А Бернардо? С самого начала он ясно дал понять: больше никаких браков и детей. И я с уважением отнеслась к этому его решению. Да я и сама не видела в этом проблемы, полагая, что в конце года вернусь к старой жизни, хотя теперь более стильной.
Но Бернардо оказался лучше, чем я ожидала. Он был добрым, нежным, и мне не хотелось пока его терять. И, может быть, теперь, когда появилась возможность публикации книги, я смогла бы позволить себе эту медленную и спокойную жизнь во Флоренции?
Все, чего мне сейчас хотелось, – это вести и дальше исторические раскопки, продолжать писать о революции и изгнании, вытащить эту боль на свет, а потом позволить красоте и роскоши Ренессанса, куда я так неосмотрительно загнала сама себя, растопить ее. Что же до детей, у меня не было никакого желания их иметь – только грусть оттого, что не смогу подарить маме внуков, которых она так хотела.
Я подумала о потрепанной одежде Бернардо и его исцарапанных руках. Он был полной противоположностью Дино с его наманикюренной элегантностью и в то же время именно тем, кем притворялся Дино, – настоящим флорентийским аристократом, жившим в большом каменном деревенском доме с множеством собак, в окружении виноградников и лесов, где водились дикие кабаны. Его мать даже жила в замке и производила собственное вино и оливковое масло. Колоньоле был полон жизни, любви, плодородия – все эти дети, собаки, постоянно беременные и приносящие новых щенков. А как же я? Если останусь, я буду там единственной бездетной особью женского пола.
Дождь перестал. Я шла по площади, и голова гудела от этих мыслей. Сев на скамейку, я принялась разглядывать конную статую Фердинанда I. Взгляд его был устремлен в легендарное окно, о котором рассказывал мне Джузеппе. Именно у этого окна на втором этаже, прямо напротив статуи, сидела безутешная невеста, ожидавшая мужа с войны. Он так и не вернулся, и она умерла от горя. После ее смерти окно не раз пытались закрыть. Джузеппе рассказал и о том, что, если проследить за взглядом конной статуи Медичи, можно увидеть, что и она направлена на то самое окно – может быть, так скульптор пытался намекнуть, что молодая дама была тайной любовницей Фердинанда I.
Как все-таки флорентийцы любят истории, запутанные дела и интриги! Нетерпеливо отбросив эти мысли, я зашагала домой с единственным желанием – сесть за книгу.
На Сан-Никколо я увидела Джузеппе, и в ответ на мой привычный вопрос: «Как дела?» – он задумчиво почесал подбородок и, помолчав, медленно проговорил:
– Сегодня утром я вдруг понял, что, наверное, никогда еще не занимался столько собой…
«Заниматься собой», думала я позже, сидя в углу дивана с ноутбуком. В Лондоне я едва успевала замечать себя, не говоря уж о том, чтобы к себе прислушиваться. Из-за водоворота встреч, переполненного ежедневника и постоянного стресса я стала чужой сама себе и даже отказывалась глядеться в зеркало. Теперь же я встала и отправилась в ванную комнату, подошла к круглому зеркалу над раковиной и решительно на себя посмотрела. Блестящие черные кудрявые волосы. Оливкового цвета кожа, гладкая и упругая. Светло-карие глаза блестят. Ухоженное тело с аппетитными, женственными формами. Но самым удивительным было то, как я улыбалась – тепло, как хорошему другу.
Здесь, во Флоренции, я прошла очищение. Потратив такую кучу денег на ультрамодные очистительные процедуры в Лондоне – ни одна из которых не помогла мне похудеть хотя бы на килограмм, убрать с лица хотя бы прыщик или хоть на минуту снять стресс, – я приехала в Италию и с помощью ее диеты, полной углеводов и мороженого, прошла настоящую детоксикацию. Я избавилась от стресса и перевозбуждения, от которого мои почки совершенно истощились. Научившись планировать бюджет и жить по средствам, я теперь накопила достаточно и даже имела небольшой доход от путевых заметок, чтобы позволить себе эту спокойную, непритязательную жизнь во Флоренции, которая незаметно и неторопливо исцелила мое тело, а вместе с ним и душу.
Теперь, вместо того чтобы пачками глотать витамины и пищевые добавки, я выпивала ежедневную дозу оливкового масла и чувствовала себя лучше, чем когда-либо. И вот, сидя на диване, я только и делала, что полностью занималась собой.
Я сидела дома и ждала Бернардо. Стол был накрыт чудесной чистой скатертью и сервирован самой красивой посудой. В центре стола в вазе стояло несколько веточек мушмулы из сада Старого Роберто, наполняя комнату своим нежным ароматом. На плите кипела риболлита, в духовке жарилась курица. Мы должны были провести выходные вместе, но накануне вечером он позвонил и сказал, что везет своих le bimbe за рождественскими покупками, и мы договорились, что после он придет ко мне на ужин.
