После окончания операции по эвакуации золотого запаса 1-й дивизион был назначен прикрывать отступление армии за Каму. Перед отступлением, в ночь с 15 на 16 сентября, моряки попытались загородить фарватер Волги путем затопления двух барж, груженных камнями. Но из-за обстрела противника сделано это было не совсем удачно, так как баржи затонули в стороне от фарватера. Корабли 1-го дивизиона осуществляли и эвакуацию пароходов, несамоходных судов, а также войсковых частей из Казани в Уфу. Всего в период с 8 по 22 сентября было эвакуировано 58 пароходов, 50 несамоходных судов, воинские подразделения, 8 пушек и 30 пулеметов.
26 сентября была произведена эвакуация мирного населения города Набережные Челны. К 30 сентября корабли 1-го дивизиона флота сосредоточились в районе села Пьяный Бор. Еще ранее, 29 сентября, туда подошли корабли 3-го дивизиона. Корабли сосредоточились за островом Пьяноборский. Одновременно на правом берегу Камы за мысом Малиновским была установлена и тщательно замаскирована дровами батарея, состоявшая из двух 152-мм (по другим данным, 76-мм) орудий. Авангард красной флотилии стал на якорь в 12 километрах ниже флота белых у левого берега Камы, ожидая подхода остальных сил. В 5 часов утра 1 октября с кораблей красной флотилии была высажена разведгруппа из 25 моряков, при которой находились две 37-мм пушки и два пулемета. Около 10 часов эта группа вышла в расположение стоянки кораблей белых и обстреляла их, вынудив отойти к Пьяному Бору. В это же время от Икского Устья в разведку вышел миноносец красных «Ретивый», а на воздушную разведку вылетели самолеты М-9.
В обязанности командующего Волжской военной флотилией временно вступил матрос Н. Г. Маркин. Не имея сведений от разведгруппы, в 11 часов он вышел на пароходе № 5 («Ваня») от Икского Устья и пошел вверх по Каме. На дистанции около четырех верст корабль вступил в перестрелку с кораблями белых. В 13 часов к месту боя вышел миноносец «Прыткий». Около 14 часов по «Ване» и «Прыткому» открыла огонь береговая батарея с мыса Малиновский с расстояния около 15 кабельтовых [150] . От попадания первых же снарядов «Ваня» был поврежден, загорелся и вскоре лишился хода. Помощь ему попытался оказать миноносец и подошедший к месту боя вооруженный пароход «Ольга». В это же время из-за Пьяноборского острова вышла плавбатарея «Чехословак» и пять кораблей белого флота. Попытка взять «Ваню» на буксир не удалась, «Прыткий», отстреливаясь, отошел к Икскому Устью. Горящий пароход «Ваня» продолжал вести бой. Из-за опасности взрыва артиллерийских снарядов Маркин приказал экипажу покинуть корабль. Полузатонувший корабль прибило к берегу, 45 человек были спасены катерами, 30 – погибли, в том числе и сам Маркин. Впоследствии с «Вани» были сняты четыре орудия, которые были установлены на плавбатарею «Чехословак».
Бой между флотилиями продолжался. С красной стороны в нем приняли участие вооруженный пароход «Ольга», миноносец «Ретивый», канонерская лодка «Товарищ» и плавбатарея «Атаман Разин». Корабли красной флотилии получили ряд повреждений. По данным советской стороны, была потоплена одна канонерская лодка белых. В 16 часов бой прекратился, и корабли вернулись на исходные позиции. Основной причиной неудачи красных является отрыв их кораблей от наступавших сухопутных частей. Практически все советские исследователи оценивают бой 1 октября как несомненный успех белых. Но в силу того, что Речной Боевой Флот выполнял вспомогательную роль и полностью зависел от положения на сухопутном фронте, закрепить этот успех не удалось.
До 11 октября Флот находился в районе Пьяного Бора. Силами местных жителей производились попытки строительства оборонительных сооружений на берегу. 7 октября на выставленном накануне минном заграждении противника у Зеленого острова взорвался и погиб вооруженный пароход «Труд». Из-за огня красных оказать ему помощь и взять на буксир не удалось. В этом же бою значительные повреждения получил вооруженный пароход «Фельдмаршал Милютин», который затонул на глубоком месте плеса Пьяного Бора 8 октября. Через три дня большевики с боем заняли Пьяный Бор. Корабли Речного Боевого Флота отступили в направлении устья реки Белой. При дальнейшем отступлении по Белой моряками Речного Боевого Флота на фарватере реки было затоплено две баржи, после чего основная часть кораблей сосредоточилась в Уфе. 14 октября корабли противника подошли к устью Белой, ими был захвачен катер «Алексей». Фактически, начиная с середины октября, Речной Боевой Флот уже не вел активных действий.
