« …Из ближайшей деревни пригнали нужное количество крестьянских подвод для нашей пехоты, которая в это время на Волге никогда не ходила в пешем строю. Отнимая у крестьян подводы в жаркое рабочее время, мы, согласно приказа Каппеля, обязательно платили по 10–15 рублей за каждую (тогда это были приличные деньги). При таких условиях отряд мог передвигаться довольно быстро, не утомляясь.
Расспросив у первых попавшихся местных жителей о противнике, в его сторону направлялся разъезд нашей кавалерии. Приблизительно в одной версте следом за ним двигались главные силы. Наша пехота, расположившись по трое-четверо на телеге на душистом сене, обычно дремала или просто наслаждалась природой. Но лишь только слышались первые выстрелы по нашему разъезду, как будто под действием электрического тока, пригретая теплым летним солнцем, дремлющая пехота выпрыгивала из своих повозок и, еще не дождавшись команды и остановки, бежала с винтовками наперевес в сторону выстрелов.
Каппель на коне впереди главных сил обыкновенно кричал в с торону командира пехоты, бежавшего впереди бойцов Бузкова: “Не рискуйте – берегите людей! Каждый боец дорог!” Бегущий мимо него Бузков брал под козырек и вполоборота отвечал: “Слушаюсь!”
Повозки останавливались. Я со своими орудиями съезжал с дороги вправо или влево, строил фронт, но с передков пока не снимался до приказания начальника. И когда минуты через две-три выяснялось, что противник заслуживал внимания, тогда начинался бой. Кавалерия частью оставалась прикрытием к орудиям, а часто уходила в обход врага».
В этих боях и походах руководители отряда разделяли все опасности и тяготы похода наравне с рядовыми добровольцами. На первых порах не было и денщиков, так что офицерам самим приходилось ухаживать за своими конями. Питались офицеры и добровольцы также из общего котла. И еще одна деталь, на которую особенно обращает внимание Вырыпаев:
«В то время каждый командир, в том числе и Каппель, был в то же самое время и рядовым бойцом. На Волге не раз Каппелю приходилось залегать в цепь вместе со своими доброво льцами и вести стрельбу по красным. Может быть, потому он так тонко знал настроение и нужды своих солдат, что ему приходилось вести тогда жизнь рядового бойца…
Как было заведено, все чины отряда должны были иметь винтовки или карабины. Каппель в этом отн ошении был самым примерным. Он не расставался с винтовкой не только как начальник небольшого отряда, но даже и тогда, когда был впоследствии главнокомандующим армиями».
Хотя первые отряды в значительной степени состояли из офицеров, а некоторые роты были и целиком офицерскими (они именовались Инструкторскими), – из-за социалистических взглядов руководителей Комуча погоны были отменены. Общим отличительным знаком бойцов Народной Армии являлась Георгиевская ленточка, носившаяся на околыше фуражки вместо кокарды, а также белая повязка на левом рукаве. Так, о внешнем виде самого Каппеля, каким его увидели жители освобожденного Симбирска, Вырыпаев пишет следующее: «…скромный, немного выше среднего роста военный, одетый в защитного цвета гимнастерку и уланские рейтузы, в офицерских кавалерийских сапогах, с револьвером и шашкой на поясе, без погон и лишь с белой повязкой на рукаве». Вид действительно весьма скромный и мало чем напоминает эффектную черно-белую «каппелевскую» форму, известную нам по фильму «Чапаев»…
Согласно приказу по войскам Народной Армии Комуча от 25 июля 1918 года, отряд Каппеля должен был быть пополнен до 3 500 человек и развернут в Отдельную стрелковую бригаду двухполкового состава. На практике же, по-видимому, отряд развернулся в бригаду лишь в конце августа, перед набегом на Свияжск. За победу под Симбирском Владимир Оскарович был тогда же, 24 августа, произведен в чин полковника. Тем же приказом Бузков был произведен в подполковники, Вырыпаев – в капитаны, а «доброволец» Борис Фортунатов – в корнеты.
К началу августа власть Комуча распространялась уже на значительную территорию с городами Самарой, Сызранью, Ставрополем (Волжским), Сенгилеем, Симбирском, Бугульмой, Бугурусланом, Белебеем, Бузулуком, Бирском и Уфой. Южнее Самары отряд Генерального Штаба подполковника Ф. Е. Махина освободил Хвалынск и подходил к Вольску. Успешно действовали Оренбургские и Уральские казаки. А на севере группа чешских войск вместе с 4-й и 7-й дивизиями Сибирской Армии под общим руководством Генерального Штаба подполковника С. Н. Войцеховского освободила Екатеринбург. Победы на фронте следовали одна за другой.
Гораздо хуже обстояло дело с новыми формированиями. С самого начала было объявлено, что в каждом освобожденном городе должен быть сформирован полк пехоты, кавалерийский эскадрон и батарея. Однако это, похоже, было полностью отдано на откуп местным воинским начальникам и выполнялось весьма неспешно. Одного притока добровольцев уже не хватало, и 30 июня 1918 года было объявлено о призыве двух возрастов: 1897 и 1898 годов рождения. В июле все формируемые части были объединены в шесть дивизий, в которые обычно входило по четыре стрелковых и одному кавалерийскому полку с соответствующим количеством артиллерии. Однако все эти дивизии так и остались административными соединениями и продолжали свое неспешное формирование вплоть до октября. А на фронте все так же сражались небольшие добровольческие отряды Каппеля и Махина. Лишь в прифронтовых районах часть новых мобилизованных полков начала борьбу. В районе Сызрани это была бригада 2-й Сызранской дивизии полковника А. С. Бакича. В Симбирске формировалась 6-я Симбирская дивизия под руководством полковника Шмидта, а затем – полковника Николаева. Позднее к этим действующим частям добавились также Казанские формирования и часть Уфимских полков на Каме. Все же остальные полки в этот период так и оставались не более чем тыловыми гарнизонами. С другой стороны, отряды Каппеля и Махина не имели своих запасных частей, и для их пополнения из формируемых полков по мере готовности вырывались отдельные роты и направлялись на фронт.
