ые части в районе Николаевка – Романов готовы сдаться. Части 1-й конной дивизии зашли со стороны Николаевки в тыл 12-му красному полку (ошибка Врангеля – 13-й полк. – Авт.), который действительно целиком сдался после небольшого сопротивления. Стремительным ударом на Рыбинское дивизия захватила штаб 2-й стрелковой бригады красных. Белые взяли свыше 1000 пленных, 30 пулеметов, большой обоз1123. Красный командарм Клюев указывает, что противник, продолжая вести себя активно, в ночь с 17 на 18 июля окружил в Николаевке 13-й стрелковый полк и захватил его в плен; 15-й стрелковый полк той же бригады, расположенный в Рыбинском, частью разбежался, а частью задержался восточнее Саломатино. Так случилось благодаря крайне небрежной сторожевой службе и стремлению командиров на ночь собирать полки в деревнях1124. В другом месте своего изложения Клюев указывает, что у Рыбинского противник захватил в плен почти весь 15-й полк, но пленных отбил кавалерийский полк 38-й стрелковой дивизии, который преследовал белых до Николаевки. 15-й полк, приведенный в порядок, вновь занял позицию по высотам севернее Рыбинского1125.
Возможные предпосылки этих событий раскрывает в своих воспоминаниях полковник Фортушный. В самом начале июля (ст. ст.) 1919 г. 4-й конный корпус был выдвинут в долину Иловли через Семеновку и Грязную и утром 3(16) июля вошел в соприкосновение с противником к югу от Гусевки. К вечеру этого дня Гусевку взяли. Кабардинцы изрубили здесь батальон красных с захватом 4 пулеметов и свыше 200 пленных1126. Разведка 4–5 (17–18) июля установила, что красные занимали высоты южнее Николаевки и Рыбинки. 6 (19) июля части корпуса атаковали и разбили красных на этой позиции с пленением 13-го стрелкового полка и штаба 2-й бригады. Это были «совершенно благоустроенные пехотные части», однако комсостав был склонен к переходу, чему мешали комиссары. Командир бригады, подполковник старой армии, готов был передать всю бригаду. Он предложил комиссару объехать расположение частей. Тот с охотой согласился и поехал в экипаже. Комбриг подскакал к замеченному им казачьему разъезду из трех человек и условился о доставке их с комиссаром в штаб. Комиссару объявил, что встретил своих, с которыми безопаснее продолжать путь. Казаки редко носили погоны, так что отличия не бросались в глаза. Однако комиссар вовремя засомневался и направил на приблизившихся казаков револьвер. К их позору, нечищеные винтовки не выстрелили, а на сабельный удар к вооруженному подъехать не решились. Комиссар укатил и поднял тревогу. Оказалось, что комбриг накануне ночью прислал письмо на белую сторону, но в штабе Сводно-Горской дивизии его, по преступной халатности, прочитали только на следующий день, а по команде сообщили еще позже.
Красные медленно отходили по обоим берегам Иловли на Саломатино. Фортушный оговаривается, что первые встречи с казаками не должны были произвести хорошего впечатления даже на тех, кто стремился перейти к белым. Несмотря на запретительные приказы, казаки снимали с пленных лучшую одежду, а особенно обувь1127. Села по Иловле брала 2-я Терская казачья дивизия, в начале августа переброшенная в Добровольческую армию1128.
Итак, новоприбывшие сколоченные части сдались в местах боев Саратовского корпуса, в селах, которые были основой корпуса. Известно, что комсостав готовил переход, видимо, и настроение 13-го полка не было воинственным. Остается предполагать, что квартирование в иловлинских селах и общение с жителями добавили неместным бойцам поводов для размышления о сторонах гражданской войны. Рыбинских до сих пор в шутку называют «кадетами», с лета 1919-го. Село имело тяжелую судьбу в советский период, многие были переселены, численность населения упала в разы. Липовка, в смысле сохранения коренных семей, пострадала меньше1129.
Вернемся к судьбе основной саратовской части – Саратовского полка. В августе полк находился в отряде генерала Мамонова в Заволжье1130. Красноармейцы-перебежчики из него, покинувшие часть 28 августа 1919 г. в Капустином Яре, показали, что полк сформирован из пленных и «в боях еще нигде не был»1131. Ко 2 сентября разведка 11-й красной армии зафиксировала Саратовский полк в группировке белых, сосредоточенной у переправы. 29 августа началась спешная переброска 3-й Кубанской дивизии генерала Мамонова на правый берег. Саратовский полк вместе с 3-м Кубанским (то есть стрелковым полком 3-й Кубанской дивизии) в это время имели вместе около 2000 штыков1132.
Финал существования полка наступил во время штурма Царицына красными 23 августа (5 сентября). Рассмотрим это событие насколько возможно подробно, чтобы определить точнее как поведение самого полка, так и оптимальность его боевого использования командованием.
Войска отходили на Царицын, который был укреплен. И укрепленная позиция, действительно, производила впечатление на уставшие части.
