Принцесса распрямила плечи, которые невольно согнулись при виде унижения родного человека. Зная его характер, она представляла себе его страдания, его бессилие. Вот-вот ему вернут свободу, и он будет волен делать всё, что ему угодно, но теперь за каждый свой поступок он будет отвечать, как дворянин, а не всевластный полубожественный принц. Многие мечтали бы оказаться на месте любого дворянина, но Робин никогда не смирится с тем, что потерял право на свою неземную сущность, которая, как он думает, у него была, есть, и будет. Он покосился на девушку и встал по другую сторону отца. Король смерил его добрым и прощающим отеческим взглядом.
- Что ж, давайте не будем более оттягивать и разберёмся со всеми делами, ради которых мы здесь собрались, – подал знак монарх трубачам, которые громогласно протрубили в два горна, призывая площадь к тишине и спокойствию.
Лорд Ругитан поднялся со своего стула, сровняв стопку бумаг лежавших перед ним. Шуршащие листки аккуратно расположились в его тонких нервных руках. За всё это время этот человек умудрился никак не уронить своё достоинство, не позволив гласности узнать, что он мстит за измену жены, связавшейся со Сторианом МакДжойном. Его напряжение было едва заметно, но можно было догадаться, какой торжествующий момент сейчас для него наступает. Мистер Шоулинг, сияющий от восстановления своих полномочий, поднялся так же, и жестом попросил слова.
- Простите, ваше величество, но мы не можем начать без господина Кевина Карлеаля и его семьи… – все посмотрели в сторону одной из улиц, по которой разносился шум приближающейся кареты. – Впрочем, они уже почти здесь, поэтому мы начнём приготовления…
Беллона и Робин Третий с одинаковой презрительной ухмылкой посмотрели на приземистого человечка, в дешёвом, но новом сюртуке, который с особой радостью выполнял свои обязанности, внушённые ему долгом и совестью. Мышиные глазки за округлыми очками опустились, словно склоняясь перед величественностью персон, сидевших перед ним, однако все, кто обладал хоть малейшей догадливостью, мог заметить, как в своих редких фразах он постоянно пытается принизить авторитетность тех, кто провинился в его понимании. Так и сейчас он ясно дал понять, что отныне слово Робина Третьего далеко не последнее и не всё будет решаться с его повеления.
Экипаж подкатил к месту назначения и к нему подбежал помощник мистера Шоулинга, чтобы открыть дверь и выпустить из него «новых» Карлеалей. Беллона слегка вытянулась, чтобы получше рассмотреть людей, которые приходились ей дальней роднёй, и в то же время были самыми непримиримыми её соперниками и врагами. Всю жизнь она фактически о них не знала, а за последнее время наслушалась столько, что сгорала от любопытства.
- Отец, – еле слышно заговорила она, слегка наклонившись в сторону короля, – может, не стоило позволять им приезжать? Ты же был ещё в силах сделать это…
- Нет, дочка, – так же тихо заметил Робин Третий, – я не могу лишить себя удовольствия, посмотреть на их лица, когда они поймут, что оказались с носом.
- Но ведь наше предложение могут не принять…
- Совсем его отбросить они не могут. Его в любом случае должны будут рассмотреть. А от этого они ох как засуетятся!
Монарх самодовольно расплылся в улыбке и снова сел ровно. Принцесса вернула внимание к показавшимся приезжим с Олтерна родственникам. Дальше перед ней предстала картина, показавшаяся ей плохой пародией на их собственную семью. Определённо, что-то общее у них было, но и разница была так велика, словно между ними протянулась пропасть в тысячи километров. По сравнению с величием и достоинством Робина Третьего и королевы Весты, важность Кевина и его жены Таисии выглядела просто смешно. Они напоминали бездарных актёров, которым по счастливой случайности достались главные роли и они уверенны, что сыграют необыкновенно хорошо.
Глава олтернских Карлеалей был высоким поджарым мужчиной со светлыми укороченными волосами. Его рука беспрестанно перемещалась по камзолу, от одной пуговицы к другой, как бы проверяя, что всё на нём безупречно. Глаза излучали неведение и старались не смотреть в сторону толпы, всё время пытаясь поймать взгляд кого-то из своих сторонников. Под руку с ним поднималась начинающая полнеть дама среднего роста, с простой причёской, делающей её похожей скорее на хозяйку булочной, чем на претендентку в королевы. Позади шли их сын и дочь; юноша улыбался во все стороны, его соломенные кудри лились по плечам, когда он поворачивал голову то туда, то сюда, он был весьма обаятельным. Девушка держалась незаметно. Бледность её лица и осторожные шаги выдавали то, что она дрожит и сама не хочет здесь быть. Беллона радостно поставила в мыслях галочку, что по всем пунктам выигрывает у этой персоны. Да и в общем, если сравнивать каждого члена семьи, то проигрывал только Робин-младший, что и следовало ожидать, ведь вся каша заварилась из-за него.
Народ встретил приезжих подозрительным молчанием. Все присматривались и пытались решить, на чьей же стороне всё-таки будут. Наконец, заседание началось, и время полетело, посыпалось, как песок сквозь пальцы. Беллона успевала лишь поворачивать голову от одного оратора до другого. Более часа говорили обвинители. Зачитывали свои заготовленные речи, ссылались на законы и яростно доказывали свою правоту. Было ощущение, что их доводы и факты никогда не кончатся, однако финал всё же настал и вновь поднялся мистер Шоулинг.