Минуты тянулись медленно, так прошел час. Я позвонила ему – ответа не было. Я занервничала и выключила духовку. Миновал еще час, и я позвонила снова – и опять ответа не последовало. Налив в тарелку немного риболлиты, я заставила себя съесть пару ложек. После еще нескольких звонков и оставшихся без ответа сообщений я в ярости запихнула курицу в холодильник. Будто и не было этих нескольких месяцев – я вновь перенеслась в душные, беспокойные летние дни, вспомнив Дино и его подлость, и как он пропадал на целый вечер, а потом звонил среди ночи с извинениями, и в конце концов бесследно исчез из моей жизни. Я думала, что Бернардо был другим, но внутренний голос шептал мне: он ничуть не лучше Дино. Должно быть, сейчас он в постели со своей бывшей, где и был все последние месяцы. Он водил меня за нос, а сам в это время наладил отношения с ней и вернулся в семью.
Набросив пальто, я отправилась к Луиго. Когда я пришла, он украшал бар к Рождеству, и я предложила помочь. Развешивая гирлянды, он спросил, собираюсь ли я провести Рождество с Бернардо.
– С ним ведь так уютно, bella, – подмигнул он мне. – И у тебя теперь будет семья. Будете праздновать вместе? – Ему нравилось подкалывать меня на тему приобретения «ребенка секонд-хенд».
– Нет, Луиго, – разрыдалась я. – Все кончено. Я решила.
Луиго усадил меня за стол и налил стакан воды.
– Что стряслось, bella? – озадаченно спросил он. – Все ведь было хорошо.
Я рассказала и, когда Луиго завел было свое «он испугался…», резко оборвала:
– Нет, на этот раз я решила. Бернардо со своим зверинцем может убираться ко всем чертям! С меня хватит…
И я была настроена так решительно, что, когда Бернардо позвонил рано утром в воскресенье, выключила телефон и продолжила спать. На этот раз недоступной буду я.
Я игнорировала его звонки и сообщения целый день, пока наконец, возвращаясь ранним вечером с прогулки, не увидела его у своей двери.
– Слава богу, ты в порядке! – сказал он с видимым облегчением. – Я волновался. Хотел извиниться за вчерашнее…
Мы молча поднялись по лестнице в мою квартиру. Когда мы сели за стол на кухне, мне захотелось швырнуть в него холодной курицей, но я ничего не сказала и лишь ждала объяснений, пристально глядя на него. Бернардо признался, что просто заснул на диване.
– Знаешь, как это бывает, – сказал он.
Конечно, я знала. Частенько в субботу вечером, сидя на диване перед камином, он просто отключался, устав после тяжелой недели. Я спросила о девочках и их матери, о том, как они провели день вместе.
– Le bimbe остались со мной, – ответил он бесхитростно. – Так было проще – у их матери вчера вечером было свидание… Мы рано поужинали, и я уже собирался написать тебе сообщение, сел на диван – и проснулся сегодня утром. Телефон был разряжен.
– Так, значит, их мать ушла на свидание? – переспросила я.
Бернардо улыбнулся:
– Ну, похоже, после того как я рассказал ей о тебе, она решила и сама двигаться дальше.
– Погоди. – Я удивленно подняла руку. – Ты рассказал ей обо мне?
– Ну да, – пожал он плечами. – Сказал на прошлой неделе. В конце концов, я хочу, чтобы вы с девочками познакомились, поэтому решил подготовить ее, дать ей время свыкнуться с мыслью, capito?
И вот ветер сомнений – в котором теперь отчетливо слышался голос моей матери – ударил мне прямиком промеж глаз, заставляя вспомнить о реальности Бернардо. Он вовсе не изменял мне прошлым вечером, а просто заснул от усталости. Эти два месяца развлечений неумолимо ставили меня перед истиной. Уставший, изможденный, он готов был сорваться по первому зову небольшой армии других людей, которые всегда будут главнее меня.
– Прости, cara, – искренне извинился он. – У меня давно никого не было. Мне не нравятся случайные связи. Надеюсь, тебе тоже. – Он закрыл глаза, и я затаила дыхание. – Я все равно собирался приехать, чтобы пригласить тебя к нам на Рождество. Что скажешь?
– И что ты сказала? – нетерпеливо закричал Луиго.
Я сделала глубокий вдох:
– Сказала, что мне нужно время на размышление. Что позвоню ему через неделю-две, когда приму решение.
– Насчет Рождества? – допытывался Луиго.
– Насчет него, – ответила я, и он охнул, не ожидав столь драматичного поворота событий.
Луиго был не единственным, кто удивился. Я и сама себе удивилась. А у Бернардо и вовсе был такой вид, будто я залепила ему пощечину.
Я не пыталась объяснить, а он не хотел на меня давить. В конце концов он ушел, а я легла спать рано, забывшись беспокойным сном.
На другой день я проснулась, ожидая тягостного ощущения, которое появляется, когда заканчиваются отношения. Но вместо этого была спокойна и собранна. Я принялась готовить завтрак: выжимать апельсины, заваривать чай, намазывать тосты, глядя в окно на башню. Тут зазвонил телефон.
– Ну как, переехала в замок? – прочирикала Кристобель.
Я взяла в руки чашку чая и выложила ей все как на духу. Она слушала, не перебивая – лишь один раз издала восторженный возглас, когда я сказала, что моей книгой заинтересовались издатели.
– Не понимаю, в чем проблема, – сказала она наконец. – Ты можешь жить в моей квартире, сколько захочешь, и продолжать писать книгу, а там посмотришь, как пойдет с Бернардо.