- К тому же, – засмеялась принцесса, – если ты это сделаешь, то с ума сойдём мы оба. И уж поверь, тогда ты точно не избавишься от моей компании в качестве твоей спутницы.
- И всё-таки, какая же ты испорченная девчонка! – молодой человек тоже развеселился. – Ты права, я изведусь в разлуке, если познаю тебя, и вынужден буду оставить на долгие-долгие недели…
- Боже, перестань говорить эти страшные слова! Давай на эту ночь забудем о том, что тебе куда-то нужно. Ведь с рассветом тебе уже придётся покинуть дворец.
- Ты так говоришь, как будто я отправляюсь в ссылку. Это всего лишь мои обязанности, и я всегда прекрасно с ними справлялся. – Лукас замолчал и снова крепко сжал в объятьях Беллону. Так они и пролежали до самого утра.
Добившись аудиенции, принцесса была настроена решительно. Она пыталась не бояться королевы, что было не так-то просто даже государственным мужам, но у Беллоны было преимущество – в ней самой текла монаршая кровь, и обращаться с ней, как с какой-то приживалой, не имел право никто, даже властительница из Голубого квазара.
Фрида, не подняв головы от бумаги, на которой что-то тщательно выводила ровным красивым почерком, пальцем указала на кресло, напротив себя. Девушка села, и хотя её предупредили, что разговор нужно начинать только тогда, когда заговорит королева, Беллона решила наплевать на эти правила.
- Ваше величество, я не займу у вас много времени, – твёрдо заявила принцесса, чем обратила на себя внимание, – я хочу поговорить по поводу того, чтобы присоединиться к своему супругу.
- Ты не поедешь вслед за моим сыном. Это уже решено окончательно. Тем более, он уже уехал, что-то ты поздно спохватилась. – Девушка в негодовании хотела разразиться элитной бранью, которой обычно пользовались до самых кончиков ногтей воспитанные люди в припадке бешенства, но потом взяла себя в руки.
- Но ведь вас не было, и мне не давали покинуть дворец без вашего разрешения.
- Ну конечно, потому что я его не давала. И не дам.
- Почему? – заранее зная ответ, спросила Беллона.
- Потому что ты, должно быть, уже в положении, а дорожные тряски и долгие переезды могут негативно сказаться на твоём здоровье. Мой муж прекрасно разбирается в медицине, можешь проконсультироваться у него по этому поводу.
- Спасибо, приму к сведению. – Принцесса не желала уходить с пустыми руками, но как уговорить Фриду Андорийскую не имела ни малейшего понятия. – А если я ещё не в положении?
- Значит, ты не плодовитая.
- Что?! – Беллона поднялась. – Не все женщины могут вот так сразу забеременеть и несколько месяцев эм…стараний – это вполне нормально.
- Я родила Лукаса через десять месяцев после венчания. Мне тоже было семнадцать. – Фрида постучала пальцами по столу, что совсем не говорило о том, что она нервничает. Скорее её движения напоминали будто она про себя наигрывает какую-то симфонию. Девушка позавидовала её выдержке и обещала себе, что когда-нибудь научится такому же спокойствию, когда-нибудь, когда тоже будет королевой…
- Вы же не можете мерить теперь всех по себе. Все люди разные.
- Согласна – есть лучше, а есть хуже, и тем, что хуже, не место среди лучших.
- Не хотите ли вы сказать…
- Я хочу сказать одно, – беспардонно перебила женщина Беллону, – придорожные отели и постоялые дворы не лучшее место для зачатия будущего короля Гейтс ин Лива. Разговор закончен.
Девушка попыталась смириться с создавшейся конъюнктурой, но, однажды став замечать плохо склеенные конверты, у неё появилось подозрение, что королева решила проверять ещё и всю её почту. Это было подло и низко, но, с другой стороны, Фрида Андорийская проявляла себя, как щепетильная и осторожная хозяйка. Не удивительно, что в Голубом квазаре всегда всё было прекрасно и правильно, если в нём правили подобные государи и государыни, а наследники престола каждый год, в сложных и некомфортных условиях кружили по всей планете, чтобы следить за порядком и всегда быть в курсе любых изменений в государстве. "Если бы отец приучил Робина к подобному, – думала Беллона, – мы никогда не оказались бы в том положении, которое сейчас занимаем. Робин был слишком принцем и ни на грамм не правителем". Принцесса перестала даже здороваться с королевой, предпочитала завтракать, обедать и ужинать у себя в покоях и считала дни, когда же вернётся Лукас. Потом она сожгла свой дневник, долго простояв у камина и проследив, чтобы от него не осталось ничего, кроме серой золы. Это было так тяжело – словно оторвать частичку себя, но, по крайней мере, даже если свекровь и умудрилась его прочитать, теперь она не сможет выкрасть его и потом распоряжаться по своему усмотрению. Меньше всего Беллоне хотелось, чтобы ей ещё хоть раз напомнили о Дереке, которого она сама старалась забыть.
