– Где вы… где ты это взяла?
– Да говорю же – первый раз вижу! И вас всех тоже первый раз вижу! Не приходила я к вам сегодня утром, не звонила, о встрече не договаривалась, если хотите знать, вообще впервые слышу, что у нас в стране частные детективы есть! Думала, они только в Америке бывают или в Англии. Ниро Вульф там, или Шерлок Холмс, или… как его… Филипп Марлоу…
Я переглянулась с дядей Васей, передала ему визитку.
– Не нравится мне это… – проговорил он, рассмотрев визитку с обеих сторон.
– Еще как не нравится! – подхватила я. – Получается, что кто-то очень хотел – и до сих пор хочет – подставить Елену под обвинение в убийстве и вмешать нас с вами в это дело.
– А мы-то здесь с какого бока? – проворчал дядя Вася. – Мы знать не знаем ни жертву, ни подозреваемую…
– Так-то оно так, но только сами посудите: если бы все пошло по их плану, то есть если бы Елену задержали по горячим следам на месте преступления…
– Я его не убивала! – тут же заявила она.
– Да мы-то верим, и хочу напомнить, что я тебя оттуда вытащила! Если бы я тебе не верила, разве бы стала помогать? Но кто-то очень хотел, чтобы тебя задержали в том кафе и при этом в кармане нашли бы нашу визитку. Понятно, что полиция первым делом пришла бы к нам с разговорами и расспросами. И дядя Вася… то есть Василий Макарович Куликов, сказал бы, без всякого сомнения, что незадолго до того ты приходила в наше агентство…
– Сказал бы, – вздохнул дядя Вася. – Та женщина и правда была очень на вас похожа, и если бы не Василиса…
– …Вела себя неадекватно и обвиняла Андрея в том, что он убил твоего мужа…
– Андрея? – Елена отмахнулась. – Ерунда какая! Он был его лучшим другом! Они со школы знакомы, с седьмого класса, они все время вместе, у них бизнес общий… Вадик говорил, что Андрею как себе верит, что ни за что не стал бы ни с кем общих дел иметь, только с Андрюшкой, потому что он честный…
– Да, но та женщина, которая сюда приходила под твоим именем, говорила именно это, что Андрей отравил ее мужа. То есть твоего. Таким образом, получается, что у тебя были и мотив, и возможность совершить преступление…
Елена только слабо отмахивалась от моих слов, глаза ее казались черными из-за расширенных зрачков.
– Значит, ты приходишь на встречу в кафе, видишь, что Андрей мертв, тебя тут же, по горячим следам, задерживает полиция, находят нашу визитку, и мы свидетельствуем, что утром ты была очень зла на Андрея. Ведь и мобильник та баба тоже нарочно оставила, чтобы там сообщение от Андрея было. А вот, кстати, он-то как с тобой связывался? Сам звонил?
– Нет, прислал сообщение. Извини, говорит, что с чужого телефона, мой разрядился… А до этого, конечно, сам звонил, очень помог мне с похоронами, сам все сделал. Я в невменяемом состоянии была, ничего не помню…
– Отчего умер Вадим Сорокин?
– Инфаркт, – голос у Елены дрогнул, – спасти не успели… Три недели прошло…
Снова мы с дядей Васей переглянулись. Та, утренняя, посетительница так примерно и говорила. Стало быть, знакомая она Сорокиных, раз все про них знает.
– Что же мне делать? Все это бред, бред какой-то! – Елена прижала ладони к вискам.
– Во-первых, не впадать в панику. Во-вторых, думать… для начала ты можешь подумать, какая женщина, достаточно похожая на тебя, хотела бы тебе зла?
– Не представляю…
– Хотя это могла быть незнакомая тебе женщина, которую просто наняли на эту роль.
– Вот что, дамы, – решительно сказал дядя Вася, – тут торопиться нельзя, тут требуется разобраться основательно, с самого начала. Значит, сейчас идем на кухню, Василиса заваривает нам кофе и начинаем разговор…
– Я не пью кофе! – встрепенулась Елена.
– Тогда чай! – покладисто сказал дядя Вася. – Черный и покрепче!
– Я пью только зеленый, очень слабый и без сахара! – заявила Елена. – У вас есть китайский? Только обязательно в стеклянном чайнике…
– Вообще зеленого чая в доме не держу, впрочем, вроде бы где-то несколько пакетиков завалялось, – сказала я и добавила про себя: «Лопай, что дают!»
В самом деле, что у меня, ресторан, что ли?
Очевидно, эти мысли отразились на моем лице, потому что Елена вздохнула и заговорила по-человечески:
– Простите меня, я сама не знаю, что делаю. Совершенно потеряла голову после смерти мужа. И вся эта история… не могу поверить. Вот что, я хочу вас нанять. Помогите мне разобраться в этой истории, выясните, кто убил Андрея и почему кому-то нужно было обвинить в этом меня. Вы не думайте, деньги у меня будут. Вот разберусь с делами мужа, там хватит на то, чтобы расплатиться.
– Ну… – протянул дядя Вася, – и хотел бы вам отказать, но не могу, потому что влез в это дело по самые уши. Значит, завтра заключим договор по всем правилам, а пока только предварительная беседа. Согласна, Василиса?