В результате вся Народная Армия как бы разделилась на две неравные части: очень небольшую и высокобоеспособную добровольческую армию на фронте и тыловые полки, постоянно пребывавшие в состоянии неготовности, чьи боевые качества со временем становились хуже и хуже: все сколько-нибудь активные офицеры и бойцы из них давно уже отправились на фронт, остались лишь мобилизованные и необученные солдаты, которые совершенно не рвались в бой, и такие же мобилизованные офицеры, которые пережили ужасы 1917 года и просто боялись своих солдат. Использовать такие части в бою в случае нужды не представлялось возможным, и это сулило огромные беды в самом недалеком будущем.
После освобождения Симбирска встал вопрос о походе на Казань. Напуганное громкими победами Каппеля, большевицкое руководство забило тревогу – все силы, какие только можно, направлялись на Восточный фронт. Против Симбирска и Самары были развернуты 1-я армия М. Н. Тухачевского (Пензенская, Инзенская и Симбирская дивизии, всего 7 000 штыков при 30 орудиях) и Вольская дивизия 4-й армии. В Казани под личным руководством нового Командующего Восточным фронтом И. И. Вацетиса лихорадочно сосредотачивалась 5-я армия (6 000 бойцов, 30 орудий, 2 бронепоезда, 2 аэроплана и 6 вооруженных пароходов). Эти силы превосходили фронтовые части белых по меньшей мере втрое. Пассивно обороняться при таком соотношении сил было практически невозможно, оставался один выход – нанести удар первыми, пользуясь неразберихой, все еще царящей в красных рядах.
По поводу предстоящего похода разыгрался нешуточный спор между находившимися в Самаре Чечеком, Галкиным и Петровым и готовившимися к броску в Симбирске Каппелем, Степановым, Лебедевым и Фортунатовым. Чечек и Галкин считали, что главный удар необходимо направить на Саратов, а на севере нужно ограничиться лишь демонстрацией и занятием устья реки Камы. Каппель, Степанов и Лебедев, напротив, доказывали, что необходимо нанести удар именно по Казани. И в конце концов Степанов и Лебедев буквально вырвали у Чечека с Галкиным разрешение взять Казань на свой страх и риск.
Был сформирован специальный экспедиционный отряд в составе двух батальонов 1-го Чешско-Словацкого полка и одного батальона из состава отряда подполковника Каппеля с сильной артиллерией. Часть тяжелых орудий установили на баржах, чтобы использовать их в качестве плавучих батарей. Общее руководство экспедицией было возложено на полковника Степанова, чешскими войсками в составе этого отряда командовал помощник командира 1-го Чешско-Словацкого стрелкового полка поручик (также произведенный в полковники) И. В. Швец, а частями Народной Армии – В. О. Каппель.
1 августа десантный отряд вышел на пароходах из Симбирска под прикрытием шести вооруженных пароходов боевой флотилии мичмана Мейрера. Для красного командования это наступление явилось полной неожиданностью. 4 августа красная речная флотилия была разгромлена белой флотилией в устьи Камы, 5 августа корабли мичмана Мейрера подошли к Казани, высадили десанты на пристани, а также на противоположном берегу Волги у Верхнего Услона, где была захвачена тяжелая береговая батарея. Вечером на пассажирских пароходах подошли основные силы. Пехотные части высадились на берег, артиллерия же должна была поддерживать пехоту с пароходов. Каппель с тремя ротами был послан в обход города с востока, в то время как чешские части должны были наступать в лоб – от пристаней.
С утра 6 августа разгорелся решающий бой за Казань. Уже в час дня Каппель вошел в город, вызвав в нем панику. Однако советский 5-й Латышский полк, дравшийся на южной окраине города, не поддался общей панике и даже начал теснить цепи чехов к пристани. Сражение затягивалось, но тут к чехам подошла неожиданная помощь в лице сербского батальона, служившего ранее у красных и размещавшегося в казанском кремле. Накануне штурма красное командование потребовало у сербов выдать всех офицеров, но батальон воспротивился этому, ушел тайно ночью из города и присоединился к чешским войскам. Теперь эти 300 сербов во главе со своим командиром майором Благотичем, по воспоминаниям очевидца, выросли как из-под земли и с диким криком «На нож!» («В штыки!») увлекли за собою и чешские цепи. Красный 5-й Латышский полк, выказавший столько стойкости, в этом бою был уничтожен почти полностью. Беспорядочный уличный бой продолжался еще всю ночь и утро, но к полудню 7 августа Казань была полностью очищена от красных. Трофеями стало огромное количество военного имущества, а главное – хранившийся в подвалах Казанского банка золотой запас России – 650 миллиардов золотых рублей в монетах, 100 миллионов рублей кредитными знаками, слитки золота, запас платины и другие ценности. На сторону белых перешла в полном составе находившаяся в Казани Академия Генерального Штаба во главе с генералом А. И. Андогским. Значение взятия Казани было огромным – это событие вселило надежды на освобождение от ненавистной власти большевиков в миллионы простых людей, вызвав целый ряд массовых народных восстаний в Прикамьи и в частности – восстания рабочих на Ижевском и Воткинском заводах.