Над входом темные деревянные балки – в этом здании с 1600 года располагались склады. Рядом типичный для площадей и дворов каменный резной колодец на возвышении, а еще ресторан, где частенько сидит сам Джорджо с сигаретой, посматривает на прохожих и окликает знакомых на венецианском диалекте – официальном языке Светлейшей. Компанию ему практически всегда составляет его старший сын Николо – рослый брюнет с отменным чувством юмора, ставший правой рукой маэстро в семейном деле. Свою первую маску наследник сделал в детском возрасте, она до сих пор, как дорогое воспоминание, висит в гостиной и является предметом гордости.
Николо легко застать за процессом декорирования и росписи, наблюдая через большое окно-витрину, украшенное масками разных типов, форм и размеров. Они пестрят яркими красками, пейзажами города, львами и типичными венецианскими элементами, украшены узорами, благородными трещинками-кракелюрами и горящим на солнце сусальным золотом.
Маски для Венеции – страсть. Самовыражение, свобода, собственный язык, понятный без слов. Их носили практически постоянно: в дни безудержного карнавала и после, когда веселье покидало городские закоулки и набережные. Впрочем, один из самых продолжительных карнавалов в истории длился почти год – ровно одиннадцать месяцев. Праздник стал обыденностью, привычкой, образом жизни – таинственным, искрящимся, порочным. Отказаться от пьянящей неузнаваемости, стирающей все социальные грани… Нет, такое испытание сладострастным горожанам оказалось не под силу.
Под маской положение в обществе, чины и должности исчезали. Испарялась сама личность и все привязанные к ней условности и обязательства. Аристократ и простолюдин, холостой и женатый, монах и развратник, бедный и богатый – их больше не существовало. Оковы ограничений спадали, а связи и поцелуи, невозможные до этого, с вулканической страстью накрывали город. Маска, всплывающие из глубины пороки и жажда развлечений – вот основная религия XVII и XVIII веков.
В дни карнавала она в сочетании с костюмом открывала двери на балы и званые приемы, доступ к высшему свету и сливкам общества. Маски красовались на лицах посетителей простых таверн и модных кафе, на врачах в больницах и продавцах за прилавками. В ней приходили на заседания суда, собрания и рынки. Есть данные, что некоторые маски делались из кожи, даря эффект обладания вторым лицом. Такой аксессуар не становился помехой для ласк, прикосновений и даже поцелуев. Конечно, ханжам в Республике Святого Марка в такие разгульные дни делать было нечего.
Святая инквизиция осуждала разврат и похоть Венеции, саму идею карнавала. Городской совет даже предпринял попытку запретить появление масок в общественных местах в обычные от праздничных гуляний дни, вернув разумность, сдержанность и чопорность. Стоит ли говорить, что все это оказалось тщетным? Маска – альтер эго Светлейшей, обнажающее ее истинную суть – свободу, чувственность, любовь к жизни, тягу к удовольствиям. Отказаться от всего этого значило предать себя.
– Венецианцы до сих пор принимают участие в карнавале, – подтверждает Джорджо. – Это традиция. Особенно после возрождения праздника в XX веке. Мы после окончания работы закрываем магазин, натягиваем плащи и маски и теряемся в толпе. Многие потомки венецианцев, живущие в Европе или Америке, выбираются на историческую родину именно на карнавал, чтобы отдать должное своим предкам и почувствовать корни. Местные же жители привыкают к нему с детства. Например, я впервые увидел карнавал мальчишкой и даже помню свой костюм! Это был ковбой! Пусть это и американский образ, но мне в тот момент все очень нравилось и доставляло радость.
Сейчас костюмов множество, но ранее самый популярный состоял из накидки, головного убора и белой маски с глубокими глазницами. Это любимая Венецией баута. Она обеспечивала секретность и приватность, надежно пряча своего владельца. Баута прикрывала большую часть лица и удобно расширялась книзу. Из-за подобной конструкции менялся голос, что затрудняло идентификацию личности и делало невозможным понять, кем является собеседник. Ореол тайны окутывал, новизна манила, делая невероятно привлекательным таинственный статус незнакомца. При этом форма маски позволяла свободно принимать пищу и употреблять напитки. Такую часто носил любитель романтических приключений Джакомо Казанова.
Дополнялась баута черным плащом, темной кружевной накидкой до плеч и треуголкой. Создавала определенный образ, напоминающий мираж, загадку, призрака из прошлого. Иногда бауту именовали лярвой («призрак» по-латински), подчеркивая связь с потусторонним миром и мистические свойства. Регулярное появление бауты в темное время суток, в ночи или поздно вечером после заката, лишь укрепляло сложившийся орфический образ, балансирующий на невидимом стыке миров.
Еще одна популярная маска появилась в результате большой трагедии. Речь о враче с длинным носом – такую носили медики во время эпидемии чумы, испепелявшей город. Тогда верили, будто споры чумы находятся в воздухе и сам процесс дыхания несет вред. Лекари, дабы обезопасить себя, способствовали созданию маски с вытянутой передней частью и скругленным окончанием наподобие носа – там, на донышке, они размешали травы и тампоны с дезинфицирующим составом, призванным защитить от заразы.
