Только после этого я провалилась в темноту.
Я пришла в себя от резкого и неприятного запаха.
Открыв глаза, я долго не могла понять, где нахожусь.
Вокруг было темно и пахло чем-то незнакомым и определенно опасным. И еще очень сильно болело колено. И затылок. От этой боли все в голове путалось, и я не могла понять, где нахожусь и как здесь оказалась. Хорошо еще, что помнила, кто я такая.
Ну да, я Василиса Селезнева, мне тридцать лет (по секрету), я не замужем, и детей у меня нет. А квартира есть.
Сейчас я была, несомненно, не у себя дома и не в дяди-Васиной квартире, переоборудованной под офис частного детективного агентства.
Ну да, мы с Василием Макаровичем организовали частное детективное агентство, то есть он организовал, но я – равноправный партнер. Это хорошо, что я все помню, но вот где я нахожусь?
Я попыталась навести в голове порядок, попыталась вспомнить, что со мной происходило накануне. То есть до того, как я оказалась в этом странном и неприятном месте.
Как ни странно, помогла боль в колене.
Благодаря ей я вспомнила, как бежала по улицам Васильевского острова с Бонни на поводке. Господи, как же я могла забыть про Бонни? Бонни – моя радость, свет моих очей… ну, про это я уже говорила, и не один раз.
Так вот, я вспомнила, как этот негодяй Бонни выманил меня на внеочередную прогулку, как впереди показалась симпатичная палевая собака, как окончательно одуревший Бонни дернул поводок изо всех сил, чтобы вырваться на свободу, из-за чего я упала на тротуар и расшибла колено…
А потом в памяти всплыл белый микроавтобус с надписью: «Доктор Дулитл».
Я вспомнила, как Бонни запрыгнул в этот автобус следом за очаровательной собакой, а я сама подбежала ближе, и тут-то все и кончилось…
И где же я теперь?
Прислушавшись к ощущениям, я поняла, что лежу на чем-то жестком. Меня окружали незнакомые и неприятные запахи, а время от времени из темноты доносились и какие-то непонятные звуки – словно там, в темноте, кто-то большой вздыхал и ворочался, кто-то шуршал и шептался, кто-то тихо всхрапывал.
А потом кто-то хриплым, простуженным, словно надтреснутым голосом проговорил:
– Пр-рекрасно, пр-рекрасно, пр-росто прекрасно!
Я вскрикнула:
– Кто вы? Где это мы? Как я сюда попала? И что во всем этом вы находите прекрасного? Я лично – ничего не нахожу, так что позвольте с вами не согласиться!
Мне никто не ответил, зато вокруг стало чуть светлее, или мои глаза немного привыкли к темноте, но только я различила впереди два тусклых зеленоватых огонька. Я попыталась приподняться, чтобы разглядеть эти огоньки получше, – и тут раздался звук, от которого кровь в моих жилах заледенела.
Это было негромкое угрожающее рычание.
Бонни иногда тоже рычит – но рычит совсем иначе, как-то душевнее, что ли. Он своим рычанием показывает недовольство, или раздражение, или еще какую-то негативную эмоцию. В этом же рычании была только холодная, бездушная угроза.
Я тут же отшатнулась – и рычание затихло.
Мои глаза еще немного привыкли к скудному освещению, и я различила перед собой какие-то вертикальные полосы. Я всмотрелась пристальней и поняла, что это прутья решетки. А чуть дальше, за этими прутьями, смутный темный силуэт, на котором четко выделялись те самые зеленые огоньки.
И тут я поняла, что это такое.
Точно так же у кошек в темноте светятся глаза.
Только эти глаза были куда больше кошачьих, и сама кошка была огромная, не меньше Бонни.
Так вот кто только что рычал!
«Только не впадать в панику! – приказала я себе. – Это, наверное, сон. Это не может быть реальностью. Откуда здесь может быть такая огромная кошка? Мы же не в Африке…»
А потом мелькнула утешительная мысль.
Между мной и страшным силуэтом с зелеными глазами прутья решетки. Значит, даже если я не сплю и рядом со мной на самом деле находится огромная кошка, она сидит в клетке и не может ничего мне сделать.
Если, конечно, клетка заперта. И вообще, это зоопарк, что ли? Непохоже, слишком мало места и запах жуткий.
Тут раздался негромкий щелчок, и вокруг стало гораздо светлее, так что я с непривычки зажмурилась.
Когда мои глаза привыкли к свету, я смогла оглядеться.
Я находилась в довольно большой комнате, заставленной многочисленными клетками и террариумами, в которых копошились разные звери и птицы – от хомяков и чижей до енотов и больших ярких попугаев.
Один из попугаев расправил крылья и проговорил знакомым мне голосом:
– Пр-росто прекрасно!
Но не попугай привлек мое основное внимание, хотя, опять-таки, ничего прекрасного я в данной ситуации не находила.
Прямо перед собой я увидела огромную черную пантеру. Это ее зеленые глаза светились в темноте, это она грозно рычала, когда я попыталась подняться…
И тут я поняла удивительную вещь.
Между мной и пантерой действительно были железные прутья решетки. Только вовсе не пантера сидела в клетке.
В клетке сидела, точнее, лежала на жесткой соломенной подстилке я сама, а как раз пантера находилась снаружи и с интересом наблюдала за мной.
Да, я была заперта в клетке, как один из экспонатов этого странного зверинца…
Послышались шаги и, с трудом оторвав взгляд от пантеры, я повернулась в сторону этого звука.
