ом сжалась наследница. Внезапно у неё в голове взорвалась мысль, что не подпустить его к себе у неё просто не хватит сил и…желания.
- Ты не пустишь меня к себе? – Лукас приподнял одну бровь, а когда она лениво опустилась, его губы растаяли в слащавой улыбке. – Во-первых, как ты сама сказала, ты теперь моя жена, и не имеешь права отказывать мне в исполнении супружеского долга, как, в прочем, и в чём-либо ещё.
- У вас на Гейтс ин Ливе женщина не подчиняется мужчине, можешь не угрожать мне! – еле выдавила из себя Беллона, собирая воедино остатки самообладания. – Я не обязана выполнять все твои прихоти!
- Ну тогда во-вторых…- Лукас довольно улыбнулся, открыв ряд белоснежных зубов и замер.
- Что во-вторых? – нервно бросила принцесса, не выдержав напряжённой паузы. Дальше последовал внезапный рывок молодого человека, от которого Беллона легко ахнула и повалилась спиной на подушку. Наследник лежал на ней сверху и пожирал её лицо своими сверкающими мириадами идей и желаний тёмными глазами. От чёрных локонов тень падала на его лоб, щёки и губы, и девушке безумно захотелось убрать пару прядей, но руки её были заломлены принцем ей же за голову, хотя она не сразу это заметила, засмотревшись его бездонными очами.
-…во-вторых, я могу взять тебя, когда захочу, и ты ничего не сможешь сделать!
Беллона не нашлась, что сказать и продолжала смотреть на него в упор. Это длилось несколько минут. Они неподвижно лежали и играли глазами, изучая территорию противника в глубине взглядов. Девушка неожиданно для себя и него, слегка улыбнулась, и Лукас не выдержал; накинувшись на губы принцессы, молодой человек отпустил одну её руку и тронул её щеку, бархатистую и нежную. Уста слились с устами, и между ними возникло такое тепло, такая жажда страсти и ласки, что оба почти потеряли голову, когда поцелуй всё-таки закончился. Тяжело дыша, принц отпустил и вторую руку Беллоны:
- Но, видишь ли, в чём дело, – Лукас прервался и сделал глубокий вдох, словно перед погружением на дно морское, – я вовсе не собираюсь выполнять свой супружеский долг, потому что мне этого не хочется.
Молодой человек откатился на вторую половину здоровенной кровати и растянулся на спине. Принцесса в немом шоке раскрыла рот, чтобы что-то высказать, но тут же его закрыла и просто непонимающе упёрлась взглядом в мужа.
- Да, представь себе, твоя красота немного поблекла в моих глазах и соблазняться чьими-то объедками я не намерен, – звонкая оплеуха угодила по левой щеке Лукаса.
- Замолчи! Ещё одно оскорбление и я…и моё терпение кончится!
- И что же ты сделаешь, а? Беллона, ты не в том положении, чтобы ставить условия, – принц с деланным пониманием похлопал супругу по руке. Та её отдёрнула.
- Зачем ты тогда вообще женился на мне? Разве тебе не нужны наследники?
- Они будут, когда-нибудь. Но сначала я накажу тебя за обман, за ту роль, которую ты играла передо мной несколько месяцев.
- Но я никогда не обманывала тебя! – принцесса вспомнила, как за его спиной составляла планы о становлении королевой Феира. – По крайней мере, не в отношении своей личной жизни и порядочности, я не претворялась перед тобой и была такой, какая есть!
- А я так не думаю, и переубедить тебе меня не удастся, потому что у тебя нет доказательств того, что ты вела добропорядочный образ жизни!
- Ошибаешься – есть!
Беллона откинула от себя одеяло и явила глазам супруга своё фантастическое тело, обвитое невесомым и полу-невидимым одеянием, которое в достаточной мере открывало совершенной формы груди, тонкую талию и все остальные прелести изумительной фигуры принцессы.
- Я сама доказательство моей невинности! – гордо вскинув голову, заявила девушка, и её золотые локоны пересыпались через плечо, распылив вокруг Беллоны искристое мерцание. – Ты убедишься в моих словах, если выполнишь то, ради чего пришёл сюда!
Настала очередь Лукаса оцепенеть. Представшая перед ним картина затмила собой всё, что он когда-либо видел. Вот она вся перед ним – та, которую он боготворил и желал, которую мечтал видеть в своих объятьях, в постели, ради которой успел совершить массу необдуманных поступков, из-за которой стал сам не свой и множество раз поругался с матерью. Сколько раз он сокрушался от того, что их свадьба откладывалась и ему придётся снова и снова ждать и терпеть, когда же настанет счастливый момент. И вот он настал; протянув руку, он мог коснуться её сияющей кожи, её манящего тела. Лукас почувствовал прилив жгучего желания и хотел попытаться сосредоточится на чём-нибудь другом, чтобы отвлечься, но понял тщетность попыток и снова настиг Беллону. Она мягко поддалась его тяжести, и он вновь покрыл поверхность её лица поцелуями, а потом спустился к шее, груди. Девушка запустила свои пальцы в его густые пряди и прижала к себе. Господи, как это было приятно и прекрасно! Чего она лишала себя столько времени, пыталась любыми способами избежать свадьбы с Лукасом Дьюс-Лоисом, когда он был таким неистовым и превосходным мужчиной! Да, она не любила его, но как же ей сейчас было хорошо, и не нужно было думать о том, что об этом скажут люди, правильно ли это – они были супругами, благословленными в соборе, при тысячах людей, и эта ночь принадлежала им, их страстям и удовольствиям. Почувствовав, как его зубы слегка сомкнулись на вершине её груди, Беллона застонала и инстинктивно попыталась обвить крепкий торс мужа своими стройными, длинными ногами. В этот момент Лукас резко отстранился, на этот раз не просто отодвинувшись, но встав с кровати.
- Что…что такое? – изумлённо приподнялась на локтях принцесса, прикрывшись покрывалом.
- Девственницы так себя не ведут! – сквозь зубы прорычал молодой человек. – Похотливая девица, да всё твоё поведение выдаёт тебя с головой!
- Но, что я такого сделала? – Беллона с искренним изумлением искала ответ, пытаясь воссоздать в памяти только что прошедший эпизод.
- Ты знаешь, о чём я. – Лукас взял со столика нож и двинулся в сторону королевского алькова.
- Что ты намереваешься сделать? – испугано подскочила девушка.
- Успокойся, я не собираюсь причинять тебе вреда. – Принц залез на ложе и сделал небольшой надрез себе на ноге. По ней потекла тонкая струйка крови. Беллона продолжала наблюдать за его действиями, ничего не понимая. – Я знаю свою мать, ей потребуются подтверждения твоей чистоты и доказательства свершившегося между нами любовного акта. Проснуться толком не успеешь, как одна из подосланных ею горничных будет уже тут, чтобы поменять постельное бельё.
- Зачем ты это делаешь? – дрогнувшим голосом спросила принцесса.
- Потому что если мама посчитает тебя порочной, то она вмиг оформит наш развод и выдворит тебя вон. – Лукас критически осмотрел на образовавшееся на простыне кровавое пятно и, удовлетворительно кивнув сам себе, пошёл к тазику с водой, оставленному для понятных нужд. Взяв белоснежное полотенце, он вытер ногу и бросил мягкую ткань в тазик. – По-моему, выглядит довольно реалистично, не находишь?
- Лукас, перестань издеваться, я спросила тебя, зачем ты снова выгораживаешь меня? Разве не хочется тебе поскорее распрощаться со мной и найти себе, как ты и мечтаешь, невесту без единого недостатка и с самой чистейшей репутацией?
Принц поплотнее затянул пояс на халате и, вернувшись к кровати, наклонился к самому уху Беллоны:
- Считай, что я ещё просто недостаточно тебя помучил. Спокойной ночи, дорогая супруга!
Молодой человек затушил со своей стороны ложа все свечи, но вместо того, чтобы лечь, скрылся за дверью и лишь тихий шорох удаляющихся шагов ещё какое-то время напоминал о нём. Оставшись одна при слабом освещении, девушка особо остро ощутила неприятный дискомфорт внизу живота; там как-то странно было горячо и ногам, как их не положи, было неудобно. Беллона схватила свою подушку и со всего размаха кинула её в дверь, хотя этого уже никто не мог видеть и слышать.
- Ненавижу тебя, Лукас Дьюс-Лоис, всеми фибрами души ненавижу! Ты мерзавец и настоящий подонок! – заявила принцесса полутёмной пустоте и пошла подбирать свою подушку, хотя в алькове их была ещё целая коллекция. – И император ещё пожелал мне счастья… разве я делаю что-то, что толкает Лукаса на такие поступки?
Доплетясь обратно, Беллона взбила постель так, как будто хотела её избить и уничтожить, столько злобы и ярости было вложено в каждый удар. Уткнувшись лицом вниз, наследница Гейтс ин Лива почувствовала себя маленькой обиженной девочкой, которую оставили совсем одну, и она не знает, куда ей деваться, она заблудилась и не помнит, в какую сторону идти. Хлюпая носом, Беллона пыталась хоть как-нибудь себя успокоить, но не одна радостная мысль не помогала, а вспоминая про Сержио она начинала лить слёзы ещё сильнее, поэтому и пытаться даже не следовало его светлым и добрым образом улучшить своё состояние. К тому же, перебивая и затыкая обратно все остальные картинки и размышления, настойчиво билась одна, затмевая собой всё мысленное пространство: "Я знаю, куда он ушёл – он ушёл к ней, этой Мэриан Сент-Нес, и это она сейчас наслаждается тем, что этой ночью должна была получить я!". Слёзы полились рекой, но Беллона заставила их остановиться, чтобы утром не выглядеть заплаканной и опухшей. Если уж Лукас не хочет выдавать всю правду об их неудавшемся браке, то и ей незачем вызывать подозрения.
Она слышала, как он вернулся, хотя притворилась, будто крепко уснула. Аккуратно опустившись на простыню, Лукас укрылся одеялом и хотел поправить его на ней, но побоялся, что Беллона это почувствует, и просто долго лежал и смотрел на её силуэт, мило очерченный ночным полумраком. Ей казалось, что она чувствует на себе его взгляд, но не поверила, что он стал бы любоваться ею, после развратных утех со своей любовницей. "Ты не представляешь, каким мукам я себя подвергаю, отказываясь от тебя, Белл, – думал принц, – я говорю, что наказываю тебя, хотя тебе не испытать и миллионной части тех мучений, которые охватывают меня целиком и полностью. Тебе даже не представить, в каком огне я горю, какой это ад – быть с тобой, и не обладать тобой. Я ведь безумно, до самозабвения люблю тебя, несмотря на всё, что знаю о тебе, или подозреваю, люблю порочную и грешную, и будь ты хоть самим дьяволом в женском обличье, я и тогда любил бы тебя. Но я не позволю себе опуститься и проиграть тебе, пока не удостоверюсь в том, что все сплетни о тебе – ложь, а если это окажется правдой, то я загоню тебя в то же пекло, в котором жарюсь сам, за то, что ты предала меня и обманывала, за то, что кто-то другой смел позволять себе то, что должно быть позволено только мне, что отныне будет только моим и ни чьим больше!".