Джузеппе работал в баре гостиницы «Европа», где среди многих клиентов оказался и состоятельный Гарри Пикеринг, часто пропускавший под болтовню стаканчик-другой. Молодой человек, не знавший трудностей с деньгами, в один момент оказывается на мели. Родственники, отправившие его в Европу лечить пристрастие к алкоголю, узнали, что Гарри продолжает употреблять дурманящее зелье и не намерен браться за ум. Чтобы повлиять на американца, заботливая семья перекрыла канал финансирования и оставила его без средств.
О неприятной ситуации клиента узнал Джузеппе Чиприани и одолжил крупную по тем временам сумму, чтобы Гарри мог добраться домой в Америку и рассчитаться с долгами за номер отеля. Некоторое время спустя Пикеринг вернулся в Венецию и выложил перед удивленным барменом сумму, в несколько раз превосходившую давний долг. «Я знаю, что ты давно мечтаешь открыть свое заведение, – сказал он. – Возвращаю то, что занял, и даю еще сверху, чтобы это наконец произошло. Одно условие – оно должно носить мое имя». Сказано – сделано: новое заведение получило название в честь нежданного и благодарного инвестора – Harry’s bar.
В мгновение ока он стал любимым местом встреч для звезд. «У Гарри» выбирали Игорь Стравинский, Альфред Хичкок, Иосиф Бродский, Артуро Тосканини, Пегги Гуггенхайм, Вуди Аллен, Чарли Чаплин, Сомерсет Моэм, политики, принцессы, художники, короли, писатели и уже знакомый нам любитель выпить Эрнест Хемингуэй.
– Мой дед – легендарный человек, очень хорошо его помню и люблю, – делится со мной внук Джузеппе Чиприани и сын знаменитого режиссера эротического кино Тинто Брасса – Бонифаций Брасс.– Летом много времени я проводил с ним и бабушкой. Деда отлично знали все, он создал знаковые для города места и вещи. Намекаю не только на Harry’s bar, но и его знаменитые изобретения. Речь прежде всего о рубиново-красной сырой говядине с лимонным соком и майонезом, ставшей блюдом, посвященным художнику Витторе Карпаччо и его ало-багряным оттенкам на полотнах. Карпаччо дед создал для клиентки, которая не могла в силу ряда причин употреблять приготовленное мясо, это своеобразный индивидуальный заказ, полюбившийся посетителям.
Второй его шедевр – коктейль «Беллини», названный в честь другого живописца Венеции – Джованни Беллини. Наверное, нет такого бара, где не слышали бы об этом напитке. Кстати, дедушке принадлежит еще авторство коктейлей «Тинторетто» и «Мимоза», о них известно гораздо меньше.
В этот момент передо мной появляется нежно-розовый напиток в невысоком бокале – тот самый «Беллини» – истинно венецианский, созданный Джузеппе Чиприани и полюбившийся всей планете. В составе местное просекко и пюре из свежего белого персика – сезонный продукт, знаменующий легкость и теплое время года.
– Я не пью «Беллини» нигде, кроме заведений семьи Чиприани, – смеется Бонифаций. – Боюсь разочароваться. Ведь прекрасно знаю, как его делал дед, а в наших семейных ресторанах придерживаются грамотной рецептуры, его традиций.
Изначально коктейль сезонный, но современные технологии, несмотря на ограниченные сроки доступности белого персика, позволяют законсервировать пюре для создания напитков на год вперед до следующего урожая.
Таким возможностям дедушка бы точно позавидовал и оценил их. Он был тем человеком, который не останавливается на достигнутом и постоянно ищет новые пути развития. Помимо легендарного бара в центре Венеции, он открыл ресторан на Торчелло под названием Locanda Cipriani, которым я управляю вот уже сорок лет. «Локанда» подразумевает еще и комнаты для размещения гостей, что сдаются уже достаточно давно. Впрочем, до гостиничной структуры дело тоже дошло. Нельзя не упомянуть отель «Чиприани» с роскошной террасой и видом на острове Джудекка, все это – часть империи, воздвигнутой им собственными усилиями. Джузеппе – человек-идол для меня.
Как его описать? Методичный и точный, практиковавший немецкий подход к работе. И это не случайно – в Германии будущий бармен провел многие годы. Он часто брал меня с собой на работу, и на лодке мы перемещались от места к месту. Приезжая в отель «Чиприани», дед лично осматривал бассейн, проверял фильтры, оборудование, аппаратуру. Кстати, эту черту я перенял у него и использую до сих пор. Приходя на работу в ресторан Locanda Cipriani, первым делом произвожу контроль и осмотр в духе Чиприани. Еще одну вещь он привил не только мне, но и многим родственникам – безусловную любовь и страсть к делу. Отдавать жизнь следует исключительно на то, что нравится и к чему лежит душа.
Бонифацию можно верить. Этот человек соединяет в себе две знаменитые семьи Италии. Мать – Карла Чиприани, дочь Джузеппе, яркая и талантливая женщина. Отец – известный и скандальный режиссер Тинто Брасс. Детство их отпрыска прошло между элегантными ресторанами со стороны семьи матери и творческой атмосферой откровенных съемок с легкой руки отца.
