Кстати, я тоже пишу книги. Пока исключительно для себя. Никуда не тороплюсь, спешка – чуждое для Торчелло качество. Очень увлекает процесс, его я с удовольствием растягиваю на годы. Возможно, тяга к писательству – часть магии острова?
Как и само мое появление здесь, на краю лагуны. Из шумного кинематографичного, страстного и бурного Рима меня занесло на молчаливый полуживой Торчелло. Вели случайные обстоятельства, внутренний голос и сердце. Следуя собственным чувствам и инстинктам, я менял города, дома, увлечения и сферу деятельности. Однако если бы дали выбор, я бы все повторил и оказался ровно в той же точке, что и сейчас, – в «Локанде Чиприани» на острове, что некогда считался центром бизнеса и торговли.
Что с ним будет дальше, не берусь судить. Одно знаю точно – пока я жив и могу работать, «Локанда Чиприани» останется на том высоком уровне, что заложил мой дед Джузеппе. Его имя – часть истории и Венеции, и Торчелло.
Если бы у острова была душа, она бы ликовала от этих слов, присягающих на верность. Куда привычнее карательный вердикт и смертный приговор, не дающий шансов на дальнейшую жизнь. Покрытый тиной участок суши в заболоченных топях артистично делает вид, будто совсем забыл свое славное прошлое и готов окончательно сдаться на милость водам, сделать упадок своей религией и уйти в небытие. Однако наряду с никуда не спешащими местными пенсионерами, беззаботно работающими на грядках подальше от туристов, по соседству с ними трудятся амбициозные люди, вдыхающие жизнь в многострадальную землю.
Остров затерянных троп, заросших зелено-голубых каналов и разрушающихся камней гордится гастрономическими заведениями, известными всей Венеции. И уж если Мадонна ежедневно встречает туристов, Бонифаций Брасс приплывает на лодке, чтобы, как его великий дед, проверить все перед открытием в «Локанде Чиприани», а Альберто хлопочет в зале остерии у мистического моста Дьявола, то, возможно, в великолепной истории Торчелло ставить точку еще слишком рано. Умереть и окончательно стать меккой безмолвия, просевшей под монументом отчаяния, безвременья и тоски, он всегда успеет.
9. Патриции Тьеполо: прошлое, настоящее и будущее
«Революция не постель из роз. Революция – это битва между прошлым и будущим».
Герб семьи Тьеполо
Венецианская аристократия. Что рисуется в воображении, стоит услышать это благородное словосочетание? Роскошные палаццо, непременно на Большом канале, светские вечера с музыкой, богатые одежды дам и господ, блестящие личные гондолы с гондольерами в ливреях, шедевры великих художников в домашних интерьерах, окаймленные золотыми рамами, люстры и бокалы из баснословно дорогого муранского стекла, этикет, беседы, маскарады, драгоценности, затяжные ужины и изысканные манеры.
Но не только. Нобили Светлейшей стали ее столпом, постаментом, основой. По легенде, двенадцать родов имели самое прямое отношение к ее рождению. Их называют основателями Венеции. В качестве благодарности дож – официальный управитель Республики Святого Марка – избирался среди доблестных граждан, некогда сыгравших решающую роль в становлении могущественнейшего государства.
Легендарные фамилии на слуху у любителей города: мы узнаем их в названиях палаццо, улиц, набережных, в воспоминаниях о покровителях творцов, правителей, военных и героях истории. Среди них грандиозные Контарини, Морозини, Дандоло, Фальер, Градениго и Тьеполо. Потомки у знатных аристократов имеются и в наше время. Они помнят величие семьи, отдают дань прошлому и живут настоящим, зачастую за пределами родной Венеции, некогда созданной их предками.
– Мирано с давних пор именуется «Землей Тьеполо», – рассказывает мне Никола Тьеполо – крупный мужчина с властным профилем и уверенным голосом. Кстати, дородность и наличие брюшка у представителей обоих полов некогда в Венеции считалось признаком здоровья и благополучия. Он встречает меня на вокзале небольшого городка – Мирано, что располагается в нескольких минутах езды на поезде с главной станции Венеции Санта-Лучия. – Эти территории принадлежали нашему роду. Впрочем, были владения и на материке, и в дальних странах, хотя изначально мы из Рима. Однако слава семьи прочно связана именно с Серениссимой. В роду оставили след два дожа, патриарх, герои, адмиралы и даже один революционер.
Речь о восстании любимого в народе Баймонте Тьеполо по прозвищу Прекрасный рыцарь. Его дед и прадед украшали собой галерею дожей родной Венеции. За историю Светлейшей Республики Евангелиста Марка выступлений против власти насчитывается три, поэтому сам факт противостояния – редкий и смелый поступок. К тому же восстание Тьеполо затевалось именно представителями благородных семейств и оказалось направлено против непопулярного дожа Пьетро Градениго и введенных им законов.
Впрочем, какие бы ни стояли цели, революции не суждено было увенчаться успехом: в дело вмешался случай и пожилая пытливая синьора, одним легким движением руки обеспечившая капитуляцию заговорщиков.