Палитра типов масок в Венеции обильна и широка: это и женская округлая моретта, делавшая дам на время немыми на радость мужчинам. Ее следовало держать ртом за специальный выступ-пуговицу. Или маска кота в честь уничтожения храбрыми животными, похожими на льва святого Марка, разносчиков чумы – крыс, что привело к счастливому окончанию эпидемии.
Дополняет мир карнавала яркая и колоритная галерея всевозможных образов из народной комедии дель арте и маска – свидетель необычной профессии – щипальщик мертвецов. В обязанности этого человека входило находить бесчувственных людей на улице и проверять, живы они или уже отправились на тот свет. Проверка осуществлялась при помощи щипания бездыханного тела. Живой реагировал и незамедлительно отправлялся в больницу, мертвец же грузился на лодки в сторону кладбища.
– Масок много, но это не значит, что в запасе у истории ничего нет, – секретничает Джорджо, усаживая меня на стул в мастерской. – Если мы хотим создать нечто новое, то обязаны обратиться к прошлому. Как? Для этого идем в старинную библиотеку Марчиана на площади Сан-Марко, куда ходил, например, Казанова, и ищем изображения. Иногда удается разглядеть в фолиантах маски, которые делали раньше, но утерянные сейчас. Мы, узнавая историю, воссоздаем ее в настоящем. И ряд таких моделей есть среди моих изделий.
Синьор Галассо говорит о Джокере – старинном, но позабытом образе. Есть у него и шут Дзанни – любимый уличный актер Европы, и эффектные маски небесных светил. А аксессуар с луной однажды попросил для себя частый гость венецианского карнавала – принц из Баварии и ювелир по совместительству, постоянный и давний клиент Джорджо.
– В суете праздника, когда у нас больше всего работы, он влетел в магазин, – вспоминает маэстро, – со словами: «Спасайте меня срочно! Сегодня вечером я приглашен на бал, тема которого “Луна”. Без соответствующего атрибута не пустят на порог. Разумеется, ничего с луной у меня нет, поэтому спасайте!» Он заставил нас закрыть магазин в самый разгар карнавала, пообещав заплатить любую сумму, которую назовем. А сам сел рядом и начал играть на арфе, чтобы создать приятный настрой. Музицировать ему пришлось три часа, пока мы не закончили. На фоне этого в дверь и окно постоянно стучали те, кто недоумевал, по какой причине мы закрыты. Свою маску принц получил и довольный ушел на мероприятие. И часто, когда он возвращается в город, мы вспоминаем эту «лунную» историю.
При всем обилии выбора в магазине семьи Галассо одна маска на витрине особенным образом привлекает внимание. На ней отсутствуют золото, пестрые краски, обильный декор или необычный силуэт. Но она чрезвычайно дорога и семье Галассо, и всем жителям СНГ, неравнодушным к путешествиям. Более того, черные округлые буквы на светлом фоне покажутся невероятно знакомыми, потому что это автограф известной телеведущей Жанны Бадоевой. Как связана дива с мастерской венецианских масок?
Несколько лет назад Жанна, ее супруг Василий и друг – режиссер Дмитрий Курганов – решили создать новый проект – программу о жизни людей со всего мира. Рассказать, что их интересует, как проводят свой день в разных частях света, как устроен быт. Охватить жизнь с самого ее начала до завершения: сады, школы, институты, интересы молодых, досуг у пожилых, трудовую деятельность, отдых и даже процесс рождения и похорон. Передачу назвали «Жизнь других», а пробный выпуск решили снимать рядом с домом, в известной и любимой на весь мир Венеции.
В создании программы участвовала Юлия Лукьяница – подруга и преподаватель Жанны по итальянскому языку. Она помогала с поисками героев, а когда дошло дело до выбора семей, к которым Жанна по сценарию пойдет в гости, Юлина харизма сыграла решающую роль.
В интернете она нашла некоего венецианца Николо Галассо – мастера по изготовлению масок – и предложила ему принять у себя съемочную группу. Мужчина сомневался, но когда Юля приехала посмотреть мастерскую лично, ситуация в корне изменилась. Николо влюбился с первого взгляда и активно начал ухаживать за девушкой. Правда, гордая сибирячка родом из Тюмени не очень-то реагировала на его знаки внимания. Выход оставался только один: стать героем новой программы. И хотя жители Венеции – достаточно закрытые люди, и они не спешат приглашать к себе в дом кого бы то ни было, в этом случае согласие было получено молниеносно.
– Сын пришел домой и заявил, что послезавтра к нам приедет съемочная группа из России, – вспоминает Джорджо. – Они хотят узнать, как мы живем, что едим на завтрак и каков у нас распорядок дня. И мы никак не можем отказать. Никак! Он был по уши влюблен в Юлю и хотел использовать любую возможность быть рядом с ней и проявить себя.