пережитого ужаса и позора. Дениза смертельно боялась мужских прикосновений и чувствовала себя спокойно только в обществе женщин, а властную, но заботливую Шэннон боготворила, найдя в ней и любовницу, и подругу, и замену матери. Шэннон к ней тоже привязалась, но чтобы вот так… продать собственный дом?
— Даже не думай, — повторил Алекс. — Деньги будут завтра. То есть банк переведет через пару дней, но подтверждение пошлем в Холмы сразу. Дай мне номер поверенного клиники и больше об этом не думай. У тебя ведь есть номер?
— Алекс… Ох, Алекс!
Кивнув, она все-таки расплакалась. Без рыданий и даже всхлипываний, просто слезы переполнили глаза и побежали вниз, оставляя влажные дорожки на умело наложенной косметике, без которой Шэннон никто никогда не видел.
— Алекс… — повторила она беспомощно-благодарно. — Я верну… Продам драгоценности, заложу дом…
— О да, — буркнул Алекс, злясь неизвестно на кого. — Я ведь без этих денег встану с протянутой рукой, верно? Успокойся, Шэнни. И не вздумай продавать или закладывать дом, слышишь? Оставь финансовые сложности на меня, а сама занимайся Денизой, ты ей сейчас нужна сильной и спокойной.
— Хорошо, — солнечно улыбнулась Шэннон сквозь слезы.
Старательно не замечая, как женщина достает из сумочки платок и пудреницу, он встал, подошел к барной стойке, оглядел ассортимент. Заказал, не торопясь, пару сложных в приготовлении коктейлей и сам вернулся к столику с парой бокалов через несколько минут. Шэннон, посвежевшая и подкрашенная, улыбнулась ему, только в глазах, не способная спрятаться, все так же билась тревога.
— Убирайте сигариллу, моя лэди, будем портить здоровье чем-нибудь повкуснее, — весело сказал Алекс, ставя на стол два бокала, разноцветно переливающиеся слоями сквозь тонкий хрусталь. — И выкиньте из головы драматические ужасы. Главное, что мы выиграли время.
И подумал, улыбаясь Шэннон и рассказывая что-то шутливое из практики конторы, что любой успех если не всегда, то часто — дело времени. Вот у Маред, к примеру, была неделя на подготовку проекта, но в одиночку. А Кормак и Жаклин работали вдвоем, так что у них оказалась изрядная фора. И хорошо бы с Денизой все обошлось, она и так натерпелась в жизни. Жаль и девочку, и саму Шэннон. Не дай боги такое случилось бы с Незабудкой! Ответственность за жизнь фаворитки или фаворита лежит на их покровителе, так что Алекс из кожи бы вывернулся.
— Милый, я поеду домой, — просительно уронила Шэннон. — Дени там одна.
— Конечно, я понимаю. Может быть, тебя подвезти?
Он поднял руку, прося счет.
— Не нужно, я возьму кэб.
Она встала, снова улыбнулась, уже спокойнее, только тревога так и билась жилкой под тонкой кожей на слегка увядшей шее: тик-так, тик-так. Прошла мимо, коснувшись поцелуем его щеки и на мгновение окружив тонким ароматом духов.
Расплатившись, Алекс вышел из бара и глянул в сторону танцевального зала. Звать Незабудку не хотелось. Усталость, поездки, разговор с Шэннон. Но он обещал. И стоило бы обещание выполнить, а потом вернуться в апартаменты, чтобы утром самому отвезти Маред в контору и успокоить по дороге. «Все-таки дело в Маред», — понял он, когда из сумрака зала торопливо выскочила знакомая фигурка, сияя серебристыми локонами и светлым платьем.
Незабудка почти подбежала к нему, радостно улыбаясь. Алекс тоже улыбнулся, поцеловал подставленную щеку и выслушал восторженное щебетанье о концерте модного скрипача, куда ей прислали билеты из дирекции театра, и показе мод, на котором она просто обязана быть, ведь его собирается посетить сама королева!
Все это было важной частью жизни его фаворитки, и следовало интересоваться и уделять внимание хотя бы из вежливости, но хотелось — домой. К Маред, вымотавшейся так, что даже уснуть не смогла сама, вечно настороженной, смотрящей исподлобья. Сесть рядом — тихонько, чтоб не разбудить. Просто посмотреть, а потом придумать это особенное, что он потребует в качестве компенсации за пропущенные ночи. И так придумать, чтобы девочке непременно понравилось, пусть она в этом и не признается.
Незабудка стояла рядом, по-щенячьи восторженно заглядывая в глаза, разве что руки не лизала. Алекс глянул на фониль — первый час ночи. И завтра сложный день. Что ж, завтра и выспимся.
— Поднимайся в синюю спальню, радость моя, — сказал он Незабудке. — Я сейчас приду. Надеюсь, ты соскучилась по-настоящему…
Глава 6. Победа не делится
Конкурсы — это так правильно! Ведь в них побеждает сильнейший. И пусть она не выиграет, зато получит потрясающий бесценный опыт, который обязательно пригодится позже. Только что же на душе так тоскливо?