От дверей комнаты ко мне приближался мужчина лет тридцати пяти.
Приглядевшись к нему, я узнала того самого неказистого мужичка, который сидел с неиссякающей бутылкой пива возле Елениного подъезда. Сидел, наблюдая за этим подъездом. Ну да – ведь именно тогда я первый раз увидела белый микроавтобус с надписью «Доктор Дулитл», именно он уехал тогда на этом автобусе…
– Что вам от меня нужно? – спросила я его, стараясь, чтобы мой голос не дрожал.
Но мужчина сделал вид, что не слышит моего вопроса, и проговорил, обращаясь, по-видимому, к пантере:
– Ну, как она вела себя, Индира?
Пантера тихо, выразительно зарычала.
Говорящий попугай переступил на жердочке и прокричал хриплым голосом рыночной торговки, рекламирующей семечки или вяленую рыбу под пиво:
– Пр-рекрасно! Пр-росто прекрасно!
Я не выдержала и воскликнула:
– Отпустите меня! Отпустите меня немедленно! Вы что, с ума сошли – сажать живого человека в клетку?
На этот раз мужчина меня заметил, повернулся в мою сторону и насмешливо проговорил:
– Живого, говоришь? Ну, это временно… это дело поправимое! Как ты считаешь, Индира?
Пантера удовлетворенно заурчала, потерлась о ноги хозяина и плотоядно взглянула на меня.
– Индира со мной согласна! – Мужчина ухмыльнулся. – Она человечинку любит!
Я вспомнила, как совсем недавно пугала дяди- Васину тещу, как обещала расчленить ее в ванне, и подумала, что этот тип точно так же пугает меня, что дальше угроз он, разумеется, не пойдет. Нужно только ему подыграть, показать, что я напугана до чертиков. Хотя, честно говоря, я действительно была напугана.
– Да зачем вообще я вам нужна? – проговорила я жалобным, дрожащим голосом. – Я женщина бедная, одинокая, выкуп за меня платить некому, счетов в зарубежных банках не имею, полотен Рембрандта или яиц Фаберже под кроватью не храню, так что вам держать меня в плену нет никакого резона…
– Все сказала? – На этот раз он не ухмылялся, взгляд его стал жестким, холодным и безжалостным. – А теперь помолчи и послушай. Ты у нас все время путаешься под ногами, мешаешь работать. Еще и ту бабу куда-то спрятала…
– Какую бабу? – переспросила я, чтобы выиграть время.
– Сама знаешь какую! Рыжую! Где ты ее прячешь?
– Не знаю никакой рыжей… – ответила я, лихорадочно обдумывая, как выкрутиться из этой ситуации. Пока никакого реального выхода в мою голову не приходило.
– Ах, не знаешь? – Мужчина не то чтобы ухмыльнулся, скорее плотоядно оскалился. Не иначе, научился этому трюку у своей ручной пантеры. – Ах, не знаешь? Ну, ничего, сейчас ты мне все расскажешь, и даже больше…
Я подумала, что он снова будет пугать меня своей пантерой и что ничем серьезным это мне не грозит, – если он и правда хочет что-то от меня узнать, ему нужно оставить меня в живых, а пантера если уж начнет, то вряд ли остановится.
Видимо, ему пришла та же мысль. Он наклонился к пантере, пристегнул к ошейнику довольно толстую стальную цепь (я вспомнила, как перед последней злополучной прогулкой взяла Бонни на поводок), другой конец цепи прикрепил к стальному же кольцу, вделанному в стену, и проговорил:
– Извини, Индирочка, придется тебе немножко подождать. Потом, может быть, я тебе позволю с ней позабавиться…
Пантера натянула цепь как могла, но не достала до моей клетки. Она обиженно заворчала, но потом легла на пол и стала наблюдать за происходящим.
А ее хозяин огляделся, подошел к одному из террариумов, надел резиновые перчатки, запустил в террариум руку и достал оттуда огромного мохнатого паука. Подняв паука повыше, он подошел к моей клетке. Свободной левой рукой он открыл замок, распахнул дверь и вошел внутрь.
Паук был действительно огромный – с хорошее чайное блюдце. Он угрожающе шевелил всеми лапами. Казалось, что их не восемь, как положено, а все шестнадцать, а то и больше.
Мужчина двинулся на меня, выставив вперед руку с шевелящимся пауком, и проговорил с кривой ухмылкой:
– Видишь, Индирочка, в нашем деле главное – психология! Грубой силой, конечно, тоже можно многого добиться, но знание психологии куда важнее! Мы имеем дело с женщиной, а все женщины безумно боятся пауков. До дрожи, до судорог, до обморока! Так что она мне сейчас выложит все, что нужно, и даже больше того, только бы этот мохнатик не вцепился ей в лицо! Только бы он не укусил ее своими ядовитыми жвалами!
– Ой! Только не это! – взвизгнула я.
На самом деле все обстояло не совсем так, как сказал этот мелкий садист. Или даже совсем не так. Может быть, большинство женщин действительно боятся пауков, но только я не отношусь к этому большинству. Пауки не вызывают у меня мистического ужаса. Наоборот, когда-то в далеком детстве, на даче, я с удовольствием наблюдала за красивым паучком, который жил на стене дома и плел там свою кружевную паутину. Я даже угощала его – ловила мух и бросала в его сеть. Хотя, конечно, это было жестоко по отношению к мухам, но я симпатизировала пауку и занимала его сторону.