уя один и тот же шаблон, создать невозможно. Конвейерные копии и повторы исключены по причине ручного производства, когда каждая мастерица на волне вдохновения вносит в изделие что-то свое, по ходу работы дополняя элементы и следуя творческой импровизации.
Какие-то формы любовно повторяют архитектурные детали Светлейшей, а два светлых оттенка, словно взятые со стен венецианских палаццо – белый и бежевый, – традиционно главенствуют на протяжении всей истории. И хотя эпидемии чумы приостанавливали развитие и ослабляли Бурано до такой степени, что блокировали рыбацкий промысел и сакральный выход мужчин в море, но неизменно, как солнце на небосводе после грозы, остров и его кружево возвращались на утерянные высоты.
Современность тоже внесла коррективы, к сожалению, менее радужные – в настоящее время, по разным оценкам, чуть более тридцати человек на всем Бурано обладают нужным уровнем мастерства.
– На самом деле один человек не в состоянии ничего создать, – просвещает меня Сильвия.– Плетение – коллективный процесс. Его главное условие – наличие семи мастериц, ведь у каждой свой этап работы, который может сделать только она одна. Но всем им, конечно, в равной степени требуется терпение и страсть к делу.
Несмотря на то что производство кружева относится к эпохе Возрождения, обучением занимались монахини.
Это не означает, что женщины придумали технологию или явились создателями ремесла. Но именно служительницы культа стали делить процесс на разные фазы и способствовали формированию групп, которые, объединяясь, создавали целиковое изделие. Для чего?
С одной стороны, разделение способствовало защите секретов и надежному сохранению драгоценной кружевной тайны Бурано. С другой – монахини смотрели на характер подопечных им девочек и, исходя из наблюдений, доверяли работу, с которой они прекрасно справятся. Спокойным отдавали одно, аккуратным – другое, терпеливым – третье, а тем, кого природа наделила тонкими пальцами, – четвертое. Привычка держать ответ только за свою часть работы осталась и сейчас, хотя есть дамы, владеющие способностью освоить несколько этапов одновременно. Но историческое деление на семерых продолжает оставаться актуальным. И одна девушка, сделав свою часть, аккуратно снимает изделие со специальной подушки, чтобы передать эстафету в руки коллеге.
– Чтобы научиться делать кружево, потребуется от полугода до восьми месяцев, – продолжает Сильвия. – Но бывает, что просыпается большой интерес и все идет быстрее. Тут важно наблюдать за работой старшей мастерицы и учиться делать выводы, анализировать. Раньше ремесло передавалось от матери к дочери или жене сына, если девочки не рождались. Практически все дамы Бурано умели вязать кружево и, пока ждали мужей, кропотливо трудились. Хотя это не та работа, которой можно заниматься постоянно: из-за нагрузки на глаза, неестественного положения тела и опорной ноги рекомендуется посвящать деятельности максимум три-четыре часа в день. Это правило касается что молодых, что пожилых: все едино, льгот нет ни у кого.
Однако, к большому сожалению, новые кадры в старинную профессию практически не приходят: работа ответственная и долгая – на создание салфетки небольшого размера уходит не меньше трех месяцев. Быстрота и скорость – не конек Бурано. К тому же с финансовой точки зрения некогда элитное кружево в XXI веке совершенно не привлекает молодежь. Несмотря на высокую стоимость изделия, в итоге при продаже выручка делится на всех семерых мастериц-создательниц и выходит всего несколько сотен евро на человека. Такая нехитрая арифметика позволяет понять, по какой причине основная часть современных кружевниц исключительно пенсионного возраста. Они и временем располагают, и имеют финансовую надежду на пенсию от государства. Впрочем, социальный фактор общения тоже пожилым буранелли – жительницам Бурано – невероятно важен.
– Это синьора Анна – кузина мамы моего мужа, семья которого уже несколько веков производит кружева, конечно, по женской линии, – представляет мне свою семидесятитрехлетнюю родственницу Сильвия. Дама сидит с округлой подушкой, необходимой для работы, орудует нитью и иглой прямо в историческом магазине рода Бон под названием La Perla – «Жемчужина», что находится фактически на центральной площади острова. – Анна начала работать в восемь лет, а сейчас приходит к нам, чтобы побыть в компании, пока занимается рукоделием. Конечно, это полезно и тем, кто в магазин заходит, – они наблюдают подлинный процесс создания кружева под руководством местной женщины, которая посвятила целую жизнь и всю себя истинно буранскому ремеслу. К несчастью для профессии, у Анны родился сын, а не дочка, и даже его супруга не проявила желания заниматься кружевами. Получается, если у внуков не проснется интерес или у моей родственницы не появятся ученики, то по ее линии традиция окончательно прервется.
