После съемок между молодыми людьми вспыхнули нежные чувства, а через какое-то время Юля приняла предложение руки и сердца Николо, выйдя за него замуж. Обратить внимание на настойчивого влюбленного венецианца ей советовала и Жанна, когда заметила интерес брюнета к своей знакомой.
В итоге все остались в выигрыше. Проект знаменитой телеведущей тоже взлетел: популярность программы «Жизнь других» побила все рекорды, а группа объехала полмира и сняла уже несколько сезонов. Но когда-то все началось здесь, в Венеции, в уютной мастерской семьи Галассо на маленькой площади Сан-Дзулиан, где Жанна в качестве благодарности оставила свою подпись на белоснежной маске.
– Для нас это святой Грааль, – говорит Николо, с восхищением глядя на супругу. – Без программы и Жанны я бы не смог заполучить это сокровище. Юля не только моя любовь, но и муза, вдохновляющая жить, творить и создавать маски.
После этих слов под сводами мастерской повисает театральная пауза. Мы вчетвером улыбаемся – Джорджо, Николо, Юля, я, – добавить тут нечего. По окончании интервью, тихонько прикрыв дверь мастерской под барабанный шум дождя, идем в кафе напротив, где так любит сидеть Джорджо, наблюдая за людьми. Заказываем типичный напиток города – спритц на основе просекко, содовой, апероля и непременно с целиковой оливкой на донышке.
Тост напрашивается сам собой. За любовь! Любовь к делу, человеку, карнавалу, жизни, путешествиям и, конечно, к Венеции, что сводила, сводит и будет сводить с масками или без оных одинокие, но горячие сердца.
8. Торчелло, дьявол и при чем тут кино
«Мать и дочь! Посмотрите, обе остались вдовами, Торчелло и Венеция».
Калитка у воды
Первая, кто встречает на острове, стоит лишь сойти с остановки вапоретто вместе с бодрой туристической толпой, – это небольшая статуя Мадонны. Далее эстафету продолжает играющий у заросшего канала музыкант, объемные деревья, грустно нависающие над мутной водой, палитра грязных зелено-коричневых оттенков, частокол выкрашенных свай, каменный светлый мост, просторные сады, силуэт колокольни вдали и исчезающая вместе с разговорами вновь прибывших на Торчелло благородная тишина.
Когда-то этому участку суши молчание было несвойственно. Остров процветал. Он стал одним из тех мест, куда устремились первые поселенцы, ища покоя и защиты на топких землях. Из скромного уединенного убежища Торчелло превратился в процветающий рынок, пульсирующее сердце торговли, передающее энергичные импульсы лагуне.
На нем выросли церкви, дворцы, башни. Появилась первая внушительная базилика Санта-Мария-Ассунта, эхом отражающая мощь Византии, и ее соседка – гармоничная круглая Санта-Фоска с простыми аскетичными стенами. Через полноводные каналы перекинулись мосты, заиграли мозаики, на стенах появились гербы, а вымощенные улицы и площади заполнились жизнью и разговорами. Торчелло гордился собственным выходом к морю и пафосно зарекомендовал себя в некоторых документах XII века как Великая империя.
– В это сейчас невозможно поверить, но когда-то на Торчелло обитало несколько тысяч человек, – удивляет Альберто, коренной житель острова и владелец ресторана Osteria al ponte del diavolo. – Он играл большую роль в разных сферах, особенно в торговле. Но не только! Поговаривают, что купцы, что привезли тело нашего покровителя – святого Евангелиста Марка – из египетской Александрии в Венецию, тоже родом с Торчелло.
Мне, как человеку, родившемуся на этой земле, сей факт, безусловно, приятен. Однако то пусть и славное, но прошлое. В данный момент на острове всего девять обитателей. Почти все пожилые и на пенсии. Хваленый коммерческий дух населения давно исчез, а будущее острова под большим вопросом.
Триумф Торчелло оказался продолжительным, но не вечным. Гибель принесли воды. Будто сама лагуна хотела сбросить корону с гордой головы независимого и хитрого острова-дельца. Незаметно подкрались малярия, другие болезни и лихорадки. Каналы начали зарастать и заполняться илом. Вся жизнь перенеслась на Рива Альто, территорию современной Венеции, утянув за собой наиболее активных горожан, осознавших необратимость бесславной гибели Торчелло. Осиротевший остров стал интересен разве что строителям, беспардонно увозившим бесхозные материалы в виде колонн, камней и фрагментов дворцов для создания архитектурных шедевров в Венеции – новом лидере и Царице Адриатического моря.
Оставленный и разрушенный бывший вождь погрузился в уныние и тишину – ту самую, что воцаряется над его заросшими площадями и тропинками, когда речной трамвайчик разом увозит галдящих гостей в сторону цветного Бурано.
– Торчеллани, так зовутся обитатели Торчелло, крайне неохотно вступают в диалог с другими людьми, особенно незнакомыми, – признается Альберто. – Мы привыкли к определенному ритму жизни. Это сложно понять приехавшим со стороны, особенно жителям больших городов. В моем детстве здесь жило пятьдесят человек. Приятелей у меня не было, в целом молодежи не наблюдалось. Я ездил в школу в Венецию, именно там общался с ровесниками и очень избирательно заводил друзей. Поэтому для меня огромным потрясением стал год жизни в многомиллионном Париже, когда рабочие обстоятельства привели в столицу Франции. Для жителя Торчелло это сущий кошмар.
