44 был непонятен населению, которое часто выступало за переговоры противоборствующих сторон»1360. По свидетельству ставропольского уроженца: «…В Гражданскую войну все наше село было в партизанском отряде. Ну как партизанский, вроде как отряд самообороны»1361. Немаловажно отметить, что летом 1918 г. организовавшиеся повсюду красные отряды были господами положения в отношении мирного населения1362.
Губернский СНК 3 июля 1918 г. объявил всеобщую воинскую повинность. Но летняя мобилизация 1918 г. прошла в Ставропольской губернии безуспешно, поэтому местные военные власти принимали самостоятельные решения. В Медвеженском и Благодарненском уездах военные комиссариаты продолжали формировать добровольческие и партизанские отряды. Призыв же мог привести к оформлению отряда с неопределившимися или антисоветскими настроениями. Так случилось в Терновском Медвеженского уезда. Мобилизованные отказывались воевать, сохранив при этом за собой оружие. Ситуацию разрешали с помощью карательных отрядов1363.
В сентябре 1918 г. на фронтовом съезде командиров партизанских отрядов в Новоселицком было решено преобразовать партизанские отряды в регулярные части Красной армии. Численность войск губернии составляла 40 тысяч человек. 3 октября 1918 г. приказом РВС Южного фронта из всех соединений, частей, отрядов Красной армии Северного Кавказа была создана 11-я армия1364. 10 октября 1918 г. был расстрелян командующий Таманской армией И.И. Матвеев – это была попытка навести порядок в советских войсках Северо-Кавказской республики. После этого начальник колонны И.Ф. Федько санкционировал арест и предание суду военного трибунала всего командного состава 1-й Ставропольской дивизии, от ротного командира до начдива, за халатность и самовольный уход с позиции1365.
Ставропольский губвоенком Т. Ульянцев 1 ноября 1918 г. докладывал в РВСР про массовые колебания мелкобуржуазного населения губернии и сообщал об имевшихся формированиях ставропольских войск: 4 дивизии значительного состава, состоявшие из добровольцев и мобилизованных, при страшной нужде в вооружении, снаряжении, обмундировании. Невооруженных сводили в запасные роты. Дивизии именовались: 1-я – Первая истребительная Ставропольская советская дивизия, 2-я дивизия – Рабоче-крестьянская Ставропольская советская дивизия, 3-я дивизия называлась Первая Свято-Крестовская дивизия, 4-я – Астраханско-Ставропольско-Донских соединенных сил1366.
20 ноября 1918 г. был издан не первый уже приказ о подчинении всех советских сил, действовавших в Ставропольской губернии, Таманской армии. Предыдущие приказы, очевидно, не возымели действия. Сами таманские силы по очередной реорганизации должны были составить 1-й корпус, а всего в армии планировалось развернуть 4 пехотных, 1 кавалерийский корпус и 1 кавалерийскую дивизию. Эти силы получили название Ставропольского, а затем Северного фронта 11-й армии. С 23 ноября фронтом стал командовать Е.И. Ковтюх. Прибыв 25 ноября 1918 г. в Петровское, он объявил мобилизацию на доступных территориях всех мужчин до 40 лет. Е.И. Ковтюх сам напишет о том, что тем самым он включил контрреволюционные элементы в пошатнувшиеся войска. Смена власти в селах, нестабильность, разнонаправленная агитация не способствовали уверенному выбору. В конце 1918 г. активизировали свою деятельность эсеры: среди мобилизованных крестьян шла агитация «не воевать», а в Святом Кресте – усиленная подготовка к провозглашению Ставропольской народной демократической республики. Крестьянская община, как правило, выступала единым фронтом, порой независимо от материального положения ее членов, против внешнего фактора, в данном случае против мобилизации в Красную армию. К тому же мобилизация в 11-ю армию шла параллельно мобилизации, проводимой руководством губернии, то есть единства военного управления добиться так и не удалось1367.
Тем не менее советские власти губернии полагали, что мобилизация за два года прошла успешно и возможно увеличение армии до 60–75 тысяч штыков, но не было оружия и боеприпасов. Губвоенкомат взял в губернии по ордерам до 4000 лошадей1368.
С завершением борьбы на Северном Кавказе ставропольский губисполком вместе с 11-й армией эвакуировался в Астрахань. Всего ставропольское крестьянство выставило до 60 000 красных партизан, правда чрезвычайно низкой боеспособности. Согласно Я Полуяну, целые полки ставропольских крестьян переходили к белым1369.
В.Т. Сухоруков, комиссар 4-й Ставропольской дивизии, вспоминал об отходе дивизии в конце января 1919 г. за Маныч. Этому предшествовали бурные разговоры, агитация кулаков расходиться по домам, возвращение неустойчивых бойцов, в результате чего дивизия при отступлении численно сократилась1370. Ставропольские красные соединения в феврале 1919-го в Киселевке установили связь с 37-й стрелковой дивизией 10-й армии. Часть ставропольских войск была передана в ее состав1371. В июне 1919 г. 32-я стрелковая дивизия (бывшая 4-я стрелковая дивизия 11-й армии) была численно невелика, состояла из крестьян-ставропольцев с выборным комсоставом, пережила долгое отступление вместе с 6-й кавдивизией. 32-я была наиболее слаба в армии, что и проявилось в борьбе за Царицын1372.