– Эти два человека – настоящие великаны за моей спиной, – откровенничает Брасс.– И мать, и отец – персоны определенного масштаба. Невероятно ответственно быть их сыном. Давление общества я ощущал постоянно. Ты сын такого-то, ты внук такого-то. Искать свой путь в подобной обстановке, когда тебя регулярно сравнивают с родителями, намного сложнее. Это пытка.
Громким именем я предпочитал не пользоваться. Возможно, делал это несколько раз из корыстных соображений. Помню, девушка, не отвечавшая мне взаимностью ранее, превратилась в более открытую, заинтересованную, да чего скрывать, и доступную после того, как я озвучил имя отца. Подействовало мгновенно и магически. Но это, скорее, исключение из правил. Груз именитых родителей тяготил годами, а глаза окружения оказывались прикованы ко мне в ожидании моего выбора стези жизни.
Путь я обрел, и четыре десятка лет назад почти случайно связал судьбу с островом Торчелло. Гастрономические гены Чиприани по женской линии оказались сильнее. И немудрено, ведь мама считалась отличным поваром, она с юности работала с дедушкой и совершенно точно обладала большим кулинарным талантом. Дома мы ели, как короли! Подобное умение встречается редко, это дар небес. У меня, кстати, он совершенно отсутствует. Больше люблю есть, нежели готовить. Но память о матери Карле сохранилась не только в моих воспоминаниях, но и в меню.
В Locanda Cipriani мы подаем несколько блюд, созданных моей родительницей. Например, филе рыбы San Pietro по-карлински с каперсами, каплей свежего помидора, уксуса, лимона, сливочного масла. Простое, невероятно вкусное блюдо, его можно с легкостью приготовить дома за несколько минут. Оно есть не только у нас на Торчелло, но и во всех заведениях Чиприани в Венеции.
При этом жизнь могла меня увести в мир кинематографа. Я фактически родился на съемочной площадке. Детство и юность прошли в Риме в окружении великих людей из этой манящей вселенной. С Микеланджело Антониони мы играли в пинг-понг в саду по выходным. Родители, оба участвовавшие в создании фильмов, дружили со многими, часто и сами ходили в гости, и приглашали к себе. Я в силу малолетства не особенно понимал, кто передо мной, насколько привилегированно наше положение, позволяющее общаться с легендами. Для меня они были друзьями семьи, а не богами киноискусства.
Что касается актеров, то помню именно дам. Отец снимал эротическое кино, где одежда на героинях в определенные моменты наличествовала минимально. Уже в двенадцать-тринадцать лет, наблюдая за ними и их прелестями, я испытал первую влюбленность в английскую актрису Хелен Миррен. Это обладательница премии «Оскар». Остальные особы, что вращались в большом количестве вокруг отца и его творений, как ни печально, размылись в моих воспоминаниях.
Кстати, в работе отца имеются особенности. Когда Тинто Брасс снимал материалы в Венеции, то следовал определенного рода табу. Никогда заведения семьи Чиприани не появлялись в кадре, это святые для нас места. Кино у себя дома снимать не принято, тем более тот жанр, которому посвятил себя папа.
В тот момент, когда он творил в Венеции, я никак не участвовал в процессе, а постоянно занимался работой в «Локанде» на Торчелло. Ни малейшего интереса к съемке не имелось.
Сфера кино – это больше детские воспоминания, а не часть взрослой жизни. Отлично знаю обстановку, основы, как все устроено, что за чем следует. Но увлечение ушло, хотя умение осталось. Это как езда на велосипеде – научившись раз, помнишь всю жизнь. Я принципиально не хожу на показы, когда проходит знаменитый Венецианский фестиваль, всячески избегаю данного мероприятия. Хотя как раз большая часть именитых гостей по иронии судьбы приходит в ресторан именно благодаря кино.
Кого у нас только не было. Наверно, все известные актеры Голливуда и Европы, деятели культуры и спортсмены посещали Locanda Cipriani. Президенты, политики, звезды, министры, члены королевских семей. У меня несколько книг с миллионами автографов, что за годы оставили гости. Часто бывают господа, что неизвестны широкой публике, но масштаб их личности огромен: с легкостью ужинают с президентами и людьми высокого уровня.
При этом я не замечал у них пафоса или ощущения себя центром земли. Как правило, они весьма интеллектуальны, способные поддержать любую беседу. Чисто по-человечески именно они многому учат только одним своим присутствием.
Конечно, «Локанда» ассоциируется в первую очередь с Эрнестом Хемингуэем. Это самый большой поклонник острова Торчелло, он чувствовал его глубину, особую атмосферу, меланхоличность, дремлющую мощь этой земли. Не случайно остров привлекателен для писателей. То ли это заслуга Хемингуэя, то ли творческая обстановка и тишина, что способно подарить заболоченное место.
Менее именитый кубинский писатель Гильермо Кабрера Инфанте тоже писал на Торчелло и о Торчелло. К нам часто приезжают именно литературные деятели. В комнатах «Локанды», где они останавливаются, отсутствует телевизор, радио, все, что способно раздражать или порождать ненужные звуки. Главный козырь – тишина, невероятно способствующая созданию произведений. Многие ищут именно ее. Не так много мест в Венеции способно сделать подобный подарок, а вечерами на острове нет ни души и царит тотальное безмолвие. Для творческих людей это личный Эдем.