Если участники братства не смогут оплатить его труды, то Якопо великодушно подарит свое полотно, чтобы разрешить возникшую деликатную ситуацию.
Финальный аккорд истории прозвучал в пользу живописца. Скуола Гранде-ди-Сан-Рокко не только приняла образ своего покровителя, но и завершила объявленный конкурс, заключив с Тинторетто договор на дальнейшее создание полотен.
Союз мастера с организацией давал ему стабильную, хоть и не особенно высокую ежегодную выплату. Но зато гарантировал отсутствие конкуренции и возможность сполна реализовать дерзкие творческие замыслы. Их свидетелем станет каждый, кто перешагнет порог скуолы и своими глазами увидит невероятно смелые и острые композиции, рассказывающие историю Ветхого и Нового Завета.
В итоге большая часть жизни находчивого творца оказалась связана с залами могущественного объединения во имя святого Роха – и как участника братства, и как художника, занимавшегося внутренним убранством.
– Интересно, что раньше в скуоле могли состоять только мужчины, – указывает Никола. – Но со временем этот пункт в своде правил упразднили. Так что дамы при желании могут пополнить наши ряды. Правда, для этого требуются некоторые обязательные условия.
Потенциального участника должны представить два человека, уже состоящие в объединении. После этого его имя вносится в список ожидания. Далее идет процедура утверждения.
Желающему стать частью Сан-Рокко обязательно обладать рядом характеристик. Для начала родиться в Венеции.
Либо проживать в городе, даже если он появился на свет в другом месте. И наконец, работа и деятельность должна быть связана с Венецией. Такая географическая привязка не случайна – скуола тесно связана с городом, того же она требует и от своих членов.
Еще важный момент – быть христианином и предоставить католический сертификат, полученный от священника в своей церкви, ведь Сан-Рокко – религиозное общество. Весьма значим моральный аспект и репутация кандидата: состоять в ассоциации невероятно почетно и ответственно.
При этом люди из общины живут обычной мирской жизнью, имеют семьи и никаким дополнительным религиозным ограничениям не подвергаются. Единственный лимит – возраст. В скуолу не могут попасть те, кому еще не исполнилось восемнадцать лет.
Конечно, в Сан-Рокко очень рады молодежи, но большая часть участников – люди за шестьдесят пять. Это связано с тем, что в Венеции преимущественно пожилое население. Однако деятельность скуолы, несмотря ни на что, идет вперед.
Ее функционирование связано с мессами в собственном храме, собраниями в исторических залах со старинной отделкой, культурной деятельностью, выставками и конференциями. Отсюда идет еще одно пожелание к участникам – понимание искусства. Это помогает разбираться в реализуемых проектах и богатейшем художественном наследии скуолы, доставшемся от предыдущих поколений. Каждый вкладывается в общее дело по силам.
– В тяжелые времена пандемии я выступал волонтером в нашем храме, – вспоминает Никола. – Одновременно был и гидом, рассказывающим посетителям об интересных объектах, например, картинах Тинторетто, посвященных истории святого Роха, и смотрителем, отвечающим за их сохранность. Это делалось, чтобы скуола оставалась открытой, ведь она живет благодаря входной плате за визит. Правда, то не единственный источник дохода.
Когда-то в собственности имелась недвижимость, отмеченная на фасадах символикой с буквами SR (San Rocco), там располагались классы. Их ремонт и содержание требовали средств, в связи с чем братство поэтапно распродавало здания и в результате оставило себе небольшую часть от изначального количества. Их сдают в аренду на льготных условиях определенным нуждающимся группам.
Есть, конечно, обязательные годовые взносы от участников, у них до сих пор старинные названия – луминарии, что означает «светила», «иллюминации». И первый взнос от новых членов, успешно вошедших в конгрегацию. Именно это исторически держало Сан-Рокко на плаву с момента основания в эпоху Возрождения.
– Помогали и пожертвования от аристократов, состоящих в братстве, – продолжает Никола. – Венеция и Европа, страдавшая от суровых волн уносящей жизни чумы, видели в Рохе своего небесного заступника и помощника, а потому благодарность ему считалась вполне уместной. При жизни этот человек исцелил много больных. Молитвы ему регулярно возносили в храмах и простолюдины, и аристократы. Среди нас – а в сообществе сейчас более ста человек – патриции тоже есть. Но их намного меньше, чем раньше.
Впрочем, искры радости пробиваются даже в тяжелые моменты для человечества. 16 августа ежегодно проводится праздник, посвященный Роху. Это главное мероприятие для скуолы, прославляющей одного из самых почитаемых святых латинян. В Венеции собирается большое количество гостей, а Сан-Рокко навещают патриарх и мэр города. Помимо службы и радушных празднований, день завершается большим концертом для ценителей прекрасного. Так что даже в самые непростые времена есть место маленьким чудесам.
