- Мне казалось, что ты ложилась спать одетой. Когда ты успела всё с себя снять?
- Ночью…- покраснев, ответила Беллона.
- С какой, интересно, целью? – принц, сдерживая улыбку, скривил рот.
- Я думала, что мы должны поддерживать впечатление бурно резвящихся по ночам супругов, – выкрутилась девушка, – а, позволь спросить, зачем ты разбудил меня подобным образом?
- Я…- "увидел твои великолепные формы и не смог удержаться", хотелось сказать Лукасу, но он произнёс другое, – решил ещё немного тебя помучить.
- Что ж, тебе это почти удалось! Ты прервал мой сладкий сон, и я не выспалась! – Беллона попыталась дотянуться до сорочки, но потом передумала и, в слабом утреннем свете, встала обнажённой перед мужем. – Но раз я встала так рано, воспользуюсь моментом и освежусь без горничных, которых здесь такое огромное количество, что мне они уже надоели!
Лукас затаил дыхание, наслаждаясь зрелищем, но, забыв об играемой им роли и потеряв голову от влечения, одним движением перемахнул кровать и оказался рядом с женой. Схватив Беллону в объятья и примкнув с неведомой силой губами к её губам, принц отбросил все мысли, внутри него образовалась пустота, которая затягивала, и он стремительно проваливался в неё, потому что больше не мог терпеть. Он не мог держать в руках совершенно голое любимое женское тело и отказывать себе в том, чтобы овладеть им, подчинить себе, проникнуть в него и стать самым счастливым мужчиной во Вселенной. Но в последний момент, когда ладони Беллоны прошлись по его стройному стану, когда её бедро коснулось его мускулистой ягодицы, Лукас отстранил девушку.
- Ты прекрасна, Белл, ты любого сведёшь с ума. Но я не любой. Я не буду этого делать…сейчас.
- Ты убиваешь меня, Лукас…- слабо простонала принцесса и посмотрела на его шею, такую крепкую, манящую – шею дикого самца. Перевести взгляд она боялась, так как он забыл надеть халат и стоял рядом с ней в костюме Адама.
- Я сам себя убиваю, Белл, но я не привык проигрывать и, к тому же, наше время ещё не пришло.
Молодой человек скорым шагом покинул Беллону, которая ещё некоторое время стояла, как вкопанная, пытаясь понять, чем таким провинилась и перед кем, что не может создать нормальную семейную атмосферу даже там, где этому уже никто и ничто не мешает. Почему бы всему просто не встать на свои места? Видно, в правду, не пришло время…
Глава XXI
Древняя как сам мир усадьба стояла в отдалении от всего – от города, соседних имений, даже каких-либо деревень. Затерявшись на лесной опушке, она, тем не менее, была достаточно просторной и изысканной. Остроконечные шпили двух башен, примыкающих к главному строению, служили изюминкой архитектурной задумки. Одна из них нависала прямо над заброшенным и заросшим водорослями прудом. В общем, внешний вид был довольно-таки нежилой, хотя внутри всё было обустроено как можно лучше, впрочем, об этом трудно было догадаться, так как те комнаты, в которых горел свет, были тщательно зашторены тяжёлым лиловым бархатом. Именно здесь нашёл приют изгнанный из родного королевства принц Робин и его друзья. Правда, не все. Граф Финкер-Оренстофф со своей молодой супругой Дарией Бенк отправились на Гигант, где их приняла наследница Энжел, получившая письмо от Беллоны Карлеаль с просьбой оставить у себя двух ни в чём не повинных людей, ставших жертвами революции. И вот, оставшиеся впятером, верные друзья на время затаились в одном из владений баронессы Лонгольд, в девичестве Жозефины Эвел. Пожилая женщина, обладающая кое-какой властью на Земпере, сумела провести племянника с его товарищами никем не замеченными и неузнанными. Об этом знал только всё ведающий император Виталий Дьюс и его приближённые люди, но из солидарности к Карлеалям он не стал чинить этому препятствий.
- Ну надо же, на одной из соседних планет твоя сестрёнка стала почти что королевой, – сказал граф Джаспер, возвращаясь из подвала с бочонком старого доброго вина, – а ты тут, Робин, почти как нищий…
- Эрик, перестань, – отмахнулся рукой бывший наследник Феира, – ей ещё повезло выйти сухой из этой заварухи. Всё могло кончиться куда печальнее и для неё в том числе. Да и сейчас, кто знает, может ей не так уж сладко живётся?
- Уж конечно, принцессе Гейтс ин Лива жить очень нелегко! – хохотнул Ромуальд Эвел.
- Перестаньте вы! – Сантьяго Эливерсон поднялся со стула и подошёл к камину, уставившись в чугунную литую решётку, рисунок которой напоминал плющ, обвивший стены этого здания. – Хватит всё вокруг оговаривать, как будто мы святые, изгнанные из рая. Скажите спасибо, что нас послали на все четыре стороны, а не посносили к чертям собачьим головы на площади Фонтанов.
- Да лучше бы мне отрубили голову! – воскликнул Сториан МакДжойн, впервые за вечер подав голос. Со времени изгнания, он стал более чем угрюм, и даже друзья предпочитали лишний раз его не трогать; все, кто был ему близок, хорошо знали, что главным авторитетом и первым человеком в его жизни был старик МакДжойн, которого не стало, к тому же, его младший брат погиб на его глазах, а Рикардо был одним из самых любимых людей Сториана, а любил он не многих. – Достойная смерть всегда лучше позора. Кто мы теперь – преступники, мы, первые аристократы Феира, лучшая его кровь!
