– И на том спасибо! – сказал дядя Вася, когда Виктор Петрович вышел из комнаты, чтобы поговорить без лишних ушей.
– Ну, теперь я могу отсюда уйти? – спросила Елена, когда он вернулся и кивнул – мол, все сделано.
– Разумеется! Давайте ваш пропуск! – Виктор Петрович подписал наши пропуска и отдал нам.
– Вы идите, – сказал дядя Вася, – а нам еще нужно поговорить. Ждите меня в машине.
– Найдете выход? – спросил Виктор Петрович. – А то, может, дать вам провожатого?
– Без проблем. Не заблудимся.
Мы с Еленой вышли в коридор. Навстречу нам попался молодой, наголо бритый парень, который катил тележку с какой-то аппаратурой. Разминувшись с ним, мы свернули к выходу. И тут из-за поворота появилась высокая, коротко стриженная девица в черной кожаной куртке.
Я сразу узнала ее: это была та самая строгая девушка, которая осматривала место убийства Андрея Воронковского. Та самая, которая потом стала напарницей Леши Творогова. Неприятная особа! Как же ее зовут? Ах да, Анна! Не Аня, не Анюта, а АННА, каждая буква как из гранита выбита. Тут я поняла, что сейчас у нас будут очень большие неприятности.
Ох, зря я не согласилась на провожатого!
– Назад! – зашипела я в ухо Елене.
Она недоуменно заморгала:
– Что случилось?
Тогда я потащила ее назад за локоть.
Тем временем Анна заметила нас. Лицо ее перекосилось, она прибавила шагу, а потом перешла на бег. Теперь и Елена узнала ее, побледнела и вцепилась в мою руку.
Мы свернули за угол и снова нагнали парня с тележкой. Он с удивлением уставился на нас.
Слева я увидела дверь с надписью: «Выход».
– Иди туда, я ее задержу! – бросила я Елене и подтолкнула к двери. – Выйдешь на улицу, жди меня!
Елена скользнула за дверь.
Из-за угла выбежала Анна.
– Эта женщина нас преследует! – выпалила я, показав на нее парню. – Задержите ее!
Тот растерянно переводил взгляд с меня на стремительно приближающуюся Анну.
Тогда я схватила его тележку и толкнула навстречу Анне. Анна налетела на тележку, выругалась и потеряла несколько драгоценных секунд. Я побежала назад, к допросной комнате, уводя Анну от двери, за которой скрылась Елена. Так птица уводит хищника от своего гнезда, от своих птенцов. Мне-то она ничего не сделает…
Ох, как же я ошибалась!
Анна обогнула тележку и побежала еще быстрее. Спортивная такая девка, тренированная, в зал небось ходит, железо поднимает и боксерскую грушу бьет.
Когда от двери допросной меня отделяло всего несколько шагов, она догнала меня и изо всех сил толкнула в спину. Не ожидая такой подлости, я не удержалась на ногах и упала на пол.
Анна с торжествующим воплем навалилась на меня, заломила мне руки за спину и прошипела:
– Где она?
– Кто? О ком вы говорите? Да отпустите же меня! – заверещала я как можно громче.
– Ну уж нет! Теперь я тебя ни за что не отпущу! Теперь ты за все ответишь!
– Да я вообще не понимаю, о чем речь, я – человек посторонний!
– Ага, посторонний! Думаешь, я не видела, что ты на месте убийства вертелась, думаешь, мы все тут идиоты? Знаю, что ты ей помогла сбежать. Где она?
В это время дверь рядом с нами открылась. Я увидела прямо перед собой начищенные ботинки и отвороты брюк и услышала строгий начальственный голос:
– Что здесь происходит?
Я узнала голос Виктора Петровича.
– Ничего особенного! – пропыхтела Анна, надевая на меня наручники. – Задержание происходит!
– Какое еще задержание?
– Обыкновенное! Задержание подозреваемой!
– Спасите! – крикнула я, потому что эта стерва больно стиснула мою руку. – Помогите!
– Отставить! – рявкнул Виктор Петрович.
– Что значит – отставить? Вы вообще кто такой?
Вот дура-то! Совсем в раж вошла, ничего не соображает. Не зря в одном старом фильме говорили, что начальство надо знать в лицо. Иначе можно в большие неприятности влететь.
– Кто я такой? Полковник Филинов, слышала о таком?
– По… полковник? – Хватка Анны ослабла. – Фи… Филинов? Тот самый?
– Тот самый! А вы, я так понимаю, Анна Глухарева?
– Так точно! – Анна отпустила меня, и я со стоном перевернулась на бок.
Лицо Виктора Петровича имело цвет перезрелого баклажана.
– Та самая? – проговорил он хриплым, клокочущим от злости голосом.
– Та… самая… – в голосе Анны прозвучала какая-то странная интонация.
Я попыталась сесть, но попробуйте это сделать со скованными за спиной руками, а я на вас посмотрю.
– Вам, значит, мало того, что перевели в другой участок с понижением, вы снова за свое? – Теперь голос у полковника загремел едва ли не на все здание Управления.
Анна молчала.
– Отставить задержание ценного свидетеля!
Я собралась причитать и жаловаться, но сообразила, что Анне и так мало не покажется.
Анна вздохнула, сняла с меня наручники и помогла встать. Я делала вид, что мне ужасно плохо, больно и обидно. Глаз не поднимала и тяжко вздыхала.
– Извините, Василиса! – проговорил полковник и перевел взгляд на Анну.
