чень серьезную борьбу с наступавшими красными, 3-я рота, формировавшаяся для Камчатки, была еще в зачаточном состоянии и, наконец, Морская десантная рота находилась на Камчатке. Единственный резерв для борьбы с партизанами, бывший в моем распоряжении, состоял из нескольких десятков матросов, команд ремонтирующихся кораблей, – элемент хороший по настроению, но весьма мало пригодный для войны на суше и особенно для борьбы с партизанами.
Итак, с назначением моим Начальником Тыла на флотилию с принадлежащими ей сухопутными частями легли следующие задачи:
1) Охрана Владивостока (частично).
2) Борьба с партизанами на полуострове Муравьев-Амурский и в Посьетском районе.
3) Охрана побережья Татарско го пролива.
4) Поддержание блокады побережья залива Петра Великого к востоку от Владивостока.
5) Оборона Камчатки.
6) Охрана рыбных, звериных промыслов и лесных богатств в районах побережья, занятых нами.
7) Доставка пополнения и грузов отряду генерала Пеп еляева, высаженному на побережье Охотского моря.
Эти задачи легли тяжелым бременем на немногочисленный состав флотилии и потребовали от него в течение двух последних месяцев нашего пребывания во Владивостоке (сентябрь и октябрь) работы исключительного напр яжения.
Лично на меня и на мой небольшой Штаб легли вскоре, после отъезда Правителя в Никольск, еще и заботы административного характера по проведению в жизнь во Владивостоке указов Правителя, вызываемых чрезвычайно тяжелым положением государства и направл енных к усилению нашей обороноспособности.
Хотя по смыслу указа № 22 (номер указа, которым был назначен Старк. – Н. К.) центральные управления Ведомств и не были мне подчинены, но вскоре на практике выяснилось несоответствие обычной рутинной работы ведомст в той обстановке, которой вызывались последние указы Правителя, носившие характер чрезвычайных мер, и мне как старшему военному Начальнику во Владивостоке пришлось принять эту заботу на себя».
К осени 1922 года вследствие успешного наступления красных для русских сил в Приморьи сложилось угрожающее положение. 8–9 октября красными был захвачен Спасск, и они начали активное продвижение в Южное Приморье, 19 октября выйдя на ближние подступы к Владивостоку. Японское командование начало вывод из города своих войск. Было ясно, что удержать Владивосток не удастся и эвакуация неизбежна. Осуществлять ее должны были корабли Сибирской флотилии.
##* * *###
7 октября 1922 года контр-адмирал Старк получил от генерала Дитерихса телеграмму следующего содержания: «Шестого октября вполне определился переход противника к активным действиям с участием подкреплений, прибывших из Забайкалья. Несмотря на частичные успехи наших контрударов, ясно, что борьба не может быть затяжной, ибо отстаивать упорно территорию одной артиллерией и холодным оружием против пулеметов и ружейного огня не представляется возможным. В такой обстановке командование беспокоит судьба семей армии во Владивостоке. Подготовьте необходимые плавучие средства, чтобы в крайности перебросить семьи на Русский остров». Однако с развитием красного наступления стало ясно, что эвакуироваться придется не на Русский остров (вблизи Владивостока), а гораздо дальше – заграницу. Ситуация осложнялась тем, что, как писал Старк, «благодаря отсутствию у временного приамурского правительства и у правительства генерала Дитерихса сколь-нибудь серьезного заграничного представительства, никакой информации о возможном отношении к нам со стороны иностранных держав, в частности Японии и Китая, у правительства не было. Не было поэтому и никакого плана похода флотилии и не дано мне было правителем никаких руководящих указаний, кроме обязательства доставить семьи военнослужащих в один из портов Китая». Кораблям Сибирской флотилии предстоял поход в неизвестность.
Фактически эвакуация началась 16 октября, когда была отправлена в Посьет первая партия на транспорте «Охотск», буксируемом канонерской лодкой «Илья Муромец». «Охотск» был оставлен в Посьете разгружаться, а «Илья Муромец» возвратился во Владивосток. Тогда адмиралом Старком была выслана на север канонерская лодка «Улисс» с приказанием экспедиционному отряду капитана 1-го ранга Соловьева (канонерская лодка «Патрокл» и посыльное судно «Аякс») идти немедленно на присоединение к флотилии. Всего эвакуации подлежало порядка 10 000 человек, в том числе несколько сотен раненых, для которых было зафрахтовано два японских парохода. Из частных судов и пароходов Добровольного флота был сформирован отряд транспортов.
К 23 часам 24 октября Владивосток был оставлен белыми и японскими частями. В 10 часов утра 25 октября красные вступили в город. Но из-за отсутствия плавучих средств преследовать флотилию Старка они не могли. В этот же день с острова Русский была эвакуирована группа кадет Хабаровского кадетского корпуса.
В ночь на 26 октября 25 кораблей и судов сосредоточились в Посьете. Кроме того, суда флотилии находились еще на Камчатке и на пути из Охотского моря и различных пунктов побережья Приморья и Татарского пролива. Все эти корабли с находившимися на них войсками и беженцами направлялись в корейский порт Гензан.
28 октября корабли покинули залив Посьет. В состав флотилии, вышедшей из Посьета, входили: канонерские лодки «Байкал» (под флагом адмирала Старка), «Батарея», «Диомид», «Илья Муромец», «Свирь», «Взрыватель», охранный крейсер «Лейтенант Дыдымов», посыльные суда «Фарватер» и «Страж». Отряд транспортов, которым командовал контр-адмирал Безуар, состоял из пароходов «Защитник», «Эльдорадо», «Воевода», «Пушкарь», «Смелый», «Чифу», транспортов «Монгугай», «Охотск», канонерской лодки «Манджур», катеров «Стрелок», «Резвый», «Усердный», «Надежный», «Ординарец», «Ретвизанчик».
2 ноября в 16 часов по местному времени белые части в составе десантного отряда капитана 1-го ранга Б. П. Ильина и двух казачьих сотен, погрузившись на канонерскую лодку «Магнит» и пароход «Сишан», оставили Петропавловск-Камчатский. Эти корабли пришли в японский порт Хакодате, а впоследствии присоединились к эскадре Старка в Шанхае.
Переход флотилии из Посьета в Гензан при штормовой погоде оказался очень тяжелым, особенно для кораблей, шедших на буксире, и катеров. Во время него затонул катер «Ретвизанчик» (к счастью, без людей), шедший на буксире парохода «Защитник». Другой катер – «Усердный» (бывший «Павел») – у Гензана выскочил на песчаный берег, и спасти его не удалось. Канонерскую лодку «Манджур» и транспорт «Охотск» из-за неисправности машин с трудом привели в порт на буксире.
31 октября корабли собрались в корейском порту Гензан. Как писал в своем отчете об эвакуации Старк, «по приходе в Гензан все мои первоначальные заботы сводились к тому, чтобы разгрузить флотилию от беженцев и войск, ибо, с одной стороны, было ясно, что флотилия оставаться навсегда в Гензане не сