«Хм… В последний раз он показывал мне только три. Катакомбы Твердыни. Пещера в лесах Дерсинрая. И подводный грот в Третьем Внешнем Океане».
«Звучит обнадеживающе, только мне эти названия ничего не говорят».
«Читать лекцию по местной географии я не буду. У тебя теперь есть другой источник информации, причем более свежий. Вот практикуйся, пригодится».
Владимир кивнул. Вредность и лень Меча — еще терпимы, если вспомнить об альтернативе. Любой ценой надо отвлекать костяшку от мыслей насчет тотального геноцида местного населения в отместку за Дракона. И не потому, что Меч может осуществить свою угрозу (кто ж ему позволит?), а потому что иначе придется тратить все свободное время на ссоры с ним. Лучше уж потерпеть мелкие наезды. Тем более что в данном случае он прав — тренировка действительно лишней не бывает.
Когда Хребет час назад упомянул о допросе мертвых душ, Владимиру представилась процедура, похожая на допрос арестованного. Думал, придется давить, хитрить, ловить на слове, проявлять дипломатические навыки и задабривать обещаниями. Все оказалось проще и в то же время сложнее. Выпитые души драков теперь являлись частью его самого. Теоретически их можно было вытащить наружу и заново воссоздать как отдельные личности. Но Меч ясно дал понять, что пока у хозяина нос не дорос до подобных опытов. Пока гораздо проще добраться до их воспоминаний, как до собственных, только очень старых. То бишь просто сидеть и изо всех сил пытаться вспомнить. Что-то всплывет почти сразу, стоит только о нем задуматься. А другие ответы придется вытаскивать по ассоциативным цепочкам, заходя с разных сторон, и то не факт, что получится.
Вспомнить основы географии Носфера получилось гораздо легче, чем сущность Последнего Греха. Как только в памяти всплыл центральный образ, Хранитель медленно осел на пол. Подобного он не мог вообразить даже в кошмарном сне. Дайсон и Типлер отдыхают!
— Меч. Тот первый Владыка, который это все сконструировал — он что, совсем больной на голову был?! Это ж додуматься надо! Вы б еще на трех китов и черепаху это взгромоздили!
Когда артефакт впервые сообщил ему, что Носфер не является планетой, Владимир пропустил этот намек мимо ушей — не до того было. Когда он узнал о полном отсутствии сейсмических потрясений, тоже принял это как данность. А зря!
Представим себе плоский диск диаметром в шестьдесят шесть тысяч километров. Нарисуем на нем своеобразную мишень — два наружных кольца будут континентами, третье, внутреннее, соберем из островов, а центральное «яблочко» — еще один круглый континент, называемый Твердыней. Проведем от центра к краю восемь радиальных линий, разделив его на восемь равных секторов — это будут каменные мосты шириной в сотни километров. Воткнем в центр Твердыни черную иглу высотой в сто тридцать километров — это Пик Кошмаров, резиденция Владыки. Возведем по краю диска сплошной горный хребет стокилометровой высоты. Вы думаете, мы уже получили Носфер? Нет, товарищи, безумие только начинается. Самое интересное впереди…
Чтобы осознать гениальность (или шизофрению) строителя, достаточно учесть, что нижняя сторона диска одновременно является его же небом! То есть если вы взлетите на высоту в тридцать три тысячи километров, и начнете долбить плоскую небесную твердь, то рано или поздно вылезете в той самой точке, откуда стартовали! И наоборот — если вы прокопаете в земле шахту глубиной в полторы тысячи километров, то сможете погулять по небу. Не бойтесь с него упасть — гравитация с высотой вначале слабеет, а затем меняет знак на противоположный. При погружении в землю она демонстрирует тот же фокус.
Но и это еще не все. Носфер пространственно замкнут не только по вертикали, но и по горизонтали. Если вы, показав чудеса альпинизма, форсируете гигантский окраинный хребет, то вовсе не упадете в космическую пустоту. Вам придется спускаться с того же хребта… только с противоположной стороны диска. Проще говоря, если вы ушли на север, то вернетесь с юга. Эту процедуру можно проделать на любой обычной планете, но там-то поверхность сферическая! Носфер — одно из немногих мест во Вселенной, где вы можете вернуться в исходную точку, двигаясь все время в одном направлении по плоскости.
Между небом и землей, на высоте шестнадцати с половиной тысяч километров висит солнце — огненный шар диаметром в сто пятьдесят километров. Днем оно изливает в мир свет и тепло. А ночью, вопреки всем законам термодинамики, начинает высасывать энергию из атмосферы и из толщи диска, подзаряжаясь для следующего цикла. Солнце находится в зоне нулевой гравитации, но если оно сдвинется вверх или вниз, то его притянет небо или земля. Чтобы этого не произошло, светило периодически корректирует свое положение плазменными выбросами в ту или иную сторону.
— Тридцать три раза масаракш! — выдохнул Владимир, когда осознал всю эту конструкцию.
«Оно самое, — подтвердил Меч. — Ну, по крайней мере, в этом меня можешь не винить. Эту шизанутую структуру закапсулированной мини-вселенной предложил ты сам, двенадцать воплощений назад. Дракону понравилась идея центра мира, из которого можно править и летать на охоту. Я был против, но разве же вы двое меня когда-нибудь слушали?»
