Для ознакомления со службой Генерального Штаба штабс-капитан Дутов был направлен в Киевский военный округ, в штаб X-го армейского корпуса, расположенный в Харькове. После трехмесячной практики он осенью 1908 года вернулся в 5-й саперный батальон, но, прослужив в нем лишь четыре месяца, выехал во «временную командировку» в свое родное Оренбургское Казачье Войско и занял должность преподавателя Оренбургского казачьего юнкерского училища. Почему он так поступил, чем руководствовался при стремлении попасть на такую, вроде бы незначительную для выпускника Академии должность? Документальных свидетельств об этом нет. Но возможных причин несколько: во-первых, Оренбург являлся родным городом Дутова, где жили его родители и многочисленная родня, во-вторых, Дутов мог перевестись в училище, чтобы получить спокойное, тихое место и комфортно жить, посвятив себя семье, наконец, еще одна возможная причина – стремление Дутова реализовать свои навыки, полученные в Академии и в инженерных войсках. Такой шаг характеризует Александра Ильича в этот период его жизни отнюдь не как карьериста.
Продлевая свою «временную командировку», Дутов в сентябре 1909 года добился сначала перевода в училище помощником инспектора классов с переименованием в подъесаулы, а в марте 1910-го – и зачисления в Войско. К этому времени Дутов уже был есаулом. С 1909 по 1912 год он прослужил в училище на разных должностях и своей деятельностью заслужил любовь и уважение со стороны юнкеров, для которых сделал очень много. За свои труды в декабре 1910 года Дутов был награжден орденом Святой Анны III-й степени, а 6 декабря 1912 года в возрасте 33 лет произведен в войсковые старшины (его отец получил тот же чин только в 47 лет).
В октябре 1912 года Дутова для приобретения ценза командования сотней командировали в 5-ю сотню 1-го Оренбургского казачьего полка, дислоцированного в Харькове. В этот период Дутов был отмечен несколькими благодарностями начальника 10-й кавалерийской дивизии генерала графа Ф. А. Келлера. Благодарность Келлера, слава которого гремела по всей русской коннице, значила немало. Наверное, Дутов много почерпнул для себя как для кавалерийского офицера за время пребывания в дивизии графа, самым серьезным образом готовившего свои части к предстоявшей войне. По истечении срока командования Дутов сдал сотню и вернулся в Оренбург, где прослужил до 1916 года. Несмотря на попытки училищного начальства оставить Дутова при училище, он 20 марта 1916 года отправляется на фронт, в уже знакомый 1-й Оренбургский казачий Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича полк. Как говорили, Дутов собрался в три дня и уехал к полку. Все же не вполне ясно, почему он не смог пойти на фронт в 1914 и 1915 годах, – не исключено, что ожидал подходящей вакансии, но в любом случае, такое поведение будущего Войскового Атамана не свидетельствует в его пользу: на фронт он явно не рвался.
На фронте Дутов сформировал и с 3 апреля 1916 года возглавил стрелковый дивизион 10-й кавалерийской дивизии, вместе с которым отличился в боях на реке Прут. В ночном бою при переправе через Прут 28 мая 1916 года стрелковый дивизион взял линию окопов и удерживал ее в течение двух суток до смены, потеряв 50% нижних чинов и 60% офицерского состава. Будучи контуженным, сам Дутов остался в строю и в цепи до конца боя и ушел после смены последним. В последующие месяцы дивизион Дутова в составе III-го конного корпуса принял участие в преследовании австрийцев в Буковине до карпатских горных проходов у Кирлибаба – Дорна-Ватра, практически не отставая от своей конницы. Донесения Дутова отличались лаконичностью: «Преодолев семь рядов проволоки и взяв четыре линии окопов, стрелки и казаки вверенного мне участка преследуют противника на Кирлибабу. 250 пленных и трофеи представляю. Потери незначительны. Сейчас с цепью нахожусь у высоты “Обчина”».
1 октября 1916 года под деревней Паничи в Румынии Дутов был вторично контужен и вдобавок получил ранение от разрыва шестидюймового снаряда, в результате чего на некоторое время лишился зрения и слуха и получил трещину черепа. 16 октября 1916 года Высочайшим приказом Дутов был назначен командующим 1-м Оренбургским полком и прибыл в полк 18 ноября. В кровопролитных боях зимы 1916/1917 года полк Дутова прикрывал отступление союзной румынской армии от Бухареста и потерял тогда почти половину своего состава.
Уже в этот период своей жизни Дутов не забывал о собственных благах – в частности, в декабре 1916 года требовал в свое распоряжение экипаж и лошадей. Все это будет типично для него и в дальнейшем. Но не менее интересны и аттестации, данные Дутову в феврале 1917 года начальником 10-й кавалерийской дивизии генералом В. Е. Марковым и командиром III-го конного корпуса графом Келлером: «Последние бои в Румынии, в которых принимал участие полк под командой войск[ового] ст[аршины] Дутова, дают право видеть в нем отлично разбирающегося в обстановке командира и принимающего соответствующие решения энергично, в силу чего считаю его выдающимся, но по краткости времени командования полком, только вполне соответствующим своему назначению» (генерал Марков, 11 февраля); «здоровья крепкого. На тяжесть походной жизни не жалуется – всегда весел. Нравственности хорошей. Умственно развит хорошо. Живо интересуется службой и любит ее. Начитан и хорошо образован. Боевого опыта еще не имеет, но стремится к самостоятельному решению боевых задач. В бою несколько впечатлителен и склонен дать обстановку боя по впечатлению младших и несколько преувеличенную. Работать любит напоказ, хотя вообще в работе неутомим. Хозяйство знает. О подчиненных заботлив. Хороший. Соответствует занимаемой должности командира казачьего полка» (он же, 24 февраля); «всегда считал войскового старшину Дутова отличным боевым командиром полка. “Отличный”, вполне соответствует занимаемой должности» (граф Келлер, 24 февраля).
В должности командира полка Дутов находился лишь четыре месяца: Февральская революция изменила его, в общем-то, заурядный до тех пор жизненный путь. В марте 1917 года Временное Правительство дало разрешение на проведение в Петрограде первого общеказачьего съезда «для выяснения нужд казачества», и 16 марта войсковой старшина Дутов в качестве делегата от своего полка прибыл в столицу. Началась его политическая карьера.
К февралю 1917 года Дутов как политическая фигура еще не состоялся, он был лишь одним из сотен полковых командиров, не был трусом на войне, но не будь революции, едва ли смог бы достичь большего. Весной 1917-го его судьба круто изменилась. Что же выбросило Александра Ильича на гребень революционной волны? К сожалению, вполне достоверных сведений об этом не имеется, лишь единственное свидетельство оренбургского казака, генерала И. М. Зайцева заставляет задуматься об удивительной роли случайности в истории. Генерал Зайцев писал о Дутове: «Поначалу казалось странным, почему от полка командирован командир, в то время как представителями дивизий были, в большинстве случаев, обер-офицеры. Впоследствии выяснилось, что полк был недоволен своим командиром и с целью избавиться от него под благовидным предлогом его делегировал в Петроград. Дело в следующем: в первые дни революции лихой граф Келлер – командир III-го конного корпуса, находившегося в то время в Бессарабии, экстренно пригласил командиров полков и спросил их: “могут ли они со своими полками двинуться в поход на Царское Село, освободить Царскую Семью”. А. И. Дутов как командир шефского полка от имени полка заявил, что его полк охотно пойдет освобождать своего Шефа. Вот это-то будто бы и возбудило недовольство всего полка. Такие разговоры были тогда. Впоследствии в результате всех событий выяснилось, что главным агитатором против Дутова, осуждавшим его заявление от имени полка о готовности казаков идти спасать Царскую Семью, был старый офицер полка Лосев, оставшийся впоследствии у большевиков». Иначе события изложены в официальной биографии оренбургского Атамана, которая сообщает, что Дутов был избран, поскольку являлся «командиром полка, любимым и офицерами и казаками».
Первый общеказачий съезд (позднее его называли предварительным) проходил в Петрограде 23–30 марта, однако целый ряд Казачьих Войск не успел прислать своих делегатов с мест, и такие войска были представлены исключительно делегатами-фронтовиками. Сразу возникла идея создания массовой казачьей организации – Союза Казачьих Войск с последующим выделением из него постоянно действующего Совета. Однако сами участники не сочли съезд полномочным для решения таких вопросов, поэтому было решено в мае созвать более представительный 2-й общеказачий съезд (его еще называли Первым Всероссийским казачьим съездом или Кругом). Была сформирована комиссия для работ по созданию Союза Казачьих Войск, получившая название «Временный Совет Союза Казачьих Войск». Одним из товарищей (помощников) председателя стал А. И. Дутов. Как вспоминал позднее И. М. Зайцев, «в Петрограде он (Дутов. – А. Г.) обратился (к Зайцеву. – А. Г.) с просьбой о содействии. Он спрашивал, что ему делать и нельзя ли найти ему какое-либо применение. Я посоветовал ему продолжать работу во Временном казачьем совете… и что при этом условии можно надеяться на прикомандирование его к Главному Штабу. Действительно, прикомандирование к Главному Штабу удалось устроить, и А. И. Дутову была поручена работа по казачьему вопросу…»
В апреле Дутов объехал фронтовые казачьи части и вел агитацию за продолжение войны. В мае он и член Совета А. Н. Греков добились аудиенции у военного и морского министра А. Ф. Керенского и проговорили с ним около часа, причем Керенский просил приезжать к нему и держать в курсе работы. В то же время противовесом Временному Совету стала казачья секция петроградского Совета депутатов, стремившаяся подчинить себе Временный Совет.
Первоначально Временный Совет совершенно не имел средств, однако постепенно работа стала налаживаться. Казакам передали помещение бывшего Главного управления Казачьих Войск. Открытие 2-го съезда было первоначально намечено на 28 мая, а позднее перенесено на 1 июня. Председателем съезда единогласно был избран войсковой старшина А. И. Дутов, приобретший благодаря этой должности всероссийскую известность, хотя на этом посту он был, пожалуй, случайным человеком.