы приглашались на службу в Сводный Саратовский пехотный полк. Полк находился в станице Егорлыкской1093. Через месяц последовало продолжение, со ссылкой на тот же приказ Главкома и за подписью того же Логвинова. Ввиду предполагаемого формирования 47-й дивизии и 1-й стрелковой (Европейской) дивизий приглашались офицеры и прочие чины, а также добровольцы под старые знамена 187-го Аварского и 3-го стрелкового полков1094.
В очевидном отдалении от места стоянки вряд ли можно было рассчитывать на воссоздание дивизии. Аварский полк удостоился очерка своей истории. Он позволяет установить, что на декабрь 1915 г. в полку служил подполковник Логвинов. Часть в годы Великой войны имела связь с городом стоянки: царицынцы слали полку подарки, чины приезжали на излечение и т. п.1095 Однако лишь один Аварский полк дивизии имел довоенную стоянку в Н, арицыне, три остальных полка – в Саратове, который летом 1919-го вполне уверенно удерживали красные. Обескровленный 1Дарицын вряд ли мог дать сколько-нибудь ощутимые аварские кадры в Саратовский полк. Тем более что логика названия господствовала над логикой формирования: 187-м полком стал 7-й Саратовский, который воодушевлялся не полковой славой, а стремлением освободить свои иловлинские края от большевиков.
Манакина же не покидала идея сгруппировать ударников. В «Донской волне», № 55, 21 июля (3 августа) 1919 г. опубликовано объявление к ударникам 1917 г. от имени «группы офицеров и волонтеров 1-го ударного полка, 3-го ударного батальона ю.-з. фронта, Юнкерского батальона ю.-з. фронта, 2-го Оренбургского батальона, Одесского батальона Румын, фронта». Очевидно, представители именно этих частей собрались вместе или находились на близкой связи. В воззвании заявлялось, что спасено знамя 1-го ударного полка, представленное верховному правителю, «находятся знамена отдельных батальонов». «Е(елый ряд ударников, офицеров и рядовых волонтеров не потеряли между собой связи». Как раз для ее укрепления и печаталось воззвание, с предложением ударникам отзываться на адрес «Народной газеты». Речь в воззвании идет о необходимости восстановить славные ударные части, как и другие старые полки доблестной Российской армии.
20 октября (2 ноября) 1919 г. Манакин направил начальнику штаба ВСЮР генералу Романовскому последний доклад о несоответствии тыла фронту. Он опубликован нами в книге «Полковник В.К. Манакин и Саратовский корпус». Рапорт предоставлялся по приказанию И.П. Романовского, что подразумевает какие-то контакты Манакина и высшего руководства ВСЮР. Манакин предлагал очень здравые идеи по скорейшему устройству гражданской жизни на освобожденных от большевиков территориях, опоре на местных людей, задействовании надежных беженцев. Но соображения Манакина шли вразрез с реальной практикой Добровольческой армии. Уже в 1921 г. он сделал горькую надпись на своем экземпляре документа о том, что единственным результатом доклада стало отчисление его в резерв чинов. Действительно, согласно боевому расписанию на 29 сентября (12 октября), он командовал 2-й бригадой 6-й пехотной дивизии, а к 29 октября (11 ноября) эту должность занимал уже полковник Б.П. Кочкин.
П.Н. Врангель, как и его начальник штаба П.Н. Шатилов, писали о трудностях пополнения армии; Добровольческая армия, наступая, росла, а Кавказская таяла. Кубанское руководство не только задерживало пополнение, но даже не давало продовольствия, используя таможенные рогатки1096. В период наивысшего продвижения Кавказской армии на север (80 верст вверх по Волге за Камышин) в Камышине состоялось совещание командующего армией с корпусными командирами. Наступать на Саратов (то есть выполнять «Московскую директиву» главнокомандующего!) было признано невозможным. «…Самым большим для нас препятствием для развития наших успехов была громаднейшая убыль состава частей, последствие больших потерь в боях и отсутствия пополнения»1097.
Командование, естественно, прилагало усилия к укомплектованию частей, разворачивало новые формирования. В Царицыне располагался один из запасных батальонов ВСЮР. В июле, приказом по Кавказской армии № 75, объявлялась мобилизация. В Царицынском уезде офицерам надлежало являться 6 (19) июля, солдатам (по волостям) – с 7 (20) по 12 (25)1098. Однако особенно массового пополнения территории, где уже год шли бои и мобилизации, видимо, не дали. При отходе в августе гренадерских полков вниз по Волге к Царицыну «все мобилизованные гренадеры, проходя мимо своих деревень, дальше не шли, а вдруг бесследно исчезали»1099. По учетам НКВД проходил Ермаков М.С. 23 лет, который «добровольно поступил к белым в гренадерский полк, где пробыл пять месяцев»1100. Видимо, доброволец держался долго и расстался с гренадерской частью уже около времени окончательного оставления белыми Царицына. Мобилизованные нередко служили «до родной деревни».
В результате войска стали отходить на царицынскую укрепленную позицию. При отступлении от Камышина, по словам Шинкаренко, серьезных боев не было, вопреки весьма устрашающим донесениям, которые подавали штабы. «Те жидкие пехотные части, которых сам я, между прочим, ни разу и не видал, но о которых упоминается в записках Врангеля, – пластуны и части 6-й пехотной дивизии, укомплектованной из пленных, – в тех случаях, когда их атаковывал противник, бывали почти полностью уничтожены. То есть сдавались в плен»1101.
Теперь следует оценить настроения местных жителей, настроения тех самых местностей, которые пережили эпопею Саратовского корпуса менее года назад. Красные и белые источники рисуют довольно согласованную картину. Как обычно, наиболее активная часть сторонников советской власти оказалась смыта отступлением. 30 июня, в день падения Царицына, караван судов Царицынского Рупвода (председатель – Чурсин) в составе 5 пассажирских пароходов, 13 буксиров, 2 паровых баркасов и 100 груженых барж вывели к Денежному острову. Все растущий караван барж, прикрываемый военной флотилией, двигался к Саратову. В прибрежных селах грузился советский актив. По пути забирали все встречные суда. Караван растянулся на десятки километров, но благополучно прибыл в Саратов. Чурсин получил благодарственную телеграмму Ленина1102.
В первых числах февраля 1919 г. красные взяли Усть-Медведицкую. В ней разместился штаб Особой группы Ф.К Миронова в составе 16-й и 23-й стрелковых дивизий. Административным центром округа стала Михайловка. К началу мая в округе навели «революционный порядок», но белые стали переходить в наступление. Для довольствования частей при 23-й дивизии создается продкомдив во главе с Потехиным. К этому времени во многих селах Аткарского, Балашовского, Камышинского уездов, где имелись огромные запасы хлеба, уже действовали продотряды из Москвы и Петрограда. В ответ поднялись восстания. В этой связи изъятие излишков временно было поручено продовольственной комиссии Южного фронта. Мемуарист с продотрядом два летних месяца изымал хлеб в Камышинском, Балашовском и Аткарском уездах, неоднократно подавлял восстания