Отступавшие от Камышина малочисленные гренадеры при прохождении Царицынской укрепленной позиции утром 23 августа 1919 г. увидели саратовцев: «По обеим сторонам дороги в окопах было полно солдат в новеньком английском обмундировании – это был Саратовский полк». У измученных гренадеров родились шутки про наконец-то встреченную «силу», полку пожелали «поработать»1133. Первое впечатление отходившей на укрепленную позицию конницы также было благоприятным: генерал Шинкаренко так вспоминал: «Окопы повыкопанные. Понатыканы колья с проволокой. И вправду пехота, – хотя в английских куртках. Все как по писаному. И как слышали мы уже по рассказам. Проезжали мы сквозь все это крепостное – окопное с улыбками самыми маслеными: об окопы эти товарищи лоб себе расшибут, а сидеть в окопах очередь вот всей этой солдатне в куртках». Можно было рассчитывать на отдых под защитой укрепленного района1134.
Вновь назначенный начальник штаба 1-го Кубанского корпуса, который ранним утром 23 августа (5 сентября) прошел через укрепленную позицию и встал на отдых, полковник А. Егоров скептически оценил идею обороны. Гренадерская дивизия – «три полка по 300 штыков; в периоде формирования… комплектовалась офицерами, учащейся молодежью, солдатами императорской армии, но их было мало; больше было из военнопленных красноармейцев, прошедших трехмесячный курс в запасных батальонах». Укрепленной позицией командовал генерал-майор Запольский, которому были подчинены: 1) Саратовский пехотный полк из мобилизованных крестьян Саратовской губернии, 2) 1, 2, 4, 6 и 8-й Кубанские батальоны, 3) конная бригада из кавказских горцев, которой командовал генерал-майор Греве, 4) шесть батарей легкой артиллерии. Начальником штаба обороны был полковник Замбржицкий, а инженером по укреплению позиции – его родной брат. Все они не понимали особенностей гражданской войны. Укрепленная позиция состояла из ряда отдельных окопов полного профиля на одну роту с загнутыми краями. Между окопами оставались промежутки до 100 шагов. При этом Замбржицкий не поставил сплошные проволочные заграждения, а, «обуреваемый наступательным духом», прикрыл ими только окопы; для того чтобы пехота могло свободно «переходить в контратаки», как он пояснил Егорову. Хуже всего было то, что возле Волги, на возвышенности севернее французского пушечного завода, представлявшей ключ всей обороны, не было проволочных заграждений и оборонялся там Саратовский пехотный полк, а не пластуны. Вывод Егорова был печален: «Словом, все было сделано так, чтобы отдать большевикам Царицын после самого короткого боя»1135.
Отметим, что для Егорова гренадеры, как и было в действительности, имели какой-то кадр, а Саратовский полк выглядел набранным сплошь из местных мобилизованных.
Саратовский полк занимал правый боевой участок от Волги до балки Грязная, имея соседями 2-й и 8-й пластунские батальоны. По «Запискам» П.Н. Врангеля, мощное наступление красной 28-й стрелковой дивизии при сильной поддержке наземной и судовой артиллерией привело к тому, что «атакованный по всему фронту Саратовский пехотный полк, пополненный пленными, не выдержал и при приближении красных цепей к проволоке прекратил огонь и начал сдаваться». Весь атакованный участок оказался в руках у красных1136. Критическое положение было исправлено, как известно, инициативной атакой 4-й Кубанской и Сводно-Горской дивизий. Так же описывает этот эпизод боя и начштаба Кавказской П.Н. Шатилов: полк, пополненный пленными, «не выдержал атаки красных и почти целиком сдался»1137. Полковник Егоров сообщает, что во время начала наступления и паники прискакал «казак из 4-го пластунского батальона с донесением, что Саратовский полк перебил своих офицеров и без единого выстрела сдался матросам»1138. Гренадер К. Попов пишет про этот день, что полк «только что целиком сдался красным, перебив своих командиров». Гренадерам предстояло вернуть окопы, сданные саратовцами1139. Советский автор пишет без расшифровок: «В районе Орловки был взят в плен Саратовский пехотный полк противника»1140. Как доносил комбриг атаковавшей укрепленную позицию 28-й дивизии РККА, «противник, не оказывая сильного сопротивления, оставил село Орловку и отошел на укрепленные позиции… Заняв Орловку, 249-й стрелковый полк ворвался в окопы и захватил 500 пленных». Вскоре полк был смят конной атакой и тяжело пострадал1141. Отряд матросов Кожанова взял Орудийный и Французский заводы, 4 английских орудия и 750 пленных «Самарского» (Саратовского. – Авт.) полка1142.
Донской официоз набросал картину боя, в которой главное место уделялось конной контратаке и взятым трофеям1143. В беседе генерала Врангеля с корреспондентом о бое 23 августа вовсе нет упоминаний о сдаче Саратовского полка: противник потеснил наши части, пластуны лихой атакой…1144
Большой газетный очерк об августовско-сентябрьских боях 1919 г. его автор Белгородцев решает в патетических тонах: «Потрясающе тяжелые условия боя, ад пулеметного и артиллерийского огня – все это было свыше сил недавних красноармейцев. Не выдержав боевого напряжения, не вынеся близости атакующих красных, Саратовский полк почти в полном составе на всем атакованном фронте положил оружие»