– Говорите, что знаете, и побыстрей.
Сидона кивнул своему адвокату:
– Хорошо. А вы не откажетесь от своего обещания?
– Мы же договорились, ваше дело будет пересмотрено. Вы знаете, что это значит: вас освободят досрочно. Так что давайте рассказывайте.
– И то, что я скажу, не будет использовано против меня?
– Нет, – прошипел Пирелли, уже не на шутку разозлившись.
Анкора видел, как его брови угрожающе сошлись на переносице. Интересно, почему шеф такой мрачный? Тут он вспомнил, что приехала Лиза, и сразу все понял.
Адвокат Сидоны отрывисто кивнул своему подзащитному, и тот приступил к делу:
– Ну ладно… Каролла приехал в Палермо со мной и еще с одним парнем. Его сын – этот самый Лука, которого вы ищете, – был еще тот тип, доложу я вам, с большими причудами. Просто геморрой в заднице! Никто его не любил. Он вечно ошивался в нью-йоркской квартире, валял дурака и совал нос в чужие дела.
Пирелли слегка расслабился и предложил Сидоне сигарету. Тот взял ее, но курить не стал, а заложил за ухо.
– Вы когда-нибудь видели, чтобы Каролла плохо обращался со своим сыном? – спросил он.
Сидона покачал головой:
– Каролла всеми силами пытался сплавить парня, занять его хоть каким-то делом. К сожалению, у Луки было туго с мозгами: из всех школ его вышибали.
Целых десять минут Сидона силился припомнить, как назывались эти школы. Наконец он выдал одно название. Пирелли приободрился. У него до сих пор не было поздних фотографий Луки. Уже ради одной этой информации стоило потратить время на беседу с бандитом.
Сидона продолжал:
– Каролла определил парня в пиццерию, тот завалил все дела, к едрене матери. Попробовал его в игорных домах – ну, знаете, где делают ставки? – опять полный крах. – Он почесал в затылке. – Я только один раз видел, как Каролла орал на Луку, – это было, когда он нашел чулан с оружием. Знаете, он сыпал парню бабки, как автомат – соленые орешки, и никогда не спрашивал, на что тот их тратит. А потом открыл этот чертов чулан и увидел там целый арсенал!
Пирелли затушил бычок и прикурил новую сигарету.
– У него были сверла? Стоматологические сверла?
– Не знаю. Но у него было все, что нужно для производства таких игрушек. Каролла устроил ему тогда хороший нагоняй. Потом парень завел себе нож-выкидушку и открывал его всякий раз, как на него ни посмотришь. Он сделал у себя в рукаве что-то вроде перевязи. Вряд ли он пользовался этим ножичком. Я думаю, это была просто такая забава. Он, как фокусник, спускал нож по руке, захватывал в ладонь и выщелкивал лезвие – острое как бритва. У него все пальцы были залеплены лейкопластырем: сам и порезался.
Пирелли перебил вопросом:
– Как вы думаете, Лука любил своего отца?
– О да. Я думаю, любил.
Пирелли взглянул на часы и кивнул Сидоне, чтобы тот продолжал.
– Ну так вот, парень висел у нас на шее и доканывал нас своими вопросами. Это был полный кошмар! О господи, он не умолкал ни на минуту! Мы узнали, что Ленни отсиживается в якобы безопасном месте – это было что-то вроде гостиницы – и при нем день и ночь дежурят трое охранников. То есть проникнуть к нему практически невозможно. Ну, прикиньте: один парень сидит в номере, другой – в коридоре, а третий – за регистрационной стойкой.
Сидона взглянул на своего адвоката:
– Вы уверены, что я могу это рассказывать?
– Мы с вами уже договорились, – сказал Пирелли, – продолжайте.
– Короче, в отель я пробраться не мог. Уже один мой вид вызывал подозрение. Так же и мой напарник. Я прожил в Нью-Йорке двадцать лет, а все еще говорю как сицилиец. Вы меня понимаете? А у этого парня – никакого акцента, к тому же он светленький. Это странно. Бог его знает, кто была его мать, но на Пола Кароллу он совсем не похож. Ну так вот, этот парень спокойно заходит в гостиницу, прикинувшись невинным американским студентом, и просит себе номер на втором этаже с балконом. Туда мы и залезли. Осталось лишь подняться на другой этаж, к Каватайо. Лука провернул и это: он вышел из лифта, а мы остались стоять в кабине, нажали на «стоп». А он поигрывает эдак своим ключом и спрашивает: «Это пятый этаж?» Тут мой напарник вырубает охранника и вышибает дверь. Там остался еще один – а нас трое: прикидываете? Этот тип даже не пытался защитить Ленни. Увидев, что у нас серьезные намерения, он тут же бросил пушку, завопил, что у него двое детей, и – бежать.
В этом месте Сидона не преминул намекнуть, что сам он не принимал никакого участия в убийствах – только присутствовал.
– Мой напарник замочил охранника, потом прикончил Ленни Каватайо. Одной пулей, вот сюда… – Он показал на свое правое ухо и понизил голос: – Он был мертв, и мы могли спокойно уйти. Но тут вдруг Лука стянул с Каватайо штаны. Я сказал: «Какого черта?» А он: «Хочу сделать папочке маленький сюрприз». И отрезал ему яйца. Кроме шуток – взял и отчекрыжил их своим чертовым ножичком. – Сидона медленно покачал головой.
Пирелли затушил окурок.
– Говорите. Что было дальше?