Главным развлечением и утешением девушки стали письма своему супругу. Она готова была писать ему целые поэмы на несколько листов. Иногда её послания достигали десяти-пятнадцати страниц. В них не было ничего интересного, но в них можно было поделиться чем угодно и быть уверенной, что тебя поймут. Почему-то Беллона не сомневалась, что Лукас разделяет многие её мысли и во многом думает так же, тем более, это подтверждалась в его ответных письмах ей. Если бы принцесса не думала о муже, как о друге – конечно, исключительно притягательном и соблазнительном – то сама поверила бы, что у них возник роман по переписке, так часто и много писали они друг другу. Почему-то глядя на растущую стопку конвертов, где отправителем был указан Лукас Дьюс-Лоис, Беллона радостно представляла себе лицо Фриды, которая регулярно, желая проверить корреспонденцию невестки, натыкалась на тёплые и душевные весточки от принцессы к принцу, а потом видела такую же порцию вестей обратного характера. Хотя, зная, что не всё в королеве подчинено разуму и сухому расчёту, девушка готова была поклясться, что вскрыть почту своего сына та бы не посмела, поэтому молча должна была терпеть и томиться догадками, насколько сильно раскрывался Лукас на бумаге перед супругой.
Но иногда письма приносили и горькие новости. Однажды Лукас написал, что из-за начавшейся снежной бури дорогу завалило на несколько километров, поэтому приходилось ждать, когда её немного расчистят или снег сам немного растает. Но потом Беллона узнала ещё более неприятную информацию; когда снег стал таять - а его в этом году выпало много – дороги размыло окончательно, и они стали непригодными для любого транспорта, даже для лёгкой повозки, и уж совсем не для тяжёлой монаршей кареты. Таким образом, то там, то здесь, путешествие наследника затягивалось на недели. Вместо тоски по человеку и желанию его увидеть, от разочарования к разочарованию, что он не едет и не едет, Беллона вновь стала отвыкать от него, и уже не представляла, как сможет радостно его встретить, что должна будет говорить и делать. Страх Лукаса начал оправдываться; вместо того, чтобы способствовать укреплению зарождавшихся отношений, разлука стала в корне подрубать их. Хотя с его стороны никаких изменений в чувствах не происходило. Он уже испытывал их и проверял на всём, чём только можно. Даже в период, когда он готов был уже отказаться от своей всепоглощающей любви к Беллоне, когда узнал, что это она была той фривольной девицей, которая поцеловала его на Феире два года назад, даже тогда он не смог разлюбить её. Как не пытался он переключиться на других и занять себя чем-то иным, всё равно только Беллона царила в его сердце и разуме. И Мериан Сент-Нес, в которую он тоже когда-то был довольно сильно влюблён, не смогла заменить собой принцессу Феирскую. Уходя иногда ночами из супружеской спальни, он подумывал, чтобы зайти к ней, но так ни разу и не зашёл. Потому что до конца не верил, что Беллона была порочной и недостойной, потому что не хотел опуститься туда, откуда уже не сможет подняться в её глазах, когда выяснится, что она всё-таки невиновна в том, в чём её обвиняли в свете. Измена – это не то средство мести, которым должен пользоваться настоящий мужчина, да и, к тому же, Беллоне, скорее всего, было бы всё равно, где и с кем он проводил время.
Лукас рвался обратно, но не мог бросить дела. Иногда ему не терпелось сказать сопровождающим его людям, чтобы они ехали дальше, а самому развернуться и неожиданно примчаться к Беллоне, упасть в их альков и, как минимум, тысячу лет оттуда не подниматься. Но обязательства перед людьми, упрямые письма матери и совесть не позволяли ему изменить что-либо в планах. Если он поддастся эмоциям, сам же потом себя будет укорять. Поэтому нужно собраться с силами, завершить начатое и тогда уже думать о чём-то другом. "Это ведь всего несколько месяцев, – успокаивал себя принц, – мы с Белл так молоды, у нас вся жизнь впереди. Эти месяцы должны только укрепить нас, чтобы потом мы знали, как плохо нам друг без друга и как хорошо нам вдвоём".
Наступал июнь, самый разгар гейтсинливской зимы. Беллона смотрела в ту сторону горизонта, где последний раз расплавился в солнечных лучах контур спины Лукаса. Прошло уже восемь недель. Оставалось примерно столько же…
Глава XXIII
Но вернёмся немного назад. На Земпере был ещё март, как мы помним, когда знаменитые друзья собрались на новые приключения, которых, как им судя по всему показалось, мало было на их веку. Что ж, каждый хозяин своей судьбы.
Небольшой городок под названием Ордрад утопал в огнях и песнях. Робин и его товарищи сначала подумали, что оказались в какой-то ловушке или чём-то разыгранном специально для них, пока не узнали у торговки пивом, что сыну императора Голубого квазара и королю Земпера – Марселю Дьюсу, исполнилось пятьдесят лет, и его день рождения отмечала вся планета. Каждый житель чувствовал себя обязанным выпить рюмочку-другую и быть в хорошем настроении. А всеобщее весёлое настроение всегда приводит к празднику, что и случилось в этом провинциальном поселении.