– Недавно в моей жизни как раз произошло одно из них. Удивительное и неожиданное открытие, – улыбаясь, делится Никола. – По иронии судьбы оно тоже связано со святым Рохом.
На семейной вилле случайно нашли полотно, принадлежавшее моему далекому предку в XVI веке. Как раз на тот момент приходилось наиболее яркое развитие скуолы Гранде-ди-Сан-Рокко в Венеции. Мой родственник заказал его художнику – Франческо Пагани. Его имя на слуху – в некоторых городах он расписывал домские соборы, создавал алтарные образы, что говорит о мастерстве и славе.
Заказать картину в то время значило основательно вложиться. Создание произведений имело высокую стоимость. Это определенный вклад в культуру, показатель веры.
Интересно, что мой прапрадед Андреа Бергамо пять столетий назад попросил изобразить на полотне не кого-нибудь, а святого Роха!
Это значит, что семья связана с ним уже долгое время, а я, интуитивно вступая в братство, об этом даже не догадывался!
Обрадованный этим фактом, планирую представить картину в скуоле и вместе с искусствоведами разобрать ее на публике. Наверное, в этот момент мой предок будет очень счастлив. И тем, что произведение обретет спустя годы забвения своих зрителей, и тем, что взаимодействие нашего рода со святым Рохом чудесным и необъяснимым образом продолжается, несмотря ни на что.
7. Венецианские маски, любовь и «Жизнь других»
«Сентиментальность, враг истинного чувства, прекрасно подходит городу, предпочитающему носить маски».
Венецианские маски
Чтобы продолжить дальнейший путь, придется переместиться в мрачные венецианские тюрьмы. Те самые, при Дворце дожей, что соседствуют с резным белокаменным мостом Вздохов, вызывающим придыхание у путешественников сейчас и ужас у жителей республики в прошлом.
Мест для заключения несколько. Часть располагается через канал от главной резиденции правителя и выходит воротами на набережную Рива-дельи-Скьявони. Это так называемый Тюремный дворец – эффектное двухэтажное здание с портиками и колоннами, об исправительной функции которого с первого взгляда догадаться непросто.
Держать преступников в нескольких метрах от Дворца дожей Светлейшая Республика Святого Марка считала верным, надежным и обоснованным ходом. Дескать, пусть лучше будут под боком, на глазах да под строгим присмотром в самом защищенном месте столицы. И дело не в том, что в застенках томились отъявленные злодеи, убийцы и маньяки. Страшнее были другие обитатели тюрем – интеллигенция, нашедшая смелость иметь отличное от правителей Венеции мнение или создать своим поведением общественный резонанс.
Помимо Тюремного дворца в запасе у Серениссимы имелись бесчеловечные «свинцы» и «колодцы» с невыносимыми условиями содержания. При этом находились казематы в самом Дворце дожей – месте, ставшем квинтэссенцией государственности, искусства, роскоши, изобилия и триумфа, с шедеврами Тинторетто и Веронезе, почетными делегациями со всего мира и высокопоставленными чиновниками. В тесном соседстве с золотом, помпезностью и великолепием наверху под крышей и внизу в подвалах республика создала филиалы ада на земле, где безысходность, боль и тоска заставляли терять рассудок от подступающего ужаса и неизбежности собственного конца.
«Свинцы» получили название по свинцовым листам, которыми покрыта кровля палаццо Дукале. Сюда направляли тех провинившихся преступников, чьи дела не стоило предавать широкой огласке. Самым знаменитым гостем застенков под крышей стал Джакомо Казанова – единственный человек за всю историю Венеции, сумевший безнаказанно покинуть место заточения и разболтать об этом всему миру. Но до скандального побега соблазнитель успел сполна хлебнуть всех тягот тюремной жизни.
Мучения в «свинцах» начинались с приходом жаркого сезона, когда покрытие нагревалось, превращая камеру в расплавленную высокой температурой комнату пыток. К этому добавлялись укусы комаров, зловонные запахи, крысы и зуд по всему телу. Но даже в таких условиях жители «свинцов» считали себя баловнями судьбы по сравнению с несчастными, кому республика уготовила «колодцы».
Это вытянутые подземные камеры, тесные, темные и низкие. Давящий полукруглый свод не давал там возможности вытянуться во весь рост. Название закрепилось из-за влажности, приходящей через отверстия воды в результате наводнения, и формы, напоминающей могилу. Отсутствие окон и света лишало контакта с внешним миром. Преступник будто погружался в небытие, не знал о времени суток, погоде, происходящих событиях. В такой потерянности заключалась часть мучений, ведь в «колодцы» направляли приговоренных к смерти преступников, осужденных среди тьмы и сырости прозябать до конца дней, сражаясь за скудную трапезу с откормленными тюремными крысами.