- Итак, мы выслушали много слов и фраз, но разговор остаётся пустым звуком, если его не подкрепить действием. Масса аргументов была представлена в пользу того, что его высочество принц Робин нарушил все возможные законы людские и Божьи, а так же законы чести и долга перед своим народом. На основании всего этого, сегодня, как уже было оговорено пару месяцев назад, мы подготовили документ, который прекратит бесчинства в нашем дорогом государстве. Мы подготовили приказ об отлучении его высочества от наследования престола, который ваше величество обещал подписать, когда будет готов назначить другого своего приемника. Спланированная дата наступила, ваш двоюродный племянник Кевин Карлеаль прибыл для личного присутствия на столько важном и решительном процессе, – обратился лорд непосредственно к королю, – и мы вручаем вам за подписью приказ, о котором я сказал…
Мистер Шоулинг передал скрученный пергамент в руки адвоката сэра Родовио, который был олтернцем и всё это время вёл дело обвинителей принца. Мужчина принял документ и передал его лично Робину Третьему. Тот медленно развернул приказ и стал внимательно изучать его, как будто бы умел читать только по слогам. Якобы с головой уйдя в чтение, он затылком ощущал, как накаляются нервы тех, кто поставил главную ставку своей жизни на это отлучение. Сидевшие в нескольких метрах в стороне Кевин и его сын неспокойно заёрзали. Монарх пытался не думать о своём сыне. Несмотря на приготовленный для всех сюрприз, приказ ему всё-таки подписать придётся, а это будет жестоким ударом для принца, который, скорее всего, в глубине души сейчас стоит и надеется, что отец придумал что-то для того, чтобы всё осталось по-прежнему. Как бы между прочим Робин Третий спросил:
- А что, законнорожденность деда моего племянника доказана?
Сэр Родовио не дал никому вмешаться и ответил сам:
- Если вы имеете ввиду, есть ли претензии у Кевина Карлеаля на Олтернский престол, то я вам скажу – совершенно никаких. А для его возможности занять трон Феира законнорожденность его деда не имеет никакого значения. У нас по этому вопросу есть несколько бумаг, половина из которых подписана в Заседании министров и правителей всех держав и сверена с древними Книгами законов преемственности. Если вас волнует так же законнорожденность отца Кевина Карлеаля, то у нас есть документы о доказательстве того, что он был зачат в браке и рождён во время бракоразводного процесса, что говорит о его не внебрачном рождении. Впрочем, это уже лишнее, так как не отец, а мать Рэната Карлеаля являлась носительницей титула наследницы Феирской короны и его претензии обоснованы в любом случае.
- Благодарю за развёрнутый ответ, сэр, – спокойно произнёс Робин Третий, – вопросов больше нет, разве что одно замечание по поводу содержания приказа, который я держу в руках.
- Какие-то проблемы? – приподнялся мистер Шоулинг.
- Сидите, сидите, – махнул рукой король, – не проблема, а ошибка. Здесь сказано, что после отлучения моему сыну даруется номинальный титул эрцгерцога, западные владения Шато-Норакорл и…всё.
Лорд Ругитан развёл руками и широко улыбнулся.
- А что же вы, ваше величество, ещё хотели? Мы не можем дать ему дворянский титул, так как в нём течёт королевская кровь. И более близкое поместье выделить не в силах – в округе нет пустующих имений, и не выгонять же нам кого-то?
- Сейчас вы поймёте в чём дело, – Робин Третий подозвал Корнелио Модиса, который вручил ему два конверта, запечатанных королевской большой печатью, – разрешите, я сначала объявлю преемника, а потом подпишу. Мало ли что…
Король поднялся, встал ближе к краю сколоченного возвышения и обратился к народу:
- Мои добрые подданные! Я, ваш король, милостью Божьей уже двадцать три года, обижал ли я вас когда-нибудь или судил несправедливо? – По толпе прошёл ропот. На какое-то мгновение все стали пересматриваться и перешёптываться, а потом показались качающие головы. Все негромко, но уверенно произносили «нет». - Я хочу, чтобы теперь вы стали моими судьями. Все вы знаете, что мой сын пошёл по неверному пути. У всех нас в молодости много соблазнов и не каждый способен устоять перед ними. Но все люди исправляются со временем. Однако моему сыну времени никто не дал. Никто не поверил ему, что он просто оступился, но уже сейчас вернулся на истинный путь. Что ж, таково ваше решение, и я покорно его принимаю. Вы не захотели видеть своим будущим королём своего принца за грехи его друзей, что ж, это будет достойным уроком для всех будущих правителей. Хотя, каждый новый принц будет совершать в своей молодости то же самое, и учиться на своих ошибках. Но я не буду отходить от того, что хочу вам сказать. Сейчас я должен назвать своего преемника, и я это сделаю с гордостью, потому что знаю, что тот, кого я оставлю после себя, никогда не сделает того, что делали друзья моего сына, никогда не поступит жестоко, никогда не оставит без жалости и сострадания любую вашу мольбу и просьбу…