- Тише-тише, дружище, – Робин дотянулся до плеча князя и крепко его сжал, – мы же знаем, что мы остались теми, кем и были, а мнение того сброда и подставных олтернских людишек нас не должно волновать! Кстати, Сантьяго, а почему это нам должны были рубить головы на площади Фонтанов? Для этого ведь в Риджейсити есть площадь Вилеолио?
- Не знаю, - барон передёрнул плечами, и направился с кружкой к раскупоренному бочонку, из которого щедро разливал граф Джаспер, – мне как-то представилось очень живописным, если бы нам шестерым, тогда ещё вместе с Мартином, отсекли головы прямо в те шесть главных композиционных фонтанов, вокруг главного и вода потекла бы красными потоками. Там ещё каждый венчает фигура какого-либо животного. Мне вспомнился золотой здоровенный бык. Я бы, пожалуй, выбрал для себя именно тот фонтанчик.
- Хм, действительно, мне нравится твой поэтизм. – Робин почесал лоб и, крутя свою кружку в ладони, задумался. – А я бы… я бы выбрал коня…хотя нет, та скульптура больно напоминает лошадку с герба Вермаша, а присваивать себе чужие гербы нехорошо…
- Нет-нет, – встрял Эрик, – ты, Робин, определённо должен был бы занять центральный фонтан, ты же не просто кто-нибудь, а принц!
- Да, но тогда шестой фонтан останется пустым?!- экс-наследник расстроено сделал глоток. – Тогда всё неправильно.
- Ну почему же, если бы Рикардо…
- Хватит! – не дав Эрику продолжить, Сториан стукнул кулаком по столу и из всех кружек, которые на нём стояли, хоть немного алкоголя, да выплеснулось. – Вы что, упились уже до такого состояния, что начинаете бредить?
- Ой-ой, как будто ты не пил! – съехидничал Робин.
- Я пил, пью и буду пить, но я никогда не доводил себя до такого состояния, когда перестаёшь адекватно соображать и кидаешься в маразм. Посмотрите на себя – ещё немного, и нажрётесь до поросячьего визга!
- Это не маразм – это фантазии! – реабилитировался барон Эливерсон.
- А я не хочу слышать о смерти и подобных глупостях, – Сториан стал заводиться, – раз уж нам выпала участь оказаться живыми и здоровыми, то мы должны воспользоваться этим и вернуть себе всё, что имели. Нам дан шанс отомстить, а не потратить всё оставшееся время на выпивку и кутежи!
- И это говоришь нам ты? – Ромуальд засмеялся. – Уж не собираешься ли ты вернуться на прекрасную родину?
- Именно это я и собираюсь сделать! – Сториан одержимым взглядом обвёл присутствующих. – Не сейчас, не так сразу, но это время настанет, и мы должны быть готовы. Мы должны что-то предпринимать, а не бездействовать!
- Между прочим, мы здесь уже дольше трёх месяцев, а ни разу не кутили, – запоздало заметил Робин, – я и женщины-то за это время не видел, а ты говоришь, что мы впустую тратим время. А на Феир я и сам подумывал вернуться… Мне есть, что забрать обратно и я считаю, что место под короной, после моего отца, должно перейти ко мне. Я не выдержу ни одного олтернца на троне Феира! Я скорее предпочту пожертвовать жизнью, чем спокойно это снести. Я отомщу!
- Будь уверен, Робин, – поддержал его князь, – мы отомстим, мы, как всегда, будем вместе и расплатимся со всеми!
- Бьюсь об заклад, - подняв палец к небу, заявил Эвел, – при слове "месть" Сториан думает о своей бестии по имени Габриэль.
- Ты не ошибся. – МакДжойн медленно сел и теперь его глаза стали поистине демоническими. – Её ждёт отдельная участь. Пусть мне только представится шанс…
- Ну, раз уж мы всё решили насчёт своего будущего, – иронично подвёл итог Робин, – может, найдём поблизости хоть одну таверну и отметим наше решение возвратить прежние времена?
- С ума сошёл? – подскочил Ромуальд. – Тётя Жозефина сказала даже не думать о том, чтобы наводить шум в округе.
- "Тётя Жозефина сказала…" – передразнил Робин друга, – мы же не собираемся громить что-то или устраивать пожар, мы всего лишь хотим мирно расслабиться. Разве вам не хочется отведать женской плоти?
- Я полностью "за", – поднял кружку Сториан.
- Я тоже, – присоединился Джаспер, и когда четыре друга стояли с поднятыми стаканами, Ромуальду ничего не оставалось, как последовать их примеру.
- А, ладно! Разве я могу пойти против вас? Вперёд, господа, нас ждёт славная ночь!
С гоготом и гулом выбежав к конюшне, изгнанники немного притихли, так как, несмотря на всю свою бесшабашность, понимали, что та пора, когда они могли безнаказанно творить всё, чего просила душа, прошла, и сейчас наступил совсем другой период жизни – тайный, осторожный, скованный и загнанный в самые строгие рамки. Ну, может не в самые строгие, но по сравнению с прежними… В прочем, раньше они просто-напросто отсутствовали.