Однако, несмотря на декларированный всероссийский размах, перспективы Комуча даже в Самаре оставались весьма неопределенными. Чехи не собирались задерживаться здесь надолго: их главной задачей было расчистить себе путь по Транссибирской магистрали на Владивосток, откуда Антанта обещала переправить их морем на родину. Соответственно, чехи не хотели связывать себя внутри России никакими конкретными обязательствами. Чечек направил главные силы своей группы далее на Уфу и лишь соглашался временно оставить для обороны Самары чешский батальон, но с непременным условием: чтобы в помощь ему были выставлены по крайне мере равноценные местные русские силы. Таким образом, вопрос о формировании собственных войск становился для Комуча вопросом жизни и смерти.
И о создании этих вооруженных сил, получивших название Народной Армии Комуча, было объявлено уже в день освобождения города. Первыми кадрами для ее частей послужила подпольная офицерская организация Самары во главе с подполковником Н. А. Галкиным. Он же и был назначен начальником Главного Штаба Народной Армии. Но эсеровское правительство не доверяло русским офицерам, которых само же и призвало себе на защиту: в помощь, а фактически – для контроля за Галкиным Комуч выделил на должности членов Главного Штаба двух своих людей – Фортунатова и Боголюбова (последнего вскоре сменил на этом посту бывший лейтенант французской службы, видный эсер В. И. Лебедев). Несомненно, этот «Штаб из трех лиц» представлял из себя ненормальное явление, и отсутствие единого ответственного руководителя не могло не сказываться отрицательно на строительстве вооруженных сил. К счастью, такое положение до некоторой степени смягчалось тем, что Лебедев и Фортунатов лично были честными людьми, понимали всю опасность положения и старались не ставить палки в колеса военным.
Штаб Поволжского военного округа остался в городе, и 9 июня большая группа офицеров Штаба добровольно вступила в ряды Народной Армии Комуча, заняв места в формируемом ее Главном Штабе. Среди них были и Генерального Штаба подполковники П. П. Петров и В. О. Каппель. Подполковник Петров получил должность начальника Оперативного отдела, а Каппель стал его ближайшим помощником. Однако фактически на этом посту Владимир Оскарович оставался не более суток.
Как ни важно было немедленно наладить работу Штаба, несомненно, гораздо важнее было как можно скорее сформировать строевые части, которые могли бы защитить город, Штаб и новую власть. В первые же дни на волне общего энтузиазма в Самаре быстро сформировались первые добровольческие части: одна или две роты пехоты, эскадрон кавалерии и двухорудийная конная батарея. Но это была лишь горстка, а большевики тем временем приходили в себя, и их отряды начинали уже накапливаться со всех сторон: в Ставрополе, Сызрани, Николаеве. Предстояло действовать быстро и решительно, а у маленького отряда Народной Армии пока что не было общего командира. Большинство находившихся в Самаре офицеров, будучи вполне здравомыслящими людьми, не хотели связывать себя с заранее обреченным делом. Особенно же это касалось генералитета. Не следует забывать, что бывшие начальники дивизий Первой мировой войны, при всей своей воинской доблести и личном мужестве, привыкли не ходить сами в атаки, а руководить соединениями в 10–15 тысяч штыков при сотне орудий, здесь же им предлагалось возглавить отряд в 200 человек с двумя пушками, да еще защитить с его помощью большой город и окрестности.
«Я поеду и попробую воевать», – сказал, согласно воспоминаниям П. П. Петрова, Каппель. А вот как ту же сцену описал ее свидетель штабс-капитан Вырыпаев:
«…Состоялось собрание офицеров Генерального штаба, на котором обсуждался вопрос, кому возглавить доброво льческие воинские части. Желающих не находилось. Решено было бросить жребий. Тогда попросил слова скромный на вид и мало кому известный, недавно прибывший в Самару в составе штаба Поволжского фронта офицер.
– Раз нет желающих, то временно, пока не найдется старший, разрешите мне повести части против большевиков. – Это был подполковник Владимир Оскарович Каппель».
Вот так 9 или 10 июня 1918 года Владимир Оскарович оказался во главе первого действующего добровольческого отряда Народной Армии и немедленно выступил с ним на фронт. С этого дня началась боевая работа, которую прервала полтора года спустя только лишь его смерть. И с этого дня имя Каппеля стало страшным для врагов как имя блестящего начальника, великолепного партизанского командира, наносящего раз за разом неотразимые удары. Это имя стало легендарным и святым для всех первых добровольцев-Волжан.
