Всего за время боя было израсходовано 303 боекомплекта калибра 152 мм и 1 282 патрона калибра 75 мм. Крейсер получил 18 попаданий снарядами калибром от 8 до 3 дюймов. Осколки одного из 75-мм снарядов попали в боевую рубку и ранили большинство находившихся там офицеров. Командир корабля был смертельно ранен, командование кораблем принял старший офицер капитан 2-го ранга А. К. Небольсин, сам получивший серьезное ранение. Сразу же после этого старшим офицером корабля был назначен лейтенант Старк. Вновь предоставим слово В. С. Кравченко: «Старшим офицером на время боя был назначен старший минный офицер лейтенант Старк, в силу своей специальности более свободный. Под его руководством тушились пожары, заделывались пробоины, чинились досками пробитые дымовые трубы, пополнялась убыль прислуги, убирались убитые, смывались следы крови».
В мемуарах Георгий Карлович описывает свое участие в бою очень скромно. Однако по свидетельству В. С. Кравченко он вел себя весьма мужественно: «После четырех часов в машину несколько раз спускался уже в роли старшего офицера лейтенант Старк. Как всегда невозмутимый, он прехладнокровно уверял: “‘Ослябя’ перевернулся? Нет! Да нет же, говорю вам!” А его же рассыльный за его спиной кивал головой, что, мол, да. Или: “‘Бородино’ вступил в строй, великолепно идет”, рассыльный сзади: “Никак нет, Ваше Благородие, уже потонул”». В послужном списке Георгия Карловича отмечено шесть ранений разной степени тяжести, полученных в результате взрыва японского снаряда.
Всего в бою было убито 10 человек (все похоронены в море) и 89 ранено (из них 6 – смертельно и 18 – тяжело). Корабль получил повреждения корпуса и надстроек, частично вышла из строя система управления артиллерийским огнем, были разбиты одно 152-мм и пять 75-мм орудий. В ночь на 15 мая адмирал Энквист, предвидя полное поражение русской эскадры, принял решение увести оставшиеся у него три крейсера на юг. Следуя за флагманом, «Аврора» форсировала ход, в темноте оторвалась от преследования японских кораблей и после морского перехода 21 мая прибыла в Манилу (Филиппины, США), где 25 мая 1905 года была интернирована. После окончания войны крейсер 19 февраля 1906 года вернулся на Балтику.
После Цусимы в глазах так называемого «общественного мнения» (формируемого зачастую врагами России) престиж флота резко упал. Необоснованные обвинения посыпались и на моряков крейсерского отряда, которые были интернированы в Маниле. По этому поводу В. С. Кравченко написал: «Судьба сохранила вас в живых для Родины, для новых испытаний и новых подвигов, и стыдиться, авроровцы, вам нечего!» На наш взгляд, эти слова оказались особенно пророческими для Г. К. Старка.
После возвращения в Россию Старк продолжил службу на «Авроре»: в 1909–1910 годах – помощником старшего офицера, следующие два года – исполняющим должность старшего офицера крейсера. В 1907 году он был произведен в старшие лейтенанты.
20 апреля 1908 года Георгий Карлович Старк женился на сестре своего однокашника и друга А. В. Развозова – Елизавете Владимировне Мессер (вдове лейтенанта К. В. Мессера). У четы Старков было двое детей – дочь Татьяна и сын Борис. Судьба семьи после 1917 года сложилась весьма драматично. Елизавета Владимировна Старк скончалась летом 1924 года в Петрограде, так и не увидев больше своего мужа. Борис Старк начиная с десятилетнего возраста работал для того, чтобы прокормить семью. Первым местом его работы стала Морская академия, где он служил рассыльным. Лишь в 1925 году детям Старка удалось через Финляндию выехать к отцу во Францию. Там Борис Георгиевич окончил электромеханический институт. Но, с детства чувствуя тягу к служению Господу, в 1937 году он принял священство. С 1940 года отец Борис Старк служил в церкви Русского Дома и русского кладбища в Сент-Женевьев де Буа под Парижем. В 1952 году он переехал в СССР и получил приход в Костроме, с 1953 по 1960 год служил в Херсоне, с 1960 по 1962-й – в Рыбинске, а с 1962 года – в Ярославле, где одно время он был настоятелем кафедрального собора. Именно благодаря сыну Г. К. Старка стали появляться первые публикации, посвященные его отцу, были сохранены и переизданы труды Георгия Карловича. Сан священника приняли и два сына отца Бориса – Михаил и Николай.
В августе 1911 года «Аврора», входившая в то время в учебный отряд кораблей Морского корпуса, возвратилась в Кронштадт после почти двухлетнего плавания, пройдя 25 557 миль. И в том же месяце Старка (как офицера, замещавшего командира) вызвали в Морское министерство, где ему было объявлено о решении отправить корабль в новое дальнее плавание – в Королевство Сиам (ныне – Таиланд). Крейсер должен был представлять Россию на коронационных торжествах, посвященных вступлению на престол Короля Рамы VI Вачиравуда. Выбор пал именно на «Аврору» в силу того, что она была одним из лучших крейсеров Балтийского флота. 8 сентября корабль перешел в Ревель, где командующий флотом произвел тщательный осмотр корабля, вновь остался доволен его состоянием и дал теплое напутствие экипажу. Дальнейший переход проходил по маршруту Неаполь (где на борт крейсера прибыл Великий Князь Борис Владимирович – официальный представитель России на коронации) – Порт-Саид – Аден. 16 ноября «Аврора» прибыла на рейд конечного пункта своего плавания – Бангкок. Великий Князь Борис Владимирович со свитой и два офицера корабля, включая командира, отправились на торжества. 30 ноября «Аврора» снялась с якоря и начала обратный путь на Родину.
