— Не более чем вполне приличный?
— Вполне достойный любовник, и это мое последнее слово… Ну так о чем речь?
Николас вздохнул и сдался:
— «Харродс». Витрины. Те самые знаменитые витрины. Две из них будут в твоем распоряжении. Они еще не знают, кому их поручить, и ты можешь отправить свое портфолио некоей мисс Фарланд сегодня до пяти часов…
Гортензия смотрела на него раскрыв рот.
— Невероятно! Это невероятно! И ты думаешь, что…
— Я даю тебе адрес офиса мисс Фарланд, ты берешь портфолио и стараешься себя продать. Все зависит от тебя.
— А как так получилось, что витрины «Харродса» не заняты? — недоверчиво спросила Гортензия. — Обычно ведь на них записываются за многие месяцы вперед…
— Это витрины на март — апрель, для молодых дизайнеров. Они предназначались для Хлои Пинкертон…
— …которая разбилась на машине вчера вечером, возвращаясь в свой загородный дом. Ну и правильно! Нечего быть снобкой и гнушаться жить в Лондоне! Я всегда считала ее неестественной, деланой. Не могла понять, как ей удалось пробиться… Ну, что ни делается, все к лучшему!
— Иногда, — потрясенно сказал Николас, — я спрашиваю себя, действительно ли ты человеческое существо? Потому что человеку свойственно много дурного, но зато и нежность, и сострадание, и благородство, и порывы…
— Ты думаешь, я могу прямо сейчас поехать к ней? К мисс Фарланд?
— Но мы же еще не пообедали!
— Я поеду… А потом вернусь.
— Ни за что! Ты должна хотя бы пообедать со мной после того, как заставила столько ждать!
— О’кей! Но если я не успею, я больше с тобой никогда не буду разговаривать! Кстати, я уже не голодна и все мои мысли занимают витрины…
Николас тяжело вздохнул и развернул салфетку.
— А что ты делаешь на Рождество?
— Париж, мама, сестрица, Ширли, Гэри и обычная тягомотина! Мама запечет индейку, сожжет ее и в порыве сентиментальности расплачется, Зоэ наделает идиотских подарков в стиле французских скаутов, Ширли будет стараться спасти положение, а мы с Гэри будем смотреть друг на друга, как фарфоровые собачки…
— О! Красавчик Гэри Уорд тоже там будет…
— Уж как обычно…
— Знаешь, Шарлота Брэдсберри никак не может оправиться после их разрыва…
— Мне-то что…
— Она говорит, что все из-за тебя, и распространяет по Лондону всякие слухи.
— Так, глядишь, я и прославлюсь!
— Она говорит, что на первом же твоем дефиле она тебе покажет, где раки зимуют…
— Прекрасно! Пусть обо мне говорят плохо, чем вообще не говорят.
— В общем, она в печали…
— Мне абсолютно все равно. Сердечные раны Шарлотты меня нисколько не волнуют. Я думаю о двух витринах «Харродса». Двух огромных полотнах, на которых будет прописан мой талант. И за эти шесть недель мир поймет, на что я способна, весь мир услышит о Гортензии Кортес… Крибле-крабле-бумс, я стану модной, знаменитой и богатой, богатой! Контракты посыпятся один за другим! Надо найти хорошего адвоката. У тебя есть кто-нибудь на примете?
Она прервалась, на мгновение призадумалась, стала серьезной и сосредоточенной.
— Надо найти тему. Ты помнишь мой показ в колледже Святого Мартина?
— Sex is about to be slow…
— Было неплохо, правда?
— Великолепно. Но это было еще до кризиса…
— Да плевать на кризис! Люди забудут про кризис, когда посмотрят на мои витрины! Я покорю их сердца, вот увидишь!
— У тебя пока нет этой работы! Знаешь, сколько там претендентов…
— Я всех их сделаю. Обещаю тебе! Хоть бы мне пришлось работать день и ночь, ночь и день, валяться в ногах мисс Фарланд или подложить куда-нибудь бомбу, чтобы уничтожить их физически…
Она подозвала официанта и заказала свежевыжатый лимонный сок.
— Ты пьешь лимонный сок? — удивился Николас.
— Каждое утро, как встаю. Это полезно для кожи, для волос, для печени, к тому же профилактика от микробов и вирусов. А сегодня утром я забыла его выпить.
Она оперлась подбородком о руку и повторила несколько раз:
— Нужно найти грандиозную идею, нужно найти грандиозную идею…
— Да поскорее, — уточнил Николас.
— Они созданы для меня… Для Гортензии Кортес. И я получу эти проклятые витрины!
— Ни секунды не сомневаюсь, дорогая… Если уж женщина чего-то захочет…
В половине третьего Гортензия Кортес стояла в очереди на восьмом этаже дома на Бонд-стрит среди пятидесяти других кандидатов и кандидаток, которые недружелюбно разглядывали друг друга. Каждый стоял отдельно, гордо выпрямившись, и ревниво следил за действиями остальных. Из двери, за которой проходил отбор, вылетела девушка и провозгласила: «Хватит тут груши околачивать, расходись, меня уже взяли!» Некоторые посмотрели на нее обескураженно и покинули очередь. Гортензия не поверила ни единому слову.
Десятью минутами позже некто по имени Алистер Брен-стол, известный дизайнер, выпустивший коллекцию весьма оригинальных очков, вышел и объявил, что на всех не хватит времени и последних из прибывших принять не успеют. Костюм на нем был в черно-зеленую клетку, на носу красовались очки в форме жирафа.
Гортензия пожала плечами и не тронулась с места.
Потом ассистентка мисс Фарланд вышла и объявила, что примут еще только десять человек. Гортензия быстро посчитала: она была четырнадцатой.
Она тихо зарычала от ярости, прокляла громадный десерт, вторую чашку кофе и Николаса, посчитала еще раз. Несколько человек ушли. Она решила остаться.
Теперь она была одиннадцатой.
— Я сказала, что примут только десять человек, — повторила ассистентка, в упор глядя на Гортензию.
— А я решила, что не умею считать, — с широкой улыбкой ответила Гортензия.
— Дело ваше, — фыркнула ассистентка и повернулась к ней спиной.
Когда десятая кандидатка ушла с досье под мышкой, Гортензия постучалась в дверь кабинета мисс Фарланд.
Ей открыла ассистентка. Снисходительно улыбнулась.
— Мне нужно к мисс Фарланд.
— Я же вас предупредила, больше мы никого не примем.
— Мне нужно к мисс Фарланд.
Ассистентка пожала плечами: мол, настаивать бесполезно.
— Скажите ей, я работала с Карлом Лагерфельдом и у меня есть рекомендательное письмо, подписанное его рукой…
Ассистентка заколебалась. Впустила Гортензию и попросила подождать.
— Я посмотрю, что можно сделать.
Вскоре она вернулась и позвала Гортензию в кабинет.
Мисс Фарланд сидела перед длинным овальным стеклянным столом. Не женщина, а тень: бледная как смерть, кожа да кости, огромные темные очки, высокий пучок цвета воронова крыла, ярко-алый рот, огромные золотые серьги скрадывают щеки. Худая — аж прозрачная.
Она попросила ассистентку оставить их и протянула руку за письмом от Лагерфельда.
— Нет у меня никакого письма. И с Лагерфельдом я никогда не работала. Это блеф, — бестрепетно заявила Гортензия. — Я хочу эту работу, она создана для меня. Вы сами удивитесь, обещаю. У меня миллион идей. И потом, я неутомимая труженица и ничто меня не пугает.
Мисс Фарланд с удивлением разглядывала ее.
— И вы думаете, я поверю вашей болтовне?
— Да. Мне еще нет двадцати, я француженка, учусь на втором курсе. В колледже Святого Мартина был конкурс пятнадцать человек на место… Тема моего дефиле — Sex is about to be slow. Одну из моих моделей показывала Кейт Мосс… Вот это я могу вам доказать, есть диск с записью и пресса… А кроме того, я твердо знаю, что я лучше пятидесяти других претенденток.
Мисс Фарланд обвела взглядом черное приталенное пальто, завернутые рукава, джинсы «Бальмен», широкий пояс «Дольче и Габбана», сумку «Гермес», часы «Ролекс» и рукой в черной перчатке тронула стопку досье.
— У нас даже не пятьдесят претендентов, вы, должно быть, сотая — и то только на сегодня!
— Ну так я лучше, чем сто претендентов!
Губы мисс Фарланд тронула улыбка, почти приветливая.
— Эта работа создана для меня, — повторила Гортензия, мгновенно почуяв слабину.
— Их выбрали за то, что они чего-то стоят, они это уже доказали…
— Они доказали, потому что им дали шанс. Самый первый шанс… Дайте мне шанс, прошу вас.
— У них уже есть опыт…
— У меня тоже есть опыт. Я работала с Вивьен Вествуд и Жан-Полем Готье. Вот они не боялись мне доверять. А мои первые модели показывал плюшевый медведь, когда мне было шесть.
Мисс Фарланд опять улыбнулась и открыла шкаф, чтобы достать свободную папку.
— Вы не пожалеете, — не унималась Гортензия, чувствуя, что нельзя ослаблять давление. — В один прекрасный день вы сможете говорить, что были первой, кто дал мне шанс, у вас будут брать интервью, вы будете частью моей легенды…
Мисс Фарланд это явно позабавило.
— У меня нет свободных папок, посмотрю, есть ли еще одна у моей ассистентки, мисс…
— Кортес. Гортензия Кортес. Как конкистадор. Запомните это имя…
Мисс Фарланд вышла в соседнюю комнату к ассистентке, Гортензия слышала их разговор. Ассистентка говорила, что папок больше нет, мисс Фарланд настаивала.
Гортензия сидела нога на ногу. Покачивала ногой. Оглядывала кабинет, где царил ужасный беспорядок. На столе еженедельник, пестрящий пометками о встречах и номерами телефонов. Она заметила пудреницу «Шисейдо», тюбик губной помады «Мак», туалетную воду «Шанс» марки «Шанель», множество фломастеров, перьевых ручек, шариковых ручек, гелевых ручек, хромированных ручек, позолоченных ручек и даже чернильный прибор с перодержателем.
Нигде не было фотографий ни мужа, ни ребенка. Видимо, на праздники она остается одна. Ненакрашенное лицо, бледные губы, волосы свисают сальными прядями, на ногах разношенные домашние тапочки, дождь барабанит в стекла, телефон не звонит, она порой проверяет, исправен ли он, и считает дни до возвращения на работу… Грустные праздники!
Взгляд ее бродил по комнате, пока не упал на стопку папок. Толстая пачка уже отобранных кандидаток.
Как заполняют такие штуки? Никогда такого не делала…
Уйти с папкой под мышкой недостаточно, нужно знать, как ее заполнить. Сделать это, чтобы твой формуляр не полетел в мусорную корзину.