Следует еще раз подчеркнуть, что любое восстание против большевиков в той обстановке и при том соотношении сил было авантюрой почти на грани безумия, и возглавить его могли лишь люди, ясно понимавшие людоедскую сущность большевизма, люди, для которых вопрос – восставать или не восставать – уже не был выбором между жизнью и смертью. Они выбирали лишь между предоставленным им правом безропотно идти на убой по приказу красных комиссаров – и возможностью защищаться изо всех сил и стараться в крайнем случае продать свою жизнь как можно дороже. Так было на Юге у Корнилова, так же было и на Волге. Таких людей было немного, но именно эти люди – первые добровольцы и их первые легендарные (сейчас сказали бы – «харизматические») командиры и стали в конечном итоге душой и стержнем Белой борьбы. И очень интересно в этом отношении снова вернуться к Каппелю. Его послужной список Первой мировой войны – это типичная биография штабного офицера, очень добросовестного, знающего и дельного работника, но не строевого командира и не начальника партизанского отряда, в которого Каппель в одночасье превратился. Здесь, на первый взгляд, нет и намека на его умение мгновенно разбираться в обстановке и так же быстро принимать решения, на его твердую готовность принять весь риск на себя, на его дар зажигать и привлекать к себе сердца своих солдат. Какой же потенциал был скрыт в этом человеке! А может быть, дело еще и в том, что Владимир Оскарович, на собственном горьком опыте осознав, как близок он был к тому, чтобы воевать против своих, понял и твердо решил: защитить себя на будущее от такого поворота судьбы он может только одним – своей личной, активной и бескомпромиссной борьбой против большевизма.
Владимир Оскарович всегда считал себя монархистом, и теперь, став в ряды Народной Армии, он менее всего разделял социалистические взгляды членов Комуча. Но в тот момент самым главным для него была возможность вступить в открытую борьбу. И это не было решением одного только Каппеля – так думало подавляющее большинство первых добровольцев Народной Армии. Об их единственной цели очень точно написал В. О. Вырыпаев:
«Все, кто верил в дело освобождения России и любил свое отечество, брали винтовки и станов ились в строй. Рядом стояли и офицер, и рабочий, и инженер, и мужик, и техник, и купец. Крепко они держали национальный флаг в руках, и их вождь объединил всех своей верой в идею, святую идею освобождения родной страны.
Среди добровольцев не было перевеса на стороне какого-нибудь отдельного класса. Мощно поднялась волна народного гнева, чтобы смести насильников с лица земли. И армия в это время справедливо называлась Народной. В составе ее были представители буквально всех политических партий, за исключением большевицкой».
Меньше всего Народная Армия напоминала партийную, эсеровскую армию. И это серьезно беспокоило руководителей Комуча. Они старались всеми мерами ограничить власть и влияние офицеров в войсках, боролись с «опасностью милитаризма» и в своей социалистической риторике позволяли себе по́ходя оскорблять офицеров и добровольцев, которые защищали их от мести большевиков. Но первые добровольческие отряды мало обращали внимания на выпады собственного правительства.
Борьба на фронте, ясность целей, ясное ви́дение врага – все это втягивало в ряды Белого движения самых разных людей. Один из примеров тому – Борис Константинович Фортунатов. Эсер, боевик и террорист, он, будучи назначен членом Главного Штаба Народной Армии, вместо того чтобы «руководить» операциями из своего кабинета, предпочел присоединиться к отряду Каппеля рядовым бойцом и внезапно обрел себя в роли настоящего Белого воина. Человек выдающейся личной храбрости, он блестяще исполнял в отряде самые опасные задания в качестве разведчика, подрывника, пулеметчика. В боях на Волге он дважды был ранен и, в отличие от своих товарищей по партии, до конца остался верен Белой борьбе.
В момент создания отряда, согласно воспоминаниям Вырыпаева, под началом Каппеля состояли следующие части: пехотный отряд капитана Бузкова – 90 человек; конный отряд штабс-ротмистра Стафиевского – 45 сабель; Отдельная Волжская конно-артиллерийская батарея самого Вырыпаева – 150 человек при 2 орудиях. Впрочем, приведенные здесь цифры приблизительные: после первых же боев отряд начал быстро разрастаться. Начальником Штаба в нем стал штабс-капитан М. М. Максимов, о котором Вырыпаев говорит, что он был «отважным стрелком и доблестным помощником начальника отряда и в то же время заключал в себе самый большой боевой штаб со всевозможными отделами» (впоследствии, в 1919 году, полковник Максимов, будучи командиром стрелкового полка, пал смертью храбрых в боях на реке Белой).
Далее дадим опять слово генералу Петрову:
«Июнь месяц и первая половина июля в Самаре для первых частей Народной армии – это ряд выдающихся действий маленьких отрядов под начальством полковника В. О. Каппеля, совместно с речным флотом, против большевистских отрядов, иногда довольно крупных: очищение левого берега Волги от Ставрополя до Самары, занятие Ставрополя, действия на правом берегу Волги близ Новодевичьего, действия у Ставрополя против сильной группы красных, угрожавших Самаре со стороны Мелекеса, два боя за Сызрань, из них последний 10 июля при участии чехов, занятие Хвалынска. Одни и те же маленькие силы при содействии нескольких вооруженных пароходов перебрасывались из одного пункта в другой и в большинстве, широко маневрируя, били красных и гнали их до полного рассеяния.