– Маттео говорит медленно и вдумчиво, его голос немного дрожит, но глаза сияют. – Я помню, отец тогда сказал: все сложности, повстречавшиеся на пути для того, чтобы создать вино «Венисса», оказались вознаграждены сполна результатом первой вендеммии[6]. Это было величайшее счастье, что он испытал в жизни, сравнимое с рождением детей. И я могу сказать, что чувствовал в тот момент большую гордость за свою семью, за себя, за всех тех людей, что приложили руку и сердце к этому процессу. Мы сумели вернуть Венеции и лагуне их идентичность.
Останавливаться на достигнутом не собираемся: в планах посадить новые виноградники, продолжать развивать местную агрикультуру и сельское хозяйство, расширять гостиницу, знакомить людей с лагуной и открывать ее прелести, занесенные в список наследия ЮНЕСКО. В конце концов, не зря в 2002 году у первой базилики Венеции произошла та знаменательная встреча, навсегда изменившая судьбы как минимум троих участников действия: моего отца, Венеции и золотой исчезающей лозы «Дорона», что обрела двадцать лет назад свою новую жизнь.
13. Казанова и гид-венецианец
«Тут гораздо легче обманывать и соблазнять, тем более что оба эти глагола означают одно и то же».
Лев – символ Евангелиста Марка
Настало время поговорить о самом ярком мужчине Венеции. Упоминания о его жизни и подвигах уже проскакивали на страницах и удивляли своей смелостью, но мятежный сын Светлейшей Республики Святого Марка определенно достоин большего внимания. Имя джентльмена прочно укоренилось в истории, да и сама Венеция без него немыслима.
Джакомо Казанова – авантюрист, соблазнитель, философ, мистик, музыкант, военный, религиозный деятель и вечно ищущая натура – представитель разгульного XVIII века, когда не существовало ничего недозволенного и осуждаемого.
Любимое, но капризное порождение Светлейшей, то триумфально поднимавшееся в высшие круги общества, то грандиозно и со скандалом опускавшееся до самых низов. Он никогда не знал покоя, предпочитая испытывать судьбу ежесекундно, каждый раз с азартом выставляя ей ультиматум – все или ничего. Он выигрывал и терпел поражения, но именно жажда впечатлений и горячий нрав подарили горделивому венецианцу, словно мантию с барского плеча, завидное место в истории.
– Некоторые из тех, кто приезжает в Венецию, думают, будто он и вовсе не существовал, – утверждает Марко – красивый, спортивный, эффектный пятидесятилетний мужчина с пронзительными голубыми глазами. – Или другая крайность: вся история Казановы сводится исключительно к завоеваниям женщин. Но это совершенно не так! Прежде всего Джакомо – колоссальный интеллект, ум, харизма, манеры, это разносторонний человек с морем интересов. Судить о нем только как о дамском угоднике – слишком однобоко и неверно. Есть смысл рассматривать Джакомо как личность прежде всего без привязки к любовным похождениям.
Марко Ригаттьери знает, о чем говорит. Этот коренной венецианец работает гидом. Родился и вырос в том же районе, что и Казанова, – в исторически престижном квартале Сан-Марко, рядом с площадью Санто-Стефано: там по специальным настилам любили совершать прогулки местные дворяне.
Джакомо появился на свет на улице, ныне носящей название Малипьеро, где на одном из домов красуется каменная табличка, свидетельствующая о данном факте. Однако какое именно здание стало первой обителью будущей знаменитости, неизвестно. Стоит сказать, место всегда манило творческих людей: здесь же рядом жил величайший художник республики Паоло Веронезе, располагались палаццо аристократов и выхоленные дома знати. Также локация явно способствовала приобретению популярности у противоположного пола.
– Когда мне было десять лет, скончался мой дед Марио по отцовской линии, – вспоминает Марко. – Я его очень уважаю, но плохо помню. Отложилось в памяти, что на похоронах было много женщин. Видимо, они все ему симпатизировали. Дед рано овдовел, но был хорош собой и продолжал активно жить даже в последние годы. Он родом из Эмилии-Романьи, приехал в Венецию до войны. Все остальные родственники – венецианцы, по маминой линии род восходит к аристократам с материковой части. Но дед лично для меня является примером. Он любил искусство, разбирался в культуре и даже открыл антикварный салон. В нем во время Второй мировой встречались партизаны, дед был в их числе и поддерживал движение.
Родители Марко тоже создали семейный бизнес – известный в городе магазин на площади Санто-Стефано, ныне закрытый, где на полках красовались дорогие и элегантные товары: серебро, фарфор, посуда, изделия из муранского стекла.
Ассортимент и качество по достоинству ценили клиенты, среди которых оказались королевские дома Европы и мировые знаменитости. Например, чета Кеннеди и короли Бельгии. Однажды на глазах у Марко, подрабатывавшего у родителей, гостями стали звездные Виктория и Дэвид Бекхэм – икона стиля и кумир молодежи, один из популярнейших футболистов за всю историю существования любимого в Италии вида спорта.