— Подожди-ка, ты сказал — закапсулированная. То есть отсюда вообще нет выхода?
«Обычным путем, через физическое движение — нет. Через портал или другими методами телепортации — можно запросто перебраться куда хочешь. Дракон, понимаешь ли, нормально ладил с магами, но недолюбливал космонавтику как явление. Да и вообще технологии».
— Теперь уже нельзя, — очередной кусочек воспоминаний встал на свое место. — С момента Последнего Греха (кстати, драки называют его Единственным Подвигом) мир закрыт и для магического перемещения. Сюда открыть портал можно, как мы и сделали. Отсюда хода нет.
Меч в ярости взвыл, веретеном закрутившись в теле Хранителя. Это был жест отчаяния, так что Владимир не стал жаловаться. Тем более что он уже привык к быстрой регенерации и больше не испытывал инстинктивного страха стать инвалидом от любого движения клинка.
«Драк побери! Это значит, что старый ящер действительно сдох! Капсуляция на межпространственном уровне — естественная реакция среды на умирание мира. Чтобы он не потащил за собой соседние резонансом… Вселенная отторгла нас, понимаешь? Носфер — раковая опухоль, которую нужно поскорее вырезать… если не найдем лекарства в виде кокона. Но если не получится… я с удовольствием поработаю скальпелем космического хирурга. Чай не в первый раз… Хотя боюсь, что в последний…»
— Так-так-так, хватит. Давай лучше искать коконы, пока тебе кровавая мстя совсем мозги не зациклила. Хотя нет, стоп, сначала надо кое-что сделать. Инна! Что там на горизонте?
— Все спокойно. Даже странно.
— Вполне естественно. Они притворялись равнодушными камикадзе, они даже убедили в этом себя, но я чувствовал их страх. Сейчас они, скорее всего, со всех ног, крыльев и что у них там есть, удирают на нижние уровни. И каждый думает, что я гонюсь именно за ним. Не иначе, чтобы погрузить в бездну мучений. Я прав, Хребет?
«Совершенно. В данный момент они спустились уже где-то на два километра. Меня даже удивляет, как ты, со своим недалеким мышлением и нулевой интуицией, сумел прийти к таким четким выводам. Неужели все-таки опыт Дракулы пробудился?»
— Просто, когда ассимилируешь чью-то душу, начинаешь гораздо лучше его понимать. Ну и эмпатия вампирская немного помогла, когда с ними дрался… Надо будет предложить этот метод нашим земным дипломатам. Пусть перед переговорами друг друга поглощают. Ненадолго. Потом общий язык найдут мгновенно. Я еще не совсем овладел их сознательной памятью, но что касается чувств и мотивов — словно всю жизнь среди этих созданий прожил.
«Зря иронизируешь. Судия часто так и поступал. Когда к нему приходили чьи-нибудь послы, он выпивал кого-нибудь из делегации, чтобы проникнуться их нуждами. Переговоры проходили очень хорошо, в обстановке полного понимания».
— Интересно, есть ли хоть одна шутка в стиле черного юмора, которую Судия в свое время не воплотил бы в реальность? — проворчал Владимир, постукивая пальцем по переборке.
«Есть. Он никогда и никого не убивал просто так, для развлечения. Только за вину или по необходимости. Если носителем Духа становился человек, склонный к бессмысленной, пустой трате чужих жизней, мы с Драконом его убивали, чтобы не допустить слияния».
— Большое утешение. Если учесть, что необходимостью в вашей идиотской системе правосудия может считаться банальный голод или желание проверить новые способности, а виной — один лишь факт рождения не в ту эпоху и не в том мире. Потрясающая доброта.
Инна осторожно коснулась его плеча.
— Воланд, не хочу тебе мешать, но вы долго будете так пикироваться? Мне показалось, ты что-то собирался сделать. Может, приступим, а кто прав, вы решите в свободное время?
— Да, действительно… Что-то я заболтался… Хребет, дай мне канал на ближайшего драка.
«Опять?! Ты все еще хочешь вступать с этими тварями в переговоры?! После того, что они сделали с тобой, с твоим вассалом… После того, что ты… что мы вытворяли с ними! Твоему пацифизму вообще есть предел?»
«Я не собираюсь вступать в переговоры. Я собираюсь предъявить им ультиматум».
Меч что-то пробурчал, но канал все же выстроил. Вампир ощутил разум драка — испуганный, мятущийся, сбитый с толку. Невозможно было представить, что это сознание испуганного ребенка заключено в теле семиметрового хищного червя, покрытого красной шерстью.
Владимир все еще не стал настоящим телепатом — основную часть мыслей создания он видел, как сумятицу невнятных обрывков, разноцветных искорок образов, не содержащих никакого смысла, передающих только общее настроение. Лишь изредка удавалось выловить нечто оформленное в слова, и еще реже это было предложение длиннее двух слов.
«Белое… Сияющее… ужасное… Меч… И свистит, и свистит… Его глаза… Только не меня… Не меня, пожалуйста! Линку… нарезал… Кровь… И смеялся… О, Мать, как он смеялся…»