В группу Гайды входили: одиннадцать рот 6-го и 7-го стрелковых полков и три артиллерийских батареи (без орудий), а также группа подполковника Ушакова (три роты Ударного батальона, эшелон 2-го запасного полка и эшелон Штаба и обоза 2-й дивизии). В общей сложности это составляло около 4 000 человек. Кроме того, три эшелона чехов находились на станциях вокруг Иркутска, но распоряжения Гайды до них не дошли: утром 26 мая эти эшелоны подверглись внезапному нападению со стороны Красной Гвардии. Чехи отразили атаку, но затем под давлением вмешавшихся французского и американского консулов сдали оружие и были немедленно отправлены во Владивосток, выбыв таким образом из игры.
Еще уезжая из Челябинска, Гайда заранее договорился со своим заместителем капитаном Кадлецем об условных телеграммах, которыми они могли бы обмениваться. Так, телеграмма «Отдайте письмо Комиссару» означала приказ – «Займите город». Именно она и была теперь послана Кадлецу в Мариинск. В 2 часа дня оттуда пришел краткий ответ: «Письмо отдано» – это означало, что Мариинский Совдеп прекратил свое существование.
Тем временем Гайда в Ново-Николаевске успел связаться с местной офицерской организацией поручика Лукина. Само выступление решили отложить до темноты. В час ночи 26 мая над вокзалом взлетела красная ракета – и почти одновременно в районе красногвардейских казарм и здания Совета загремели взрывы ручных гранат. Сопротивление было сломлено в течение сорока минут, чехи потеряли при этом лишь двух убитых и трех раненых.
Утром в городе шла уже обычная жизнь, и лишь на улицах стояли кое-где часовые с бело-зелеными повязками на рукавах. Это были бойцы вновь созданной Сибирской Народной Дружины, послужившей впоследствии основой при формировании 1-го Ново-Николаевского стрелкового полка – первого полка Сибирской Армии, избравшей бело-зеленые цвета как символ снегов и лесов Сибири. Власть в городе перешла в руки восстановленной городской думы.
Независимо от желания чехов, они стали катализатором для выступления всех антибольшевицких сил в Сибири. С первых же дней стихийно образовавшиеся небольшие русские добровольческие отряды взяли на себя обязанности разведчиков, наступавших впереди чешских эшелонов. Одновременно русские части выделяли кадры, которые поддерживали порядок в освобожденных городах и формировали новые добровольческие полки. По мере развития событий русские отряды играли все бо́льшую и бо́льшую роль.
Тем временем выступил в Канске и подполковник Ушаков. Получив известие о том, что на следующий день назначено разоружение его частей, он решил нанести упреждающий удар и в ночь на 29 мая занял Канск, а следом за ним и Нижнеудинск.
Теперь перед Гайдой встала чрезвычайно сложная задача. На западе его отделяла от Челябинской группы Войцеховского сильная группировка красных в Омске. Между занятым Ново-Николаевском и Мариинском, освобожденным Кадлецем, находились мощные силы красных в районе Томск – станция Тайга. Наконец, Ушаков в Канске был отрезан от Кадлеца большевицкими отрядами Красноярска. При малейшем промедлении все эти силы грозили раздавить чехов.
Первым делом следовало соединиться с группой Кадлеца. 30 мая Гайда начал наступление на узловую станцию Тайга. Все ожидали ожесточенного сопротивления, но, к общему удивлению, после первой же стычки большевики бежали в полном беспорядке. Как вскоре выяснилось, в тылу у них восстала Томская подпольная организация. Ее преждевременное выступление закончилось неудачей, но напуганный большевицкий Совет в Томске через день сам бежал из города. Члены военной организации, выйдя из подполья, немедленно образовали Добровольческий батальон в 500 штыков. Вскоре все Томские формирования возглавил подполковник А. Н. Пепеляев.
Вечером 31 мая Гайда прибыл в город со штабом и одной ротой, торжественно встреченный почетным караулом во главе с Пепеляевым. Здесь же, в Томске, Гайда получил два тяжелых и два легких полевых орудия с минимальным запасом снарядов – они стали первыми орудиями в его группе.
Но надо было спешить дальше, к Мариинску. В ночь на 1 июня головной эшелон поручика Гусарека исправил подорванное железнодорожное полотно и занял станции Анжерскую и Судженскую. Отряду Кадлеца тем временем пришлось в течение 1 июня выдержать яростный натиск со стороны сильного отряда анжеро-судженских большевиков. Лишь к вечеру удалось вырвать у них победу, а в сумерках поезд красных, отступающий на запад, столкнулся со встречным эшелоном, отходящим под напором отряда Гусарека. Оба поезда сошли с рельсов, а немногие уцелевшие красногвардейцы разбежались по тайге. Таким образом, головные части Гайды и Кадлеца, наконец, благополучно соединились.
Противником Гайды в этих боях являлись вооруженные силы «Центросибири» – Центрального Исполнительного Комитета Советов Сибири. Центросибирь была создана еще в конце 1917 года и претендовала на координацию деятельности всех Советов Западной и Восточной Сибири, а также Дальневосточного края, хотя фактически ее власть распространялась лишь на территорию Восточной Сибири от Красноярска до Читы. Теперь, оказавшись отрезанными от Москвы, представители Центросибири запросили у Гайды перемирия, с тем чтобы связаться со столицей и попытаться разрешить конфликт мирным путем. Гайда совершенно не верил в такую возможность, однако перемирие было ему выгодно с тактической точки зрения, и оно было заключено до 16 июня, причем распространялось и на отряд Ушакова в Канске. Теперь, обезопасив себя на время с востока, Гайда мог нанести следующий удар уже на запад, в сторону Омска. 15 июня пал Барнаул, а следом за ним были заняты Бийск и Семипалатинск.
Помощь подходила и с запада, со стороны Челябинской группы. Решающий бой здесь произошел 7 июня на станции Марьяновка: омские красногвардейцы были в нем наголову разбиты, и в тот же день Омск был освобожден с помощью выступившей местной подпольной организации. Вскоре в Омске было сформировано Временное Сибирское Правительство, и этот город окончательно превратился в столицу Белой Сибири. 8 июня на станции Татарская произошло соединение частей Гайды с западным отрядом поручика Сырового. Таким образом, путь до Челябинска был открыт, и Гайда вновь мог заняться восточным направлением.
Тем временем 12 июня из войск Временного Сибирского Правительства было образовано два корпуса: 1-й Средне-Сибирский, под командой подполковника А. Н. Пепеляева, и 2-й Степной Сибирский, под командой полковника П. П. Иванова-Ринова. Средне-Сибирский корпус должен был наступать на восток, совместно с группой Гайды. Его составили добровольческие отряды из Средней Сибири: Томск дал четыре полка, Ново-Николаевск – два, Барнаул и Красноярск по одному. Эти полки насчитывали пока не более чем по 300–400 штыков при нескольких пулеметах, во всем корпусе было всего 8 орудий, но части были сформированы исключительно из добровольцев, и их боевой дух был очень высок. В свою очередь, и Гайда для пополнения своих частей 21 июня объявил по всем лагерям военнопленных на освобожденной территории мобилизацию чехов и словаков.
Перемирие с Центросибирью заканчивалось вечером 15 июня. На следующий же день у Мариинска разгорелся ожесточенный бой. Гайда нанес удар с фронта и тыла, причем лично возглавил обходную колонну, и красные в панике бежали к Красноярску. Одновременно 16 июня Ушаков наступал на станцию Клюквенная, и это решило судьбу Красноярска. 19-го в городе произошло восстание, местный Совет поспешно бежал на пароходах по Енисею, а на следующий день в город уже вступала с востока ударная рота из отряда Ушакова, а с запада – самодельный бронепоезд Гайды. После соединения отрядов подполковник Ушаков принял должность начальника Штаба в объединенном отряде Гайды. Своими знаниями, энергией и блестящим талантом тактика Ушаков чрезвычайно способствовал всем дальнейшим успехам «Восточного отряда Чехо-войск» вплоть до своей трагической гибели. Гайда очень уважал и любил его.
Между тем войска Центросибири со стороны Иркутска, сосредоточив 5 000 человек, нанесли удар по Нижнеудинску, но в упорном трехдневном бою 24–26 июня эта группировка была наголову разбита. Красные бежали столь стремительно, что преследование их замедлялось лишь постоянной необходимостью чинить поврежденное полотно железной дороги и взорванные мосты. Центросибирь поспешно переехала в Верхнеудинск, за ней последовали и деморализованные красные отряды. 11 июля войска группы Гайды освободили Иркутск. Там 1-й Средне-Сибирский корпус Пепеляева был разделен на две дивизии, а все русские и чешские войска, оперирующие в этом районе, объединены в Восточный фронт, который возглавил произведенный в полковники Гайда.
Однако борьба еще далеко не была закончена. Необходимо было как можно скорее, не останавливаясь, захватить тоннели на Круго-Байкальской магистрали и предотвратить подрыв их большевиками. Первые 38 тоннелей удалось спасти, и все же около 5 часов вечера 19 июля, когда чехо-русские отряды, развивая успех, занимали станцию Слюдянка, невдалеке прогремел мощный взрыв: красные взорвали восточный выход из последнего тоннеля – № 39. Это задержало дальнейшее наступление почти на две недели; лишь 31 июля там можно было начать ремонтные работы. Красные между тем получили уникальную возможность собраться с силами и самим перейти в контрнаступление.
Для предстоящего сражения они сконцентрировали все свои силы. Их руководство старалось пополнять ряды всеми возможными и невозможными способами: так, командир отряда анархистов Лавров вывез из лагерей военнопленных до 1 000 человек немцев и венгров, окружил их пулеметами и предложил на выбор: вступить в Красную Гвардию или быть расстрелянными на месте. Значительные силы были сняты с Забайкальского фронта, оперирующего против Атамана Семенова. В результате численность красных возросла до 15 000 человек. В ударную группу входило также несколько бронепоездов, а на озере Байкал красные вооружили огромный железнодорожный паром «Байкал» и мощный ледокол «Ангара»; эти корабли господствовали на озере, постоянно обстреливая артиллерийским огнем расположение белых. Все силы, сведенные в Прибайкальский красный фронт, превосходили противника по меньшей мере втрое, поскольку восточнее подорванного тоннеля могли действовать лишь авангардные части чехов и белых с самой незначительной артиллерией, причем снабжение их продовольствием и боеприпасами могло осуществляться лишь по труднодоступным горным тропам. Таким образом, все преимущества были на стороне красных, и те не замедлили ими воспользоваться.