– Это грустно, – вздыхает синьора Анна, поднимая глаза от кружева и поправляя очки. – Если честно, я совсем не вижу будущего у нашего промысла. Ведь раньше была школа, куда ходили все девушки острова, и переживать о судьбе кружев не стоило. Учебное заведение основал граф Марчелло. Если присмотреться, то на здании напротив нашего магазина можно увидеть потертые буквы со словами scuola («школа» по-итальянски). Да, она была прямо здесь! Но уже в XX веке все пришлось закрыть по причине отсутствия желающих осваивать ремесло.
Мне-то ладно, вся жизнь почти прошла, но за главное дело Бурано обидно. Мы немного обеспокоены, потому что жителей мало – всего порядка двух тысяч человек, и все друг друга знают. У тебя в главе о Мурано говорится о стеклодуве Афро, мы его любим, ведь родители живут по соседству, а детство свое он пробегал на наших глазах. Конечно, все буранелли общаются, занимаются любимым делом. Помимо кружева, например, у меня это сад и готовка, я очень люблю творить что-то эдакое на кухне и выращивать цветы и растения.
Невероятно приятно, когда туристы фотографируют мой сад и обращают на него внимание. Очень хорошо отношусь к тому, что моя родина так любима путешественниками, даже в выходной, когда все забито людьми, они совершенно не раздражают. Для тех, кто родился на Бурано, подобный бум – большая удача, мы ведь живем благодаря этому и кормим свои семьи.
Текущее положение дел приносит островитянам блага, но за яркой и радостной ширмой раскрашенных цветных сказочных домиков, выставленной перед глазами чужаков, скрывается множество проблем. Знаменитое кружевное производство, несмотря на популярность, переживает глубокий кризис, масла в огонь подливают и китайцы, делающие некачественные подделки и продающие их под видом легендарных изделий, за которыми веками шла охота среди власть имущих.
Помощи от администрации Венеции, ассоциации ремесленников, даже государства жители Бурано дождаться не могут, поэтому все силы дружно бросаются на сотрудничество с организацией по защите культурного мирового наследия – ЮНЕСКО. Она – их последний крик о помощи.
– Мы неоднократно писали мэру города – никакого ответа, – констатирует Сильвия. – Все устали от этой безысходности, от факта, что власти нас не слышат и не понимают, что происходит. Уже сейчас кружевниц мало, а через пару десятков лет их останутся единицы. К тому же нет никакой гарантии, что дамы продолжат заниматься ремеслом, по разным причинам – от состояния здоровья до отсутствия желания. Поэтому мы надеемся на ЮНЕСКО. Там более серьезный подход, информационная поддержка, финансирование и надежная опора. Только это в состоянии спасти нас и наше дело. Какой смысл продолжать заниматься пусть и исторически важным ремеслом, если оно умирает и не приносит ничего, кроме головной боли и переживаний о том, как свести концы с концами?
Моя десятилетняя дочь Сюзанна проявляет к кружевам интерес, ей любопытно задавать вопросы, смотреть, как работает Анна и другие жительницы Бурано, когда они сидят около собственных жилищ. Ребенка восхищает скатерть, что хранится у нас в магазине наверху. Это по-настоящему семейное достояние! Она вытянутая, по размерам примерно три метра на метр, состоящая из сорока пяти разных частей и созданная в начале XX века нашими предками. На ее изготовление – подумать только – ушло порядка десяти лет. Самое старинное изделие нашей семьи, относящееся к XVII столетию, ее тоже завораживает и восхищает: у девочки начинают гореть глаза! Конечно, подобную страсть стоит поддерживать.
Мы с супругом искренне хотим, чтобы она продолжила дело семьи, как мамы, бабушки и прабабушки. Мечтаем о надежном светлом будущем не только для нашего чада, но и для дела жизни рода и, конечно, дорогого сердцу острова Бурано.
Ведь при всей его красоте и ярких красках на фасадах, манящих туристов, навсегда утратив историю с кружевами, он лишится идентичности, уникальности, силы. Словно потеряет лицо. А этого никак нельзя допустить.
Поэтому мы продолжаем работать, идем с радостью в магазин каждый день, ищем новые пути и способы оставить на плаву не только кружева, но и Бурано, и лагуну и, пусть это пафосно прозвучит, саму Венецию.
Без Царицы Адриатики мир осиротеет и никогда не простит нам малодушия и бездействия. Того, что в один момент мы сдались судьбе и опустили руки, решив плыть по течению вместо того, чтобы действовать и идти вперед во имя блага самого прекрасного города на свете.
17. Гондолы и мастер по уключинам
«Не будь она окружена водой, ее разрушили бы много столетий назад».
Гондола и ферро
Город без нее немыслим. Своим вытянутым силуэтом она маячит на набережных, теряется в бликах каналов, выглядывает из-за углов и мягко покачивается на волнах около колонн Пьяццетты и грандиозного Дворца дожей. Черная, стройная, изящная гондола, разрезая острым носом венецианские воды и бликуя железными деталями, превратилась в такой же любимый символ города, как святой Марк, золотая базилика, названная в честь Евангелиста, размашистый мост Риальто или белоснежные стрельчатые арки дворцов, нависающие над зелено-голубыми водами Большого канала.