ся террор – вызвал единодушное осуждение всего мира». «Большевики не дали возможности нейтрального к себе отношения. Они отказались от государственных обязательств России, посягнули на неоплаченные грузы союзников во Владивостоке и Архангельске, заключили с Германией Брест-Литовский договор, увеличили силы Германии военным снаряжением Русской армии».
«В чем главнейшая нужда России? В хлебе, многих предметах первой необходимости и законном порядке. Хлеб есть в Сибири и на Украине, но пищевые продукты нельзя перевезти в голодающие местности и нельзя доставить из-за границы предметы первой необходимости, пока в стране нет закона и порядка. Поэтому первая нужда России – избавление от большевиков и создание таких форм новой жизни, за которые выскажется народ». «На мирной конференции русские интересы должны защищать русские люди… С Россией, ее территорией и народами связано так много вопросов международного права, что невозможно добиться без ее участия прочного и справедливого мира». «Наш государственный долг велик, но он ничтожен по сравнению с естественными богатствами России. Восстановление и развитие нашей промышленности может быть достигнуто при помощи иностранного капитала и перенесения к нам технических навыков таких союзников наших и ближайших по духу народов, каковы, например, американцы». «Взаимные выгоды требуют экономического сближения Америки с Россией… Громадные естественные богатства, почти не тронутые промышленностью, ждут эксплуатации. САСШ обладают обширными денежными средствами и накопленным опытом применять их к разработке естественных богатств», практически не используемых в Сибири и на Дальнем Востоке». «Остается, однако, неясным, – спрашивал Львов, – почему ни одно из существующих в России правительств не получило от Америки ни признания, ни помощи».
Прибыв в Европу, Львов смог получить аудиенцию у премьер-министра Франции Клемансо и министра иностранных дел Пишона. 25 декабря 1918 г. встреча состоялась и, в отличие от встречи с Вильсоном, во многом оправдала ожидания Львова. Дипломатично отказавшись в разговоре от упреков большевиков в «недемократичности» и описания экономических перспектив сотрудничества с российскими предпринимателями, Львов остановился на проблемах, актуальных именно для Франции: «германская опасность» и перераспределение сфер влияния в Европе. «Война не окончена», – заявил Львов, – поскольку «германизм» создал «большевизм», и, следовательно, борьба против Германии продолжается на полях гражданской войны в России. «Мы спасаем вас», – подчеркивал бывший российский премьер, – поэтому вправе рассчитывать от Франции на помощь «не только людьми», но и на поддержку, необходимую «для образования армий, деньгами, снаряжением и проч.». Если такая помощь не будет оказана, то Франции – победительнице в мировой войне – будет угрожать союз Германии и Советской России. Никакого умиротворения Европы не произойдет, «и мир получит комбинацию обратную той, которую мы, общими усилиями, достигли». Помимо «германизма» возникает также опасность «японизма» в форме все более активного утверждения Японии на Дальнем Востоке, что также не в интересах французского влияния в Юго-Восточной Азии. И здесь Львов указывал на необходимость поддержки России. Полуторачасовая беседа, в целом, завершилась удачно. Клемансо заверил Львова, что «интервенция будет, лишь бы не слишком поздно». Подтверждением этих намерений французского премьера стала высадка десанта в Одессе в декабре 1918 г., проводившаяся уже не для восстановления Восточного фронта мировой войны, а в рамках договоренностей о военной помощи антибольшевистскому движению на Юге России. Основания для военной интервенции в конце 1918 – начале 1919 г. выдвигались как временное военное содействие. Примечательно в этом отношении заявление главы британского МИДа лорда Бальфура от 29 ноября 1918 г. относительно английских воинских подразделений, находившихся в различных регионах бывшей Российской Империи: «Мы постоянно заявляли, что русским надлежит самим выбрать себе ту или иную форму правительства, что мы не имеем никакого желания вмешиваться в их внутренние дела и что если в течение военных действий, направленных главным образом против Центральных Держав, нам придется иметь дело с такими русскими политическими и военными организациями, которые благожелательно относятся к Антанте, то это еще не значит, что мы считаем своей миссией установить или устранить для русского народа ту или иную форму правления».
После окончания Первой мировой войны сохранялись следующие принципы «британской военной политики в России»: «В Юго-восточном углу России, в Европе, в Сибири, в Закавказье и Закаспийской области, на территориях примыкающих к Белому морю и Ледовитому океану, создались и выросли новые антибольшевистские правительства, охраняемые войсками союзников. На нас лежит ответственность за их существование, и мы должны стараться всячески их поддерживать. В какой степени мы можем это исполнить и как будет развиваться в дальнейшем наша политика, в настоящий момент мы сказать не можем. Эта политика будет находиться в зависимости от той политической линии, которую примут державы союзной коалиции, располагающие гораздо большими средствами, чем мы». Бальфур не устанавливал временных пределов продолжающейся военной интервенции и тем более не гарантировал увеличения британской военной помощи против той, которая уже имела место (не исключая при этом расширения помощи снаряжением и кредитами): «Нам же ничего другого не остается сейчас делать, как только использовать те армии, которые у нас в России имеются; там же, где их нет, помогать оружием и деньгами… Такая политика, несомненно, покажется далеко несовершенной тем, кто на месте отражает наступление воинствующего большевизма, но это все, что при существующих в данное время условиях мы можем и что должны стремиться исполнить» (6).