Позже крейсер еще длительное время находился в Средиземном море, неся нелегкую службу, и только 16 июля 1912 года возвратился в Кронштадт, посетив на переходе порты Алжира, Франции, Норвегии. Общая протяженность похода составила 26 275 миль. В марте 1912 года старший лейтенант Старк покинул корабль, отправившись в Россию, в двухмесячный отпуск. Во время этого похода Г. К. Старк был награжден мекленбургским орденом Грифона офицерского креста. Пожалован этой наградой был за… удачный тост, произнесенный в честь Великого Герцога Мекленбург-Шверинского. «Очень лестно, главное – заслуженно», – с иронией написал по этому поводу Георгий Карлович.
В 1912–1914 годах Старк командовал эсминцем «Сильный» на Балтике. 6 декабря 1912 года он был произведен в чин капитана 2-го ранга «по линии».
Первую мировую войну Г. К. Старк начал на мостике эскадренного миноносца «Страшный», в командование которым он вступил 20 октября 1914 года. В дальнейшем, вплоть до оставления службы, флотская карьера Георгия Карловича была связана с эсминцами, достаточно активно участвовавшими в боевых действиях на Балтике. «Страшным» он командовал вплоть до 1916 года. Служба на эсминцах была зачастую достаточно рутинной – бесконечные дозоры, в которых, как писал Старк «все выбалтывались… раздергивая себе нервы, а миноносцам машины». Участвовали эсминцы и в минных постановках в неприятельских водах. 7 ноября 1915 года «Страшный» принял участие в бою у банки Спаун (Спон). Во время этого боя русские корабли потопили маленький сторожевой корабль «Норбург» (бывший траулер), вооруженный двумя 37-мм пушками. Русские подняли из воды командира и 19 человек команды. Этот успех, не будучи значительным, тем не менее нарушил организацию немецкой дозорной службы.
В марте 1916 года Старку довелось близко познакомиться с начальником Минной дивизии капитаном 1-го ранга А. В. Колчаком. Причем произошло это при довольно неприятных и для Старка, и для Колчака обстоятельствах. «В середине марта начальник дивизии Колчак приехал к нам смотреть работы, – вспоминал Георгий Карлович. – Пестрота работ его удивила, а так как он и раньше, вероятно, был в плохом настроении, то он начал на всех орать. Ко мне он пришел к одному из последних. В [радио]телеграфной рубке он увидел телеграфиста с обвязанной щекой, он закричал, что это не военный человек, а баба, и узнав, что он старший телеграфист, приказал разжаловать его в рядовые. Тут я вмешался и все еще спокойным голосом сказал, что у этого человека болят зубы, а что лишить звания мы не имеем права, так как он имеет Георгиевскую медаль и потому, согласно статуту, он может быть лишен своего звания только по приговору суда. Ни с кем не простившись, Колчак уехал. Не скажу, что после его ухода у нас было бы бодрое настроение, я был зол, как черт.
После завтрака я пошел к начальнику дивизиона и просил разрешения поговорить с начальником дивизии по служебному делу. Увидев мой взволнованный вид, он мне посоветовал отложить мой разговор до завтра, но я настоял на своем и он мне дал разрешение. На своем флагманском пароходе “Либава” (тут помещался штаб, а на миноносце на походах бывало минимальное количество штаба) он (Колчак. – Н. К.) меня принял около половины шестого, до этого он был в отсутствии. Я, прежде всего, сказал ему, что пришел с разрешения начальника дивизиона поговорить насчет сегодняшнего смотра. Наш разговор продолжался больше часа, я выложил ему все, что у меня было на душе. Сказал, что нельзя ошибки одних взваливать на всех, что боевой дух у людей в теперешнее трудное время надо поднимать не криками, а постоянным ровным отношением, и что сегодняшний смотр в этом отношении дал отрицательные результаты. Дальше я перешел вообще к нашему дивизиону. В начале войны говорили, что наш дивизион, как совершенно исправный, всюду пройдет в первую голову, и действительно, первые два года во всех операциях мы принимали участие, идя впереди; на наше счастье или несчастье мы не встретили неприятеля; после операций все получали награды, а мы ничего, поднятию настроения у людей это не способствовало.
Александр Васильевич разволновался, и я тоже, в конце разговора мы почти кричали друг на друга. Многие подробности мне рассказывал в Маниле мой начальник штаба Николай Юрьевич Фомин, который в это время был старшим флаг-офицером у Колчака. В конце Александр Васильевич сказал: “Знаете, Юрий Карлович, этот разговор лучше прекратить”.
На другой день он по делам уехал в Гельсингфорс. Через два дня, вернувшись, он сделал смотр дивизиону, благодарил всех за трудную боевую работу. Перед уходом со “Страшного” он отозвал меня в сторону и сказал: “Знаете, Юрий Карлович, после нашего разговора я много думал и по дороге в Гельсингфорс, и там тоже. Вы были правы”. Я искренне поблагодарил его. После этого признания я бы пошел за ним куда угодно. Трудно бывает понять свою ошибку, но еще труднее признаться в ней». Как мы увидим из дальнейшего повествования, в страшные годы Гражданской войны Старк действительно оказался одним из тех офицеров, кто стал на сторону Верховного Правителя России и до конца прошел эпопею Белого движения в Сибири.