На этот раз Сержио стал совершать выпады, которые отражал Сториан. Клинки в который раз пересеклись и князь, надавив и начав делать спиральные движения своим оружием, добрался его кончиком до запястья маркиза и резким тычком заставил того выронить шпагу. О’Лермон увидел, что тот ждёт, когда он поднимет её и не продолжает бой, поэтому отпрыгнул вправо и подобрал оружие. Сержио крепко сжал эфес и с бешенством обрушился на Сториана. После некоторой заминки послышалось восклицание князя. Клинок маркиза нанёс ему неожиданную царапину. Бедро обожгло болью. Рассвирепевший мужчина, словно акула при виде крови, захлестнул противника своими выпадами и туше, распоров руку Сержио. Защищаясь, юноша сопротивлялся ударам и попытался нанести ответный, когда, резко распрямив руку, держащую шпагу, излишне открылся слева. В этот момент острый клинок князя вонзился в грудь Сержио и прошёл почти насквозь. Маркиз слабо простонал и упал на колени. Беллона закричала и побежала вперёд. Бросившись на снег рядом с молодым человеком, чья кровь обагрила под ним поверхность земли, девушка положила его голову себе на руки. С его уст сорвался стон, вместо слов. Он смотрел на принцессу ясными голубыми глазами.
- Тише, тише, – прошептала Беллона, – всё будет хорошо, побереги силы. Сейчас мы позовём врача, опытного доктора.
- Я… люблю тебя, Белл, – прохрипел он, – мне не нужен врач. Я бы умер счастливым, если бы хоть раз поцеловал тебя.
- Я тоже люблю тебя, Сержио, – произнесла девушка и наклонилась к его губам, нежным и ещё горячим.
Беллона бежала по коридору, словно в агонии. Её трясло и мутило, она не замечала ничего вокруг, слёзы ручьями стекали по лицу. Она упёрлась в кого-то и начала молотить этого кого-то в грудь. Дмитрий Рейнтфилд отечески похлопал её по плечу и привёл к императору. Виталий обнял её и долго успокаивал. Принцесса принялась и его бить своими маленькими кулачками.
- Почему, почему?! Почему он? – рыдания заставляли её слова прыгать и прерываться. – Он, этот дьявол в человеческом обличье, он убил его…
- Не надо, я всё видел, – спокойно произнёс мужчина. Как он понимал бедную девушку!
Беллона внезапно остановилась. Император потрясённо убрал от неё свои руки.
- Он мёртв, – холодно повторила несколько раз принцесса, – он тоже мёртв…
- Что значит «тоже»? – спросил Виталий, но тут же всё понял, поэтому лишь глубоко вздохнул.
- Ваше величество, – вонзила в собеседника горящие изумрудные очи принцесса, – не нужно ждать завтра, я отвечу вам сейчас – я согласна.
- Ты о помолвке?
- Да, именно о ней! Я хочу помолвиться с женихом, которого вы мне предлагаете.
- Может, не стоит горячиться? – погладил по её руке мужчина. – Ты сейчас не в лучшем состоянии, ты потеряла друга, ты раздавлена горем и поддаёшься эмоциям…
- Нет, клянусь вам, я не откажусь от своих слов. Я отвечаю за свои поступки! Прошу вас, примите моё согласие. Я хочу скорее выйти замуж и уехать отсюда, Феир приносит мне одни беды.
- Это ты зря говоришь, просто у тебя не самый удачный период жизни.
- Нет, я чувствую! Я знаю, что когда я покину родину, только тогда всё начнёт налаживаться…
Император покачал головой, сделал знак Дмитрию, чтобы тот подошёл и шепнул ему на ухо:
- Возьми успокоительное и отдай его служанке принцессы, а её саму проводи до спальни. Ей нужно крепко уснуть и забыться в этом сне, пока её тело не отдохнёт от напряжений и волнений.
Виталий повернулся обратно.
- Если ты настаиваешь на том, что твоё решение бесповоротно, то я могу отправиться завтра прямо с утра улаживать этот вопрос. Итак, твоё последнее слово - и пожелаем друг другу спокойной ночи.
- Да, – обречёно, но всё-таки твёрдо повторила Беллона, – я согласна. Можете сами обрадовать моего отца, у меня нет сил разговаривать с кем бы то ни было.
Дмитрий выполнил все указания своего господина. Девушка отключилась через пять минут после того, как Яна дала выпить ей воды со снадобьем. Ей ничего не снилось.
Проснувшись где-то в обед, принцесса не сразу вспомнила всё, что стряслось днём раньше. Поэтому, не успев ничего подумать, и ещё не придя окончательно в сознание, она была удивлена вбежавшей Габриэль, радостно что-то выкрикивающей и подпрыгивающей через каждое своё слово.
- Габи, подожди, не шуми, я ничего не понимаю. Что стряслось? Говори медленнее.
- Дурёха, повторяю по слогам: Сер-жи-о жив! Ты представляешь? Боже, это просто чудо, но это правда! Он жив!
- Что? – Беллона медленно стала припоминать, какая драма разыгралась накануне и чуть не заплакала, но тут же переварила информацию, полученную от подруги и счастливо взвизгнула, подскочив на кровати. – Он жив? Боже, Сержио жив! Жив!
Виконтесса подхватила этот победный клич, но принцесса тут же перестала шуметь и, слезая на пол и надвигая на ноги туфли, деловито стала проговаривать:
- Я должна видеть его, мне нужно идти к нему. Я должна убедиться собственными глазами, что он жив!
