– Во-первых, маэстро – частый гость в доме семьи. И регулярно получал от нее посылки практического содержания: с кисло-сладким соусом мостарда, фасолью, кремом для ботинок и лезвиями, – делится, активно жестикулируя, Стефано. – При этом в письмах Антонио заклинал не слать ему больше мостарду, она вызывала у него проблемы с желудком. Это очень милые подробности, раскрывающие заботу и доверительные дружеские отношения.
Еще мне нравится следующая история. Валентино страдал подагрой, особенно мучительной в районе одной ноги. Его приятель Канова, дабы помочь, сделал слепок целиковой ноги, чтобы сапожник сумел изготовить удобные для больного ботинки. Эта модель, по сути, для ортопедической обуви, созданная самым известным скульптором неоклассицизма, ныне утеряна. Но любопытные истории на этом не заканчиваются.
Поговаривают, будто Валентино Франческони инкогнито состоял на службе республики, – загадочно продолжает Стипитивич. – Иначе как объяснить его путешествия по якобы личным мотивам в Париж в непростой момент взаимоотношений между державами? Наконец, Валентино добился официального разрешения на посещение своего кафе женщинами, в то время как по всему городу это оказалось под запретом. Нам остается лишь догадываться о причинах такого «везения».
Конечно, в кофейне не обходилось и без шпионских историй. Достоверно известно, что промышлял этим во «Флориан» сам Джакомо Казанова – умнейший человек того времени, в резюме которого временно значилась должность осведомителя Инквизиции. И где же было узнавать о новостях и интригах, как не в главном кафе Венеции, кишащем сплетнями, слухами и пикантными подробностями!
– Интересно, что недавно призрак Казановы соизволил к нам вернуться, – ухмыляясь, говорит Стефано. – Это произошло в зале Сезонов, мы еще называем его Зеркальным. В 2019 году две постоянные клиентки непринужденно сидели там и болтали, пока помещение не огласил душераздирающий крик. Из одного из зеркал, висящих друг напротив друга, вышло нечто. Приглядевшись, синьоры увидели силуэт легендарного венецианского авантюриста. Через несколько секунд он исчез. То ли Джакомо не пришлась по нраву суета, то ли прием, то ли его, как большого любителя женской красоты, не впечатлили свидетельницы внезапного возвращения.
Как бы то ни было, новость разнеслась по городу и вышла в газетах. Через два дня на пороге у нас стояли итальянские охотники за привидениями, увешанные специальной аппаратурой. Они исследовали кафе вдоль и поперек и подтвердили, что некие физические характеристики (вибрации, частоты и прочее) свидетельствуют о потустороннем присутствии.
Я же склонен думать, что это не только мистическое расположение зеркал друг напротив друга, что якобы создает тоннель, ведущий к центру земли, но и пары вина «Марсала», что заказали женщины. И уж скорее я бы ожидал призрак Казановы в зале Сената, зная о его любви к таинственным знакам и мистическим сведениям. Интересно, что именно в этом зале мы сейчас и находимся.
Словно подкрепляя свои слова, Стефано указывает на картину на стене с масонской символикой: меч, пятиконечная звезда, ангел, треугольник, число XIX на табличке, указывающее на век создания изображения и расцвет союза, – все намекает на связь с тайным обществом, якобы любившим собираться в этом зале.
Еще с 1820 года он за счет изолированности от других помещений пользовался интересом власть имущих. Они и прозвали комнату залом Сената, ведь среди членов собирающейся группы значились сенаторы Серениссимы. В последние дни республики в нем заседали представители великих венецианских семей: Капелло, Корнер, Марин, Марчелло, Пизани, Фальер, Гримани – самый цвет местной аристократии.
Не исключено, что именно в зале Сената в большом секрете готовились революционные выступления середины XIX столетия, обсуждали свои дальнейшие планы карбонарии – члены законспирированной компании. Гостил и национальный герой страны, памятник которому красуется сейчас в любом итальянском городе, – сторонник освободительного движения Джузеппе Гарибальди, франкомасон по совместительству. При этом, несмотря на явную политическую предрасположенность, зал неожиданным и серьезным образом повлиял на всю мировую культуру.
– Именно здесь возникла идея знаменитого Биеннале – выставки современного искусства, что принесла в Венецию новые силы и импульсы, – радостно преображается в лице Стефано, ведь мы затрагиваем любимую тему арт-директора «Флориан» – искусство. Он потирает руки и начинает рассказывать: – Риккардо Сельватико – поэт и мэр Венеции – вместе с художниками и ценителями прекрасного в 1893 году сидел в зале Сената. Им пришла идея создать интернациональную экспозицию современного искусства в Венеции, со временем получившую название Биеннале. Успех оказался оглушительным, а искусствоведы, галеристы и критики завели привычку во время мероприятия назначать встречи в кафе, породившем это величайшее явление в искусстве последних веков. Кофейня, давшая жизнь Биеннале, достойна особого внимания у творческих людей!