– Из… извините… – нехотя выдавила та.
Глаза ее при этом блеснули нехорошим блеском – мол, моя бы воля… Я горько вздохнула. Ни к чему сейчас затевать ссору при полковнике, но, уж будьте уверены, я этой заразе обязательно припомню, как она меня по полу валяла.
В самом конце коридора я вдруг увидела лицо Творогова. Оно мелькнуло – и пропало, я даже подумала, что мне показалось. Но нет. Значит, он наблюдал из-за угла всю безобразную сцену, но решил не вмешиваться, предоставив мне самой выпутываться. А потом скрылся с глаз начальства. Ну, ясно, своя рубашка ближе к телу!
Выскочил дядя Вася, но решил не встревать, видя, что со мной все в порядке.
Мы выманили Елену с лестницы и поехали домой. Дядя Вася отправился в больницу проведать свою тещу и велел нам никуда без него не уходить. Охота ему видеться с этим монстром?
На мой невысказанный вопрос он ответил, что звонили из больницы и очень просили прийти, теща, дескать, пришла в себя и назвала его в качестве ближайшего родственника.
Я сварила крепкий кофе и снова включила компьютер Андрея Воронковского. После столкновения с Анной у меня болела рука, и хотелось отвлечься.
Елена с мрачным видом сидела на диване. Ей встреча с Анной тоже подпортила настроение. Она не могла избавиться от мысли, что над ней все еще висит обвинение в убийстве.
Я просматривала записи Андрея – файл за файлом. Подробно читать не хотелось, в основном он писал о том, как долгие годы наблюдал за Еленой. И вдруг где-то на середине записей мне стало попадаться одно и то же имя. Точнее, всего одна буква – «А». То и дело Андрей упоминал какую-то женщину, которую обозначал этим инициалом. О том, как он с ней познакомился, кто она вообще такая, сведений не было. Просто «А», и все.
«Все же А. была моей ошибкой. Кроме отдаленного внешнего сходства, в ней ничего нет».
«А. опять устроила безобразный скандал. Так жить нельзя, с этим что-то нужно делать».
«А. становится невыносимой. Нам надо расстаться».
– Скажи, кто такая А.? – спросила я Елену.
– Что? – Она взглянула на меня недоуменно.
– Ну, вот здесь Андрей упоминает какую-то женщину, называя, по-видимому, только первую букву ее имени.
– Не было у него никакой женщины! – отрезала Елена. – Я бы непременно знала. Никогда ни с кем он нас не знакомил, даже на корпоративы ни с кем не приходил. Все один да один. И я теперь знаю почему…
– Ну, нельзя быть настолько уверенной… Вот же он пишет… посмотри сюда…
– Не хочу даже заглядывать в его компьютер! Как подумаю, что он все эти годы подглядывал за мной…
В это время в дверь позвонили.
Мы переглянулись. Елена побледнела – видно, вспомнила Анну.
– Ты кого-то ждешь? – спросила она.
– Может, Василий Макарович ключи забыл?
Я тихонько подкралась к двери и посмотрела в глазок.
Не понимаю, зачем вообще нужны дверные глазки. Узнать в них человека практически невозможно. Сейчас я увидела странное существо с раздутой физиономией и выпученными глазами. В руках у этого создания была какая-то коробка.
– Вася-джан! – раздался из-за двери знакомый голос. – Открой. Я же слышу, что ты там!
– Ашот? – проговорила я негромко. – Это ты?
– Ну, я! А кто же еще?
– Ты там один? – зловеще спросила я.
– Один, один! Открой уже!
Я вздохнула и открыла дверь. В квартиру вошел капитан полиции Ашот Бахчинян собственной персоной. В руках он держал коробку с тортом «Прага».
– Ты же в отпуске! – проговорила я, машинально принимая у него торт.
– Был в отпуске… – вздохнул Ашот. – Отозвало начальство. Из-за этого дела… из-за убийства в торговом центре.
– Кто там? – донесся из комнаты голос Елены.
– Это она? – шепотом спросил Ашот.
Я молчала, судорожно думая, как ответить, и тут Ашот пришел мне на помощь:
– Да не бойся, я никому не расскажу. Тем более что начальство приказало притормозить.
– Странно как-то. Тебя из отпуска отозвали, а дело велели притормозить? – Я сделала вид, что ничего не знаю.
– Вот так у нас всегда! – вздохнул Ашот. – У меня, между прочим, торт…
– Я заметила! Ладно, проходи!
Ашот прошел в комнату. Елена шарахнулась от него, но он примирительно поднял руки:
– Не бойтесь! Я здесь неофициально! А вас я не знаю, вообще первый раз вижу!
– Первый и последний, – мрачно проговорила Елена.
– Ну, зачем же так… я надеюсь, что мы станем друзьями, а может быть, и больше, чем друзьями…
– Ашот! – одернула я его. – Женщине не до того! Лучше скажи, зачем ты пришел.
– Ну, Вася-джан, зачем так строго? Мы ведь друзья, правда? Вот я и пришел по дружбе, кофейку выпить, поговорить…
– Поговорить? – зловеще протянул я. – А что же напарничек твой замечательный не явился? Боится мне на глаза показаться?
– Ну… – Ашот потупился, – понимаешь…
– Я-то все понимаю! Вот он оказывается какой! Стоял и спокойно смотрел, как эта… слова не подобрать, кто такая, меня по полу валяла! А может, он нарочно ее подослал, самому-то