– В общем, на этом он не успокоился. Он хотел показать всем, кто найдет труп Ленни, что давать показания против его отца опасно для жизни… Он отрезал Каватайо язык. Кругом была кровища… Мы с моим напарником хотели его увести, однако он был как безумный… Знаете, у него такие странные глаза – временами они становятся совсем белесыми… Мы вдвоем вышли из номера, а его оставили там. Но мы успели дойти только до лифта и нос к носу столкнулись с новой сменой охраны. Я дал деру, но меня поймали на соседней улице.
– Значит, когда арестовали Кароллу, вы были в тюрьме? – спросил Пирелли.
– Совершенно верно. Он бушевал, когда Каватайо собрался давать показания, и прямо-таки озверел, узнав, что его место занял Лучано!
– А Лука навещал Кароллу в тюрьме? Вы что-нибудь слышали об этом?
– Нет. Мы были в разных камерах. Он сидел в отдельной. К нему приходило много разных бандитов.
– Вы не знаете, Каролла мог приказать убить семью Лучано?
Сидона скорчил рожу:
– Да бросьте! Каролла был всего лишь шестеркой. Конечно, у него было полно связей, и тем не менее до такого приказа он не дорос. Эти убийства – кара Всевышнего.
– Как по-вашему, кто их организовал?
Сидона заерзал на месте и сунул руки под стул:
– Не знаю.
– Убили двух маленьких мальчиков, истребили всю семью.
– Послушайте, я ничего об этом не знаю, вам ясно? Мы договаривались, что я буду говорить вам про Луку Кароллу – все, больше ни слова.
Пирелли подался вперед и стиснул колено Сидоны. Анкоре и адвокату пришлось напрячь слух, чтобы разобрать его тихий шепот.
– Одно имя. Скажите мне всего одно имя. Кто, по-вашему, может знать об убийствах семьи Лучано?
Они чувствовали, что Сидона сильно напуган. Он нагнулся к комиссару, как будто хотел что-то сказать, потом снова откинулся на спинку стула. Пирелли крепче сжал его колено и придвинулся ближе. Наконец Сидона облизнул губы и, наклонившись к самому лицу Пирелли, прошептал:
– Майкл Барзини. Может быть, он.
Закончив допрос, Пирелли обнял Анкору за плечи и пошел с ним к автостоянке.
– Ну что ж, по-моему, мы выжали почти все, что могли. У нас хватает улик, чтобы упечь его за решетку пожизненно.
Анкора открыл дверцу своей машины.
– Знаешь, что самое отвратительное? Когда мы его найдем, любой адвокат легко докажет его невменяемость. Его отправят в психушку. Ты думаешь, это справедливая кара за все, что он совершил? Вот раньше с убийцами не церемонились. Их вешали, топили и четвертовали. И правильно делали! А этого гада я бы казнил своими руками.
Пирелли с силой захлопнул дверцу.
– Да, но сначала тебе надо его найти.
Комиссар хватил кулаком по капоту, и машина отъехала со стоянки, прежде чем он успел подойти к своему «фиату». Он устал и, наверное, от этого чувствовал себя таким подавленным.
Рабочие тащили на площадь двенадцатифутовую новогоднюю елку, в самый час пик застопорив движение транспорта. Пирелли сбавил газ. Скоро Рождество… Он услышал тихий, жалобный стон Софии:
«Мои дети, мои дети…»
Через неделю после звонка представителям Корлеоне к вилле «Ривера» подъехал черный «мерседес-бенц». За ним следовал английский «ягуар», тоже черный. Пробил час назначенной встречи. Тереза поспешно подошла к двери, крикнув женщинам, чтобы они приготовились.
Лука внимательно оглядел сидевших в машинах мужчин.
– К вам прибыл адвокат. Другого парня я не знаю. Во второй машине – Джозеф Рокко и пара шестерок.
– Мы можем ему доверять?
– Да, его прислали для заключения сделки. Его зовут Кармин или что-то в этом роде… Я залезу на крышу – посмотрю, есть ли у них кто еще на подхвате.
Обе машины остановились у парадного крыльца. Мужчины не выходили из «мерседеса», дожидаясь, пока Рокко откроет им дверцы. Адвокат и его спутник выглядели респектабельными банкирами: седовласые, в темных костюмах, таких же темных галстуках и белоснежных рубашках.
Лука бесшумно отворил окно в спальне над крыльцом и по-пластунски подполз к краю козырька.
– Что? Я должен остаться с машинами? – удивленно спросил кто-то внизу.
Выглянув украдкой, Лука увидел, как Рокко отвернулся и встал, упершись руками в бока.
– Это я должен остаться с машинами?
– Да, ты…
– И сколько я буду вас ждать? Мне некогда – у меня горит имущественная сделка. Если вам нужен автомобильный сторож, возьмите одного из этих ребят.
Никто не ответил. Четверо мужчин исчезли под козырьком крыльца. Рокко смотрел им вслед с перекошенным от гнева лицом.
– Я не могу долго ждать! – крикнул он. – У меня сорвется сделка…
Адина проводила мужчин в столовую. Двое охранников вежливо отступили назад и остались стоять в коридоре – скрестив руки, как часовые на посту. Адина прошла мимо них к кабинету и постучала в дверь:
– Синьора, ваши гости пришли.
Женщины гуськом потянулись в обеденный зал. Грациелла вошла первая и села на мужнино место во главе стола. Она одна была в траурной вуали. Остальные, изысканно одетые и украшенные драгоценностями, встали рядом с ней, чтобы поприветствовать посетителей. У Грациеллы дрожали руки. Она лихорадочно пыталась вспомнить данные ей наставления. Тереза отрывисто кивнула свекрови, дав знак начинать.