Я хотела ответить, но тут в наш разговор вмешался еще один голос. И такой громкий, что все испуганно замолчали. Это был Бонни. Он завыл одновременно жалобно и требовательно, с переливами и художественными подвываниями. Наверное, примерно так звучала сирена, извещавшая о воздушной тревоге.
Так выл Бонни только в одном случае – когда ему срочно требовалось на прогулку. Вот приспичило вдруг! И ему лучше было не возражать, потому что с каждой секундой он выл все громче и громче, так что скоро его слышал уже весь Васильевский остров.
– Извините, – сказала я, торопливо всовывая ноги в кроссовки, – мы вас срочно должны покинуть…
Я открыла дверь и выпустила Бонни в садик.
Не помню, говорила ли я, что возле моего дома имеется садик. Это очень большое удобство, туда можно выпустить Бонни в случае срочной надобности.
Но на этот раз Бонни не успокоился, он подбежал к воротам, уселся перед ними, запрокинул свою огромную голову и снова завыл – еще громче прежнего. Тем самым он давал мне понять, что требует полноценную прогулку.
– Бонни, это уже безобразие! – возмутилась я. – Делай по-быстрому свои дела, и пошли обратно, у меня сейчас нет ни времени, ни настроения выгуливать тебя!
Но Бонни замотал головой и выдал такую руладу, что в окнах задребезжали стекла, а у прохожих на улице, я думаю, кровь заледенела в жилах.
– Бонни, это шантаж! – проговорила я растерянно.
Он завыл еще громче, при этом бросив на меня хитрый взгляд, в котором явственно читалось: «Да, шантаж, и что ты со мной сделаешь?»
Мне ничего не оставалось, кроме немедленной и безоговорочной капитуляции. С Бонни всегда так: ты думаешь, что ты – хозяйка, а он – твой питомец. На самом деле хозяин он, потому что делает все так, как ему нужно.
Я тяжело вздохнула, пристегнула к ошейнику поводок и открыла калитку, проговорив при этом недовольным голосом:
– Ладно, так и быть, мы погуляем, но только недолго. Не больше получаса… Потому что у нас с дядей Васей важные дела.
Бонни тут же затих, проворчал что-то – наверное, «а это мы еще посмотрим», и вдруг совершил резкий старт и помчался вперед к одному ему известной цели.
Я едва удержалась на ногах и побежала за ним, с трудом удерживая поводок и безнадежно крича:
– Бонни, стой! Куда ты несешься? Я так быстро не могу! – Но он не обращал на меня внимания и бежал все быстрее и быстрее, так что мне приходилось тоже наращивать скорость.
Я поняла, что дело нечисто и меня наверняка ждут большие неприятности, но ничего поделать не могла. Попадавшиеся по пути прохожие шарахались в стороны и провожали нас удивленными и испуганными взглядами.
Бонни бежал в хорошо известном нам обоим направлении – к собачьей площадке на берегу реки Смоленки.
Но когда до площадки оставалось совсем недалеко, он вдруг резко сменил направление.
И тут я увидела, куда он так стремился.
По переулку неподалеку от нас неторопливо бежала собака, палевый лабрадор – точнее, судя по поведению Бонни, лабрадорша, и к этой-то собаке Бонни устремился с такой страстью, что я потеряла равновесие и упала на тротуар. При этом, разумеется, не удержала поводок, и Бонни обрел долгожданную свободу.
Теперь, ничем не сдерживаемый, он мчался вперед на крыльях неземной любви. Кричать и пугать его всяческими карами было совершенно бессмысленно.
Очаровательная лабрадорша призывно оглянулась на него и тоже побежала вперед что есть сил.
Я поднялась, чертыхаясь и потирая ушибленное колено, и устремилась следом.
Собаки забежали за угол. Я прибавила шагу, насколько позволяло колено, забежала за тот же угол и успела заметить, как эта сладкая парочка несется к набережной Смоленки.
Колено болело, но я не могла прекратить преследование – Бонни в таком состоянии мог натворить бог знает что, и у меня потом могут быть проблемы…
Я бежала и бежала, не оглядываясь по сторонам и ничего не замечая, кроме двух влюбленных собак.
Тут впереди показался удивительно знакомый белый микроавтобус. Я машинально отметила, что где-то уже видела точно такой же, но вспомнить, где именно, не успела, потому что все мои мысли были заняты тем, как изловить Бонни.
Тем временем палевая лабрадорша устремилась прямиком к этому микроавтобусу. Задние дверцы его широко распахнулись, собака ловко запрыгнула внутрь, и мой глупенький, мой одуревший от любви Бонни кинулся за ней…
– Бонни, стой! – крикнула я что было сил. – Бонни, не смей! Бонни, что тебе говорят!
Но Бонни меня даже не слышал. Он нырнул в злополучный микроавтобус. Тут я заметила яркую надпись на борту: «“Доктор Дулитл”. Товары для животных».
И вспомнила, где и когда я видела такой же микроавтобус. Не такой же – а этот самый…
По инерции я все еще бежала, и только когда до распахнутой двери микроавтобуса оставалось всего несколько шагов, начала экстренно тормозить. Но инерция – страшная сила, и она все еще несла меня вперед.
До открытой двери остался всего шаг…
И тут меня ударили по голове чем-то тяжелым, в глазах потемнело, но я еще успела почувствовать, как чьи-то сильные руки подхватили меня и затащили в автобус.