Рассмотрим теперь белое администрирование на Ставрополье. К началу июля 1918 г. северная часть Ставропольской губернии была в распоряжении А.И. Деникина, здесь восстанавливались органы власти и суда. Уже 17 (30) июня (приказ 324) на территории губернии объявлялась мобилизация призыва 1918 г. (1897 г. р.), 2 (15) августа последовал призыв (приказ 334) в Медвеженском и Благодарненском уездах военнообязанных 1916–1918 гг. При этом известны случаи самомобилизации сел с предоставлением новобранцев в армию1373.
В Черноморской и Ставропольской губерниях мобилизация объявлялась трижды, но ее успехи были незначительны. Командование стало проводить принудительные мобилизации населения и командного состава до 40 лет. Первая была сорвана, вторая и третья оказались более результативны, армия пополнилась 25 000 бойцов1374. Известны семьи, целиком записывавшиеся в Добровольческую армию: семья ставропольских крестьян Рыльских отправила в нее пятерых сыновей и двух дочерей1375.
Количество уклонившихся от призыва на Северном Кавказе составляло 20–30 процентов от общего числа мобилизуемых. С появлением этой категории массовым стало дезертирство. За период с сентября 1918 г. по февраль 1919 г. из трех запасных батальонов с численным составом в 10 тыс. человек дезертировало 610 (488 из третьего батальона в Ставрополе)1376. Величина уклонения значительная, но для Гражданской войны совсем не критичная.
Первый опыт мобилизации белых привел к переходу значительного количества призванных к красным, что остановило процесс массовой мобилизации. Такие явления имели место и при мобилизации, проводимой красными. Колебания объяснялись политикой сторон и линией фронтов. Мобилизуемые «могли действовать вопреки… назло… под влиянием различных настроений и случайных факторов». Наказания за уклонение поначалу не было ни у красных, ни у белых1377.
На Ставрополье иногородние ушли к большевикам сразу, а средние и зажиточные слои выжидали. Вектором политических симпатий крестьян могло быть решение хозяйственных проблем в их интересах. Летом – осенью 1918 г. осуществление большевиками жесткой продовольственной политики повернуло крестьянство в сторону Деникина. Ставропольские крестьяне вместе с кубанцами увеличили Добровольческую армию с 43 000 в ноябре 1918 г. до 82 600 штыков и 12 320 сабель к январю 1919 г… Отдел пропаганды Особого совещания выпускал карты, где условными обозначениями освещалось отношение населения к Добровольческой армии. Начиная с февраля 1919 г. районы Ставрополья обозначились как поддерживающие Добровольческую армию.
Антиденикинские настроения фиксировались в городах – Армавире, Майкопе, Владикавказе, Пятигорске, а также в Свято-Крестовском уезде. Везде действовали свои мотивы1378.
Параллельно возникали тавричанские отряды губернатора П.В. Глазенапа, о них писал ставропольский прокурор и впоследствии мемуарист В.М. Краснов1379. В его изложении инициатором их стал овцевод из Ореховского Соколов, глава губернского «союза землеробов», а в прошлом – инициатор создания местного отдела Союза Русского народа. Согласно Краснову, эти отряды носили откровенно неправовой характер, что никак не шокировало губернатора. Из семьи тавричан был П.В. Жадан – доброволец Белой армии и активист Народно-трудового союза, оставивший воспоминания. В 1887 г. его дед с семьей отправился из-под Мелитополя на арендованные земли на Ставрополье. К 1905 г. в семье было 20 000 тонкорунных овец, а также пахотные угодья. Накануне мировой войны сыновья основателя уже покупали трактор и легковые авто1380. Интересно, что были «таврийские» отряды иного происхождения, организованные по инициативе Таврического отдела Всероссийского союза земельных собственников в период второго Крымского Краевого правительства (ноябрь 1918 г. – апрель 1919 г.)1381. В ноябрьских боях 1918 г. «приданная дивизии так называемая Спицевская сотня» – только усиливала беспокойство. Состоявшая из ушедших с добровольцами почти необученных крестьян Спицевки (восточнее Ставрополя), вооруженная в большей части охотничьими ружьями и берданками, эта сотня поднимала тревогу по любому поводу. Ее, в конце концов, пришлось убрать» (ГАРФ. Ф. 5895. Оп. 1. Д. 13).
В феврале 1919 г. была объявлена мобилизация солдат призыва 1910–1913 гг., которая спровоцировала массовые выступления в Медвеженском уезде. Они подробно описаны начальником уезда1382. В восстаниях участвовали почти исключительно призываемые – «нежелание воевать, страх смерти довел солдат до крайнего напряжения», – а также освобожденные большевиками арестанты и прочий «неблагонадежный элемент». Мобилизованные солдаты разбегались из воинских присутствий. В селах было заметное количество винтовок и несколько пулеметов, однако масштабного восстания не получилось. Солдаты скорее прятались и отбивались от малочисленной стражи и не оказали серьезного сопротивления казачьим отрядам. В середине февраля 1919 г. 1-й Лабинский полк пришлось все-таки перебрасывать с фронта на подавление этого восстания