И снова пришла идея – а что, если и «Флориан» сделать площадкой для художников? Если дать им возможность декорировать залы, размещать свои работы в помещении кафе? На этот раз идея была моя, экс-владелицы Даниэлы Гаддо Ведальди и друга – директора национального новостного портала Ansa. Так началось наше сотрудничество – мое и «Флориан». Первая выставка состоялась в 1988 году, с тех пор прошло множество интереснейших экспозиций, а залы превращались в фантастические миры на несколько месяцев, пока в лагуне гостит искусство. Приятно, что в тот момент Венеция обычно наводняется русскими.
Кстати, в копилке Стипитивича имеется интересный и уникальный опыт сотрудничества с Россией и ее гражданами. Некоторое время назад в Светлейшую приехала съемочная группа в количестве восьми человек для создания программы о городе под названием «Их Италия». Конечно, любое повествование о Венеции немыслимо без «Флориан», поэтому Стефано выпала честь рассказать о любимом кафе. Собеседником и интервьюером оказался сам Владимир Владимирович Познер – известный журналист, лауреат премий «Тэфи» и «Ника», писатель, теле- и радиоведущий, настоящая акула пера.
– Он очень симпатичный и невероятно эрудированный, – вспоминает Стефано. – Вообще вся команда работала слаженно и оказалась отлично подготовлена. Владимир меня поразил. Он, придя на беседу, уже знал все факты, был информирован о каждой мелочи. Подобный профессионализм подкупает. Невероятное удовольствие взаимодействовать с такими личностями!
Они создали восхитительный материал, великолепную работу, которая мне очень понравилась. Потом, после выхода программы, в кафе стали заходить русские и спрашивать меня. Общались, делали фото на память и почему-то думали, будто я владелец. Безусловно лестно, но это не так. Приходилось разочаровывать и объяснять, что я всего лишь арт-директор и сотрудничаю с «Флориан» по вопросам искусства и культуры. Некоторые заходят до сих пор, хотя времени с той съемки прошло уже достаточно много.
К столику снова подходит Роберто. На этот раз на подносе красуются два ярко-оранжевых напитка в низких бокалах, блюдца с закусками, традиционно подающиеся к аперитиву.
– Помимо знаменитого «Беллини» с персиком, созданного по соседству Джузеппе Чиприане в Harry’s bar, мы предлагаем коктейли «Тинторетто» с гранатовым соком, «Пуччини» с мандарином, «Тьеполо» с клубникой, «Тициан» с виноградом, – ровно вытянувшись, отчитывается он. – Есть именной «Флориан», что я принес на пробу. В составе джин, битер «Мартини», «Мартини dry», апельсин и еще пара ингредиентов.
– А что пил Иосиф Бродский? – с надеждой и интересом спрашиваю я.
– Да много чего! Кофе, конечно, коктейли, но и от граппы никогда не отказывался, – загадочно улыбается официант.
– Роберто – венецианец, как и я, – хлопает друга по плечу Стипитивич. – Он почти четыре десятилетия связан с кафе и великолепно работает, отлично разбирается в культуре. Хотя частично в этом и моя заслуга. Я же преподаватель. Раз в год устраиваю лекции на тему истории и искусства Венеции для персонала, чтобы они могли рассказать не только о меню, но и порадовать гостей необычными фактами. А если честно, мы здесь все почти как семья. Это наглядно показало наводнение в ноябре 2019 года, когда уровень воды оказался очень высоким, а город получил большой ущерб от стихии.
– О, мы не могли спать! – эмоционально подтверждает Роберто. – Переживали, что будет с Венецией, что будет с «Флориан». И на следующее утро после разгрома, нанесенного морем, я вышел из дома и первым делом направился к кафе. Конечно, день был нерабочий по понятным причинам, но сердце тянуло на площадь Сан-Марко – посмотреть, что произошло.
Каково же было удивление, когда я обнаружил у двери весь персонал, в том числе и Стефано! Мы пришли, не сговариваясь, и начали разбирать завалы, сушить помещение, выносить на солнце влажную мебель. В тот момент мы почувствовали такое единение! Ведь каждый оказался при деле, не потому что обязан, а потому что захотел помочь. «Флориан» не просто трудовая деятельность, это огромный отрезок жизни – очень ценный и значимый для всех, кто имеет счастье быть к нему причастным.
Глаза Роберто горят. Но нужно бежать встречать новых гостей, что появились у входной двери и с любопытством заглядывают внутрь. Усадить за столик, принять заказ, обслужить, а затем сменить белый пиджак на черный фрак – к вечеру официанты переоблачаются и выглядят более эффектно. А потом при свете огней и под музыку оркестра продолжать, виртуозно лавируя между столиками на площади, разносить клиентам напитки, рассказывать истории, удивлять безупречным сервисом и делать все возможное, чтобы впечатлить. В надежде, что, снова вернувшись в город, они, как и венецианцы вот уже три столетия подряд при первом удобном случае, скажут: «А пойдем-ка к Флориану!»