Возвращаясь к характеристике участников РПС и РПД, уместно отметить, что известный деятель кадетской партии, профессиональный юрист, член масонской ложи «Свободная Россия» В. А. Маклаков оставался своеобразным «неформальным дипломатическим лидером» (хотя ему и не удалось утвердить свои верительные грамоты в Париже). Н. В. Чайковский (член ложи «Астрея») обладал заметным влиянием в среде деятелей международной социал-демократии. Наконец, Савинков выражал приверженность «революционно-демократической программе» Февраля 1917 г. и олицетворял «демократизм» Совещания. Можно также отметить, что центральные фигуры в РПС и РПД так или иначе были связаны с деятельностью первых двух составов Временного правительства 1917 г. Для «победившей демократии» стран Антанты это имело немаловажное значение. Ведь именно подозрения в стремлении «возродить прошлое», в «реакционности», связанной, в частности, с переворотом 18 ноября 1918 г., использовались противниками Белого движения «слева» в их призывах «воздерживаться» от официального признания Российского правительства международным сообществом. Подобные «подозрения» пытался дезавуировать Винавер, заявивший в интервью представителю Русского Бюро печати в Нью-Йорке, что «все русское еврейство борется против большевизма… Это справедливо не только по отношению к буржуазии, но и по отношению к демократическим слоям русского еврейства… ни одна еврейская социалистическая фракция не присоединилась к большевикам. Все политические фракции русского еврейства борются против большевизма».
«Еврейский вопрос» действительно был далеко не последним в чреде обстоятельств, влиявших на отношение иностранных государств к Белому движению. По оценке члена Особого Совещания К. Н. Соколова, отправленного в составе правительственной делегации в Париж, «еврейство, несомненно, оказывает большое влияние на развитие международных отношений и внутренних порядков в отдельных государствах… Приходится считать доказанным, что еврейство очень пристально следит за положением своих единоплеменников в освобождаемых областях России, у Колчака и у нас, усердно коллекционирует все случаи проявления антисемитизма и строит на них свои выводы… С отношением европейского и, особенно, американского (если верно, что нам придется впредь «ориентироваться» на Соединенные Штаты) еврейства необходимо считаться и Югу России, ввиду возможности организованной и энергичной кампании против нас. В беседах с разными русскими и еврейскими деятелями были предприняты попытки выяснить характер и размер «запроса», предъявляемого еврейством к русской власти, сверх гарантированных уже на практике сохранения формального равноправия и недопущения погромов». Следует отметить, что эти гарантии уже высказал в специальном заявлении в РПС адмирал Колчак: «Цель правительства – это обеспечить всем народам России, без различия вероисповеданий, полное равенство всех перед законом», а «выражения национальных раздоров не могут быть допускаемы, так как они помешали бы мирному существованию той или другой части населения».
Однако этого было недостаточно, и Соколов выяснил «максимум» и «минимум» ожиданий еврейства. «Максимум» предполагал, что «формальное признание равноправия было бы подтверждено допущением или даже приглашением евреев на несколько заметных должностей». «Минимум» сводился к «пожеланию, чтобы в какой-либо эффектной форме публичного обращения к еврейской депутации… или в форме публичного осуждения какого-либо юдофобского поступка или акта – высшей властью было совершено «оказательство» ее благожелательного отношения к еврейству». В ответ на это «еврейские деятели обязались «использовать для создания шумной всемирной «рекламы» возрождающейся русской государственности всякое такое «оказательство».
Помимо «демократических политиков», в работе РПС принимали участие такие фигуры, как бывший премьер-министр Российской Империи граф В. Н. Коковцов, бессменный министр финансов во время Первой мировой войны П. Л. Барк, известный философ и экономист П. Б. Струве (представитель Национального Центра), предшественник Сазонова на посту министра иностранных дел, бывший посол в Париже А. П. Извольский, известный московский предприниматель, министр торговли и промышленности Временного правительства А. И. Коновалов, посол в Мадриде, бывший депутат Государственной Думы и Государственного Совета М. А. Стахович, посол в Вашингтоне, бывший товарищ министра торговли и промышленности Временного правительства Б. А. Бахметев, представитель «Союза Возрождения», бывший товарищ министра продовольствия Временного правительства А. А. Титов, известный военный теоретик генерал-лейтенант Н.Н. Головин, председатель правления Русско-Азиатского банка А. И. Путилов, председатель правления Петроградского международного банка А. И. Вышнеградский, председатель правления Московского акционерного коммерческого банка и председатель Всероссийского Союза торговли и промышленности П.П. Рябушинский, председатель Всероссийского общества льнопромышленников и председатель Московского биржевого комитета, внук известного мецената С. Н. Третьяков (будущий министр иностранных дел в правительстве Колчака), председатель правления Азовско-Донского коммерческого банка Б. А. Каминка.