- Стой, к нему нельзя, Белл. Британика никого не пускает к нему, кроме лекаря. Она сама выхаживает его. К тому же, – угомонившись, села Габриэль на кресло, – он очень плох. У него слабое дыхание и княгиня с доктором только и делают, что борются за его выживание. Тебе лучше не ходить туда, это может только навредить ему.
- Хорошо, – стоило ей начать садиться, как она тут же встала вновь. – Где император? Мне нужно поговорить с ним!
- Зачем он тебе? Он не волшебник и не знает рецепта эликсира бессмертия…
- Я иду к нему.
- Он отъехал… - не понимающе произнесла Габриэль.
- Его нужно остановить! Верните его, я…я должна всё объяснить ему!
- Белл, сядь, успокойся, ты сама не своя. Он отъехал часов пять-шесть назад. Скорее всего, он уже в Голубом квазаре.
- О, Господи! – Принцесса рухнула на кровать, лицом в подушки и оттуда пробубнила: – Что же я наделала! Что я наделала, Габи!
- Да в чём дело-то? Я ничего не понимаю…
- Скоро поймёшь, Габи, – измученно поднялась Беллона, – скоро поймёшь…Этой ночью я совершила страшную ошибку! Боюсь, её теперь никогда не получится исправить…
- Знаешь, даже я, совершив то, что исправить невозможно, так не отчаивалась. А ты вряд ли натворила что-то более ужасное. Я в этом уверена.
- Даже не напоминай мне о том, что произошло с тобой! Боже, Габи, этот МакДжойн ответит за всё, я готова убить его собственными руками.
- Белл, он не собирался причинять вреда Сержио, тот сам напросился!
- Как ты можешь защищать князя? Сержио чуть не погиб ради тебя, борясь за твою же честь! И вообще, я начинаю верить, что во всей ситуации виноват не только Сториан, но и ты сама!
- Пожалуйста, не обвиняй меня. Ты ведь знаешь, как я его люблю!
- Я тоже любила Дерека, однако…- Принцесса остановила свою речь. – Однако это никого больше не касается.
Глава V
Габриэль гуляла вместе с принцессой Гиганта и её свитой. Уже неделю маркиз о’Лермон находился между жизнью и смертью, до сих пор не приходя в себя. К нему, по-прежнему, не впускали никого кроме сестры, доктора и принца Робина, который постоянно, если не был пьян, дежурил у его дверей или постели. Сториана МакДжойна все видели редко. Он предпочитал не выходить из своей комнаты, проводя досуг за бутылкой рома. Князь поражался бессмысленности поведения своего, находящегося в тяжёлом состоянии, друга. Кто внушил ему такие идеи, что ради девушки можно чем-то рисковать? Это не стоило выеденного яйца – тратить силы на защиту одной девчонки. Женщины – всего лишь удовольствие для мужчины, а не богини, которых нужно возводить на пьедестал. Наверное, Сержио набрался подобных суждений в своём дурацком ордене, который только и делал, что создавал культ прекрасному полу и поклонялся ему. Не всем подряд, конечно, но маркиз и тут всё понимал по-своему. Несчастный романтик! Если он останется жив – а князь весьма на это надеялся – он должен будет осознать, что неправ.
Энжел хотела бы успокоить одного из безутешных друзей пострадавшего, но принц был невменяем, а к Сториану она не могла приблизиться, не обидев тем самым свою подругу. В отличие от множества, даже большинства, женщин, наследница Гиганта обладала солидарностью и дорожила дружбой не меньше, чем мужчины. Да и виконтесса нуждалась в хорошей поддержке, потому что Беллона стала к ней относиться очень холодно, стараясь игнорировать и не замечать фрейлину. Энжел заметила, что Габриэль идёт пошатываясь.
- Габи, дорогая, что с тобой?
- Ах, Энжи, у меня нет сил, ни на что нет сил. Я ужасно себя чувствую. У меня третий день голова идёт кругом, как будто земля уходит из-под ног.
- Тебе нельзя так себя изводить. Ты так заведёшь себя в могилу.
- Я не извожу себя! Да, мне ужасно неудобно перед Белл. Больше всего на свете я хочу, чтобы она перестала пренебрегать общением со мной. А ещё я молюсь за Сержио, но пока мои молитвы не услышаны…
- О, боюсь, это не душевный недуг, – заметила Эрила, одна из амазонок.
- Что ты хочешь сказать? – насторожилась Энжел – Уж не больна ли наша малышка?
- Это не болезнь, – ласково улыбнулась та, – это материнство.
- Что?! – воскликнула виконтесса. – Что ты такое говоришь?
- Да, Эри, – поразилась принцесса Гиганта, – откуда ты взяла такое? Ты ведь не ясновидящая.
- Поверьте, наши женщины всегда чувствуют такое. Я вижу, что Габриэль зачала.
- Нет! – Девушка, которой только что поставили диагноз, присела на табурет у окна и нервно задышала. – Нет, скажите, что это неправда!
Женщины-воины промолчали. Они обе природным чувством догадались, что виконтесса станет матерью.
- Что мне делать? Что?!
- У нас на планете это считается большим счастьем и даром Богини, – констатировала Энжел, – но, у вас, на Феире, насколько мне известно, девушка, родившая без мужа – словно прокажённая. Это так?