Вцепившись в сумку с вычислителем, как утопающий — в веревку, Маред молча сидела рядом с ведущим мобилер королевским стряпчим, чувствуя себя последней дрянью. Когда хозяева Чисхолма разделаются с лэрдом Монтрозом, что будет с его конторой? Может, они переделают все по своему вкусу, уволят самых преданных его людей? Лакомка и кокетка Тилли, громогласный, похожий на викинга Леон, серьезная и очень милая Жаклин Форс, невозмутимая и добрая тье Эстер, вечно занятой тьен Даффи — пусть он и не оценил работу Маред, но ведь после конкурса обязательно оценит. Все эти люди не просто сослуживцы, они почти семья, а что с ними будет после ухода хозяина?
Думать о крахе Монтроза, который принесет ей свободу, было стыдно и еще противнее, чем вспоминать о ночах с ним. Лэрд делал для нее гораздо больше, чем они договаривались, а принимать от кого-то заботу, ожидая момента, когда его предашь, — это подлость. Самая натуральная и во сто крат безнравственнее, чем то, что делает с Маред сам лэрд.
Маред судорожно вздохнула, глядя в окно. Может, все-таки рассказать? Она ведь пока еще ничего не сделала, наказывать ее не за что. Но если Монтроз ее выгонит, а шантажисты исполнят свою угрозу — что тогда? Бесконечный позор в Университете, потеря малейшей надежды на карьеру и даже пристойную работу! Подумать страшно!
— Боитесь? — спросил вдруг лэрд, глядя на утренний Лунден, плывущий за стеклами мобилера, а не на Маред.
Вздрогнув, она не сразу ответила, потом сообразила, что вопрос не про то, о чем она думает сейчас, а про то, о чем должна беспокоиться на самом деле.
— Немного… — тихо отозвалась она.
— Это хорошо, — спокойно сказал королевский стряпчий и пояснил: — Кураж, замешанный на страхе, придает сил. Главное, чтоб он не мешал, а толкал вперед, как ветер в парусах. Я столько лет выступаю в суде, а все равно каждый раз — будто в Темез прыгнуть с моста. Но тебе сегодня и терять нечего, можешь только выиграть.
Маред молча кивнула — в горле стоял плотный комок. Пусть она справедливо ненавидит Монтроза, но ведь в «Корсаре» ее приняли как свою. И этих людей она тоже предаст, если сделает какую-то неведомую пока гадость лэрду.
Вспомнился проклятый даблион, и как лэрд играл с Маред, словно кот с пойманной мышью, собираясь воспользоваться ее виной и беспомощностью. Но если подумать, что он тогда должен был сделать? Простить и отпустить воровку? Даже предполагать глупо. Сдать ее в полицию? Да, наверное. Но тогда не было бы ничего: ни работы, ни учебы, ни проекта, ни даже кофейной болтовни с Макмилланом о похождениях сыщика Гилмура. Вообще ничего! Суд, тюрьма… И жизнь бы закончилась — из-за одной глупости. Но ведь и поступок Монтроза с ней оказался ненамного лучше…
Лэрд стряпчий молчал. Он вообще был с утра неразговорчив и хмур, хотя проснувшуюся Маред ожидал привезенный из ресторации завтрак и недурной кофе. За завтраком они едва обменялись парой слов, но это и к лучшему, у Маред у самой болела голова и в глаза словно песку насыпали.
Она вздохнула, понимая, что ничего толкового придумать просто не в состоянии, особенно сейчас. Признаваться нельзя, не признаться — противно. Но… ведь прямо сейчас ничего решать не обязательно?
Так в молчании они доехали почти до конторы, совсем как в первые дни, когда лэрд возил ее на работу сам. Маред неловко двинулась вылезать, от спешки путаясь в юбке, едва не зацепилась подолом, холодея от ужаса выбралась и вдруг услышала в спину:
— Да благословит вас Луг, тье Уинни.
— Бла…годарю…
Обернуться после благословения — плохая примета. Маред помчалась к конторе, боясь опоздать, и уже на лестнице подумала, что пожелания пожеланиями, а настроение лэрда не сулит на вечер ничего хорошего, а ведь придется отрабатывать пропущенные дни. Но даже эта холодно-липкая и мерзкая мысль не смогла отравить ощущение предстоящего чуда. И вообще все, не касающееся проекта, само вылетело из головы, стоило окунуться в утреннюю суматоху.
Сначала она заканчивала и сдавала текущую работу, которая отчего-то срочно понадобилась, хотя еще вчера на нее дали срок до понедельника. Что ж, хорошо, что она была почти готова. Быстро отправив документ на ключ-камень, Маред подошла к лихорадочно стучащей по клавишам Тилли.
— Да-да, сейчас, — рассеянно откликнулась секретарша, вставляя ключ-камень в разъем, но почти сразу окликнула: — Тье Уинни, здесь нет отчета.
— Как нет? — растерялась Маред. — Я только что его записала.
— Значит, неудачно записали, — пожала плечиками Тилли. — С ключ-камнем это бывает. Попробуйте снова.
Послушно вернувшись к рабочему вычислителю, Маред проверила ключ-камень — отчета в самом деле не было. Повторила запись — ничего не вышло. Более того, экран конторского вычислителя, на котором она делала отчет, мигнул раз, другой, по нему пробежали полосы, а потом само открылось окно недавней записи, только что выключенной.
— Коллега Уинни, ваш вычислитель сходит с ума, или вы управляете им силой мысли? — поинтересовался Оуэн Макмиллан, останавливаясь рядом с неизменным кофе, который словно материализовывался у него в руке каждые полчаса.
— А вы сами не видите? — огрызнулась от растерянности Маред. — И извольте отойти с кофе… коллега!