На этом острове непросто жить. Слишком привыкаешь к спокойствию, свободе, размеренному ритму. При этом торчеллани невероятно горды своей малой родиной и весьма ревностно относятся к ее территории. Они бесхитростные, все ладят между собой. А как иначе? Если нужна помощь, то в первую очередь ее оказывают соседи, остальные люди слишком далеко ввиду изолированного местоположения.
У рожденных в этой части лагуны особый характер: мы во всем ищем тишину, одержимы желанием быть подальше от суеты и очень привязаны к воде, куда идут наши корни. Фактически любой гражданин Торчелло рождается в лодке, это основной вид транспорта, как машина на материке.
С каждым годом жизнь отсюда постепенно уходит. Раньше активнее развивались и сам туризм, и местные жители. Кто-то работал на острове, кто-то ездил в Венецию. Сейчас же почти все занимаются садами, ибо вышли на пенсию. Нет детей и молодежи, а это указывает, что и надежды на светлое будущее призрачны.
Но это не значит, что пора сдаваться. Например, я продолжаю дело семьи и отвечаю за ресторан, что основал мой отец. Над названием родитель долго не думал – ведь остерия прилегает к мосту, посвященному дьяволу.
Это один из двух сохранившихся мостов без перил, большая редкость для города. Изначально все они выглядели именно так. Но во времена австрийской оккупации в Венеции участились случаи якобы случайного падения австрийских подданных с мостов в каналы. Венецианцы, оказываясь рядом с ними, начинали шататься, изображая алкогольное опьянение. Неловкое движение с виду нетрезвого человека, и вот австриец уже барахтается в воде. О частоте подобных случаев и возникающем недовольстве красноречиво говорит появление перил для большей безопасности. В итоге мостов, избавленных от нововведений, осталось единицы.
– Первый находится в квартале Каннареджо в Венеции и носит название Chiodo («гвоздь» по-итальянски), – поясняет Альберто. – Второй – наш на Торчелло. И что приятнее, он старше. Удивительно, но Венеция с Торчелло продолжают соревноваться даже сейчас, когда мощь, слава и триумф обоих канули в историю и бывшим конкурентам больше нечего делить.
Самый старый сохранившийся мост, на котором отсутствуют ограждения, не обходится без мистической легенды, связанной с темными силами. По одной версии, конструкция возникла всего за одну ночь. Еще вечером берега каналов ничто не соединяло, а наутро между ними уже красовался изящный мост. Только дьявол способен на такие чудеса – подумали местные и зафиксировали участие нечисти в градостроительстве Торчелло с помощью названия – мост Дьявола.
Есть и вторая, более романтичная версия, связанная с историей любви, случившейся в XIX веке, когда в республике хозяйничали те самые подданные Австро-Венгерской империи, что ввели в моду перила. Прекрасная дама благородного происхождения родом из Венеции обосновалась на Торчелло. Она встретила бравого молодого австрийца и воспылала к нему чувствами. Как в красивом романе, счастье пары длилось недолго. Влюбленного призвали на фронт, откуда он не вернулся: мужчина отдал жизнь в бою.
Горе и печаль захватили женщину, существование потеряло былой смысл. Она не находила себе покоя ни днем ни ночью. Отчаяние довело аристократку до такой степени, что она чувствовала готовность пойти на что угодно, лишь бы вернуть себе любимого человека, даже на сделку с сатаной. А тот не заставил себя долго ждать.
В обмен на семь невинных душ владыка преисподней пообещал даме возврат австрийца в мир живых. Долгожданная встреча пары произошла под покровом ночи на том самом мосту без ограждений. Однако ходят слухи, что уговор оказался исполненным не до конца. С тех пор уже больше полувека в полнолуние дьявол появляется на нем и ждет получения компенсации в виде оставшихся безвинных душ, что задолжала ему любвеобильная красотка с Торчелло.
– Если честно, сами жители в эту легенду не особенно верят, – медленно, растягивая слова, объясняет Альберто. – Но и на всякий случай не спорят. Отец решил ею воспользоваться для бизнеса, когда купил это помещение и принялся за его реставрацию. Он давно хотел иметь что-то свое, да и опыт работы в ресторанном бизнесе накопил приличный.
Папа трудился в знаменитой Locanda Cipriani – самом первом ресторане на острове, месте, где любил бывать легендарный Эрнест Хемингуэй. Он даже успел застать его. Писатель обожал охоту, часто выезжал в лагуну, прямо на Торчелло в своей комнате писал отрывки произведений и, конечно, регулярно употреблял вино. Он слыл его большим любителем.
К слову, фамилия Чиприани для Венеции – знаковая. Начало успеха рода заложил Джузеппе, открывший 13 мая 1931 года двери звездного Harry’s Bar рядом с площадью Сан-Марко. История появления заведения поистине захватывающая и достойна целого романа.