На Марчерии, что бежит сразу за Часовой башней в городские закоулки, есть небольшой рельеф, его видно слева в самом начале торговой, вечно заполненной людьми улице. Это изображение старухи со ступкой, высовывающейся из своего окна. Жарким летним июньским днем 1310 года дама услышала шум и решила полюбопытствовать, что творится за околицей без ее ведома. Она случайно задела каменную ступку, обрушившуюся на голову несчастному знаменосцу, предварявшему шествие восставших. В результате травмы человек скончался на месте.
Событие мгновенно дезориентировало повстанцев и послужило дурным предзнаменованием. Неудача не отстала от Тьеполо: ошибки в планировании, измена и другие фатальные обстоятельства уничтожили весь революционный пыл. Заговор и восстание с треском провалились. Потомку дожей пришлось сдаться, принять условия ссылки и с горечью узнать о разрушении собственного дома, часть элементов которого хранит на своем фасаде церковь Сан-Вито.
Восстание Тьеполо породило печально известный в истории административный орган, отслеживавший государственные измены, предательства, шпионажи и предпринимавший меры по сохранению драгоценной безопасности республики, – карательный Совет Десяти. Он появился на свет уже через месяц после неудавшейся революции – в июле 1310 года.
А что же старуха со ступкой? Ведь это было пусть и непредумышленное, но убийство, за которое нарушителю полагалось ответить перед судом. Но поскольку любознательность и безалаберность пожилой венецианки способствовали сохранению целостности Серениссимы, дама избежала наказания. Более того, ее объявили героиней, торжественно отблагодарили и вдобавок ко всему приняли решение никогда не повышать арендную плату.
– Что же касается потомков и современных представителей семьи Тьеполо, то мы рассредоточены. Часть живет в Мирано, Венето, Варезе, Неаполе и даже Бразилии. Мой дед, работавший в городской администрации, занимался этим вопросом, – делится Никола.
К слову, такое имя для Венеции нетипично. Более привычное звучит как Николо, но мой собеседник именно Никола. Разница в одной букве может показаться несущественной, но для итальянцев отличие принципиально, ведь окончание на «о» выдает север и Венецию, а на «а» – юг страны и город Бари.
Удивительно, но в данном случае влияние оказала не география Италии, а Россия. Дело в том, что родители Николы отправились в свадебное путешествие в 1971 году в Москву и Санкт-Петербург. Отец очень полюбил загадочную страну под названием СССР и не только выбрал диковинное на тот момент направление для свадебного путешествия, но и назвал своих детей важными для ее культуры именами: Никола – в честь популярнейшего святого Николая Угодника – и Алессио, как цесаревича Алексея – последнего наследника династии Романовых. Впрочем, Россия еще не раз появлялась в жизни Николы в разных ипостасях.
Неожиданно разговор прерывается телефонным звонком. Удивляет рингтон – гимн авторства Александрова, слова которого в советское время были на каждой тетради. Никола отвечает на практически безупречном русском языке, что вызывает у меня замешательство: ведь только что мы беседовали на итальянском! Оказывается, потомок великого рода жил и работал в России, а его нынешняя супруга Диля родом из Киргизии, и, конечно, русский для нее родной. Пару свела вместе златоглавая Москва. История древнего патрицианского рода с таким фактом заиграла новыми красками.
– Какой город мне больше всего приглянулся в России? – отвечает на мой вопрос Никола, перескакивая то на русский, то на итальянский. – Ведь за все годы получилось рассмотреть ее как следует. Например, Петербург – европейский, построенный итальянцами, некоторые даже были выходцами из региона Венето. Москва тоже имеет итальянский флер в своей архитектуре. То ли дело Сибирь! Это другой мир, совершенно отдельный от того, что я встречал. У России огромнейший потенциал, там живут умнейшие люди, которые умеют работать, но не всегда в состоянии грамотно организоваться. По умственному уровню россияне обходят американцев и итальянцев. Вам есть чем гордиться, поверьте на слово!
Любовь к России, ее культура и менталитет плотно вошли в жизнь Тьеполо и передаются детям. У Николы их трое – старшая, четырнадцатилетняя Мирея, десятилетний Леонидас и младший Марк, которому недавно исполнилось восемь. Вся троица понимает русский и иногда на нем говорит, ведь матери юных Тьеполо выросли в СССР. Мирея родилась в отношениях с Марией – девушкой из Украины, а мальчики – в браке с Дилей. И все они помнят о своем происхождении, а в вопросах воспитания оно ставится во главу угла. Например, Леонидас прекрасно ориентируется в истории семьи и мечтает вернуть виллу Тьеполо в Мирано, которая нынче в частной собственности, но изначально входила во владения рода. А юный Марк настроен ни много ни мало стать президентом республики Серениссима – именно так звалась Венеция до своего падения. В новом поколении Тьеполо пылают воспоминания о великих предках. Они стремятся снова занять главенствующую роль, хотя богатство и благосостояние семьи несколько веков назад сошло на нет.