Прославленных людей со временем в жизни наследника семьи Ригаттьери стало много: представители знатных венецианских семей, актеры, певцы, режиссеры. Однажды он оказался гостем в одном венецианском палаццо вместе с легендарным создателем эротических фильмов Тинто Брассом – оба были приглашены смотреть регату из окон прекрасного дворца с видом на Большой канал и параллельно дискутировали о женской красоте.
Тогда режиссер обронил характерную для него фразу: «Венеция – такой город, где аристократы передвигаются на гондолах, а простолюдины ходят пешком. При этом аристократы, сидя в лодке, располагаются по уровню ниже простолюдинов, что находятся на набережных, и смотрят на них снизу вверх. Так удобно и подглядывать под юбки у женщин на мостах».
– Я периодически снимаюсь в кино и рекламе, лет пятнадцать состою в базе агентства, подбирающего моделей, – спокойно и без хвастовства заявляет Марко.– За это время успел принять участие в разных проектах, даже в каком-то русском фильме, название которого, к огромному сожалению, забыл. А вот несколько лет назад попал в рекламу Louis Vuitton, где участвовал феноменальный Дэвид Боуи. Незабываемый опыт! Однажды видел Николаса Кейджа, в первый день он был с охраной, а на следующий уже без нее. Это в очередной раз демонстрирует, что в Венеции все равны: богатые и бедные, знаменитости и обычные люди – все ходят по одним и тем же улицам, и так было всегда. Серениссима не терпит разделений.
Есть и любимчики. Особенно восхищаюсь Томом Крузом. Не так давно были съемки нового фильма в Венеции, где я присутствовал. Звезда стремилась создать определенную атмосферу, дружественные отношения между всеми собравшимися. В конце Том общался с каждым, кто был задействован, а узнав, что я экскурсовод, попросил номер телефона на будущее.
Это сейчас синьор Ригаттьери виртуозно дискутирует об архитектуре и живописи, одним взглядом способен оценить полотна великих творцов и раскрыть секреты скульптур на фасадах палаццо у каналов. Однако прежде чем найти дело по душе, Марко проделал большой путь. Частично он проходил по тем же тропам, что и его великий земляк Казанова.
Наш герой учился в школе на Фонтамента-делла-Скуола у Сан-Самуэле. На этом месте раньше располагался театр, где трудились родители Джакомо – танцор Гаэтано Казанова и актриса Мария-Джованна Фарусси, взявшая при поступлении в труппу псевдоним Дзанетта. Одноименный театр Сан-Самуэле находился под покровительством знатнейшего рода Гримани и считался одним из главных в Венеции. Тому есть подтверждение: для храма муз творил именитый автор «Слуги двух господ» Карло Гольдони. Маэстро лестно отзывался и о творческих способностях матери будущего великого авантюриста, называя ее талантливой дамой, достойной актерского поприща.
К слову, любовь к зрительным залам в Республике Святого Марка не знала границ: в XVIII веке во времена Казановы их насчитывалось четырнадцать на 140-тысячное население. Для сравнения достаточно вспомнить Париж того же времени, где людей проживало намного больше, а театров функционировало всего три. В зале, за исключением сцены, непременно царил полумрак, поэтому зрители приносили с собой свечи и держали их в руках, пока разворачивались театральные страсти, а действие подходило к кульминации. Приведенные факты уже способствуют пониманию истинных реалий и увлечений венецианцев.
Со временем культурное учреждение, где разгорелся роман между Гаэтано и Дзанеттой, разрушили, а на его месте появилась школа – та самая, где прошло детство Марко Ригаттьери.
– Фамилии одноклассников и тех, с кем я учился, тоже внушают уважение. Например, Кверини, – продолжает мой собеседник.– Тогда я не знал, что это одна из исторических и важных семей республики, и спокойно ходил в гости к ним в палаццо поиграть. А с Людовико Пизани – еще одним представителем старейшего аристократического рода – мы вместе получили штраф за езду на велосипеде, в Венеции это до сих пор под запретом.
Если продолжить тему Казановы, то я посетил все церкви города, включая Сан-Самуэле. Она в данный момент недействующая, иногда открывается, но исключительно под какие-то события. Храм с тысячелетней историей стал местом обручения родителей Джакомо, а через тринадцать месяцев на свет появился и он сам. Крестили Казанову все там же, в Сан-Самуэле.
Интересно, что он вернулся в храм, когда получил сан аббата, – стены знакомой с рождения церкви услышали первую, весьма успешную проповедь, которая произвела неизгладимое впечатление на прихожан. Его речь на тему строфы Горация настолько тронула умы верующих, что в чаше для подношений юный представитель духовенства обнаружил серьезное пожертвование – пятьдесят золотых цехинов и целый ворох восторженных записок. Помимо религии, Казанова изучал Аристотеля, небесную систему Птолемея, латынь и греческий. Это был человек большого ума и эрудиции, интеллектуал и эстет.