Некоторое количество кораблей все еще находилось на Каме. В частности, в селе Гольяны, в 30 верстах к северу от Сарапула, находился буксирный пароход «Рассвет» и баржа с 432 (по другим данным – 522) военнопленными, преимущественно коммунистами. 17–18 октября Волжской военной флотилией была проведена операция по уводу баржи, в которой приняли участие миноносцы «Ретивый», «Прочный» и «Прыткий». Спустив красные и подняв Андреевские флаги, они подошли к Гольянам и, введя в заблуждение местное начальство, которому с миноносцев сообщили, что это корабли из числа находящихся в Уфе, взяли баржу на буксир и отвели в Сарапул. Данный эпизод прежде всего показывает весьма значительную несогласованность между отдельными отрядами Флота, особенно на этапе отступления сухопутных войск из Прикамья: миноносцы находились в составе Волжской военной флотилии еще с августа, однако это не смутило местное начальство в Гольянах, принявшее их за свои корабли. Везде в советских источниках баржа, на которой содержались пленные, именуется «баржей смерти» и утверждается, что лишь благодаря рискованной операции была сохранена жизнь заключенных. Между тем адмирал Старк, не очень любивший вспоминать в эмиграции времена «Русской Смуты», все-таки не смог обойти молчанием этот эпизод. Вот что говорил он своему сыну: «Я никогда не воевал против безоружных людей… Я отдал приказ перебазировать баржу с пленными, а не уничтожать их». На наш взгляд, в искренности слов боевого адмирала трудно усомниться.
Тем временем 3-й дивизион флота, отступив вверх по Каме, дошел до Сарапула. Тогда же Ижевской Армии были переданы: полуторадюймовое орудие с 50 снарядами, 10 пулеметов системы Кольта, 40 000 патронов, 12 кг тола, 100 капсюлей к ручным гранатам, 50 кавалерийских седел. Впоследствии 3-й дивизион принял участие в эвакуации войск. 29 сентября корабли дивизиона сосредоточились в районе села Пьяный Бор, соединившись с 1-м дивизионом.
2-й дивизион флота (Южный) после оставления Казани был послан к Ставрополю-Волжскому для прикрытия Самары с севера и обеспечивал отступление сухопутных частей вплоть до 6 октября. За сутки до взятия Самары красными корабли дивизиона были разоружены, тяжелая артиллерия – передана в армейские подразделения (и почти вся досталась противнику), остальное имущество и личный состав были эвакуированы по железной дороге и прибыли в Омск 22 октября. Из Самары эвакуировалось 69 человек, в том числе 52 офицера и чиновника.
Как отмечают командиры сухопутных подразделений, взаимодействовавших с 1-м и 3-м дивизионами в период после оставления Казани и вплоть до ухода Флота в реку Белую, далеко не всегда удавалось достичь согласованности действий между сухопутным и флотским начальством. В 1974 году генерал В. М. Молчанов писал: «Я до сих пор не могу понять, кому она (флотилия. – Н. К.) подчинялась, какие задачи выполняла в связи с действиями сухопутных частей». Командование Флотом обвиняют в отходе от Елабуги 28 сентября, что, по мнению Молчанова, способствовало падению города, в плохой организации действий после эвакуации Елабуги, а главное – в уходе кораблей в реку Белую без согласования с сухопутным командованием. Многие склонны винить в неудачах флота его руководителей – контр-адмирала Старка и командира 3-го дивизиона капитана 2-го ранга Феодосьева. Однако в тот период не существовало единого управления не только на Флоте, но и во всех антибольшевицких вооруженных формированиях, и говорить о какой-либо согласованности совместных действий зачастую не приходилось.
Да и для флотских офицеров, привыкших воевать на морских просторах по правилам военно-морского искусства, условия речной войны были весьма непривычными. Иначе как «криком души» трудно назвать телеграмму, отправленную 17 октября 1918 года Феодосьевым в Ставку Командующего: «Вверенная мне флотилия получает совершенно невыполнимые задачи, [поставленные] не считаясь совершенно с боеспособностью флота и личного состава. В случае признания флота ненужным, прошу Ваше Превосходительство дать через Ставку соответствующее мне указание о передаче флотилии в распоряжение сухопутных начальников. Имею разноречивые распоряжения о разоружении судов и отправке артиллерии в Челябинск и об обороне [151] устья Белой путем даже потопления судов. Полагал бы необходимым впредь до окончательного обмеления реки поставить суда на ремонт в затон и, снявши артиллерию и прочее имущество флотилии, эвакуировать его, а также весь личный состав в безопасную местность. Этого же мнения держится адмирал Старк…» На наш взгляд, эти слова говорят не о трусости моряков или их нежелании воевать, а лишь о стремлении сохранить флот и его личный состав. Ибо очевидную, вызванную боевой необходимостью, логику армейского начальства, по мнению которого каждый человек, каждая винтовка, каждое орудие должны быть на фронте, люди, изначально привыкшие воевать на море, понять не могли. В этом случае можно говорить о своеобразных издержках «кастовости» флота.
Также необходимо учитывать и то, что Волжская военная флотилия была значительно сильнее Речного Боевого Флота в материальном отношении. Этот фактор тоже не всегда учитывался сухопутным командованием. Отрицательную роль играло и то, что Флот фактически находился в тройном подчинении. Номинально Командующим Флотом являлся мичман Ершов, при этом существовала должность начальника Казанского водного района, в ведении которого состояли и боевые корабли (должность эта существовала практически до конца 1918 года, даже тогда, когда управление Казанским водным районом находилось в Омске), старшим же офицером на флоте являлся контр-адмирал Старк, которого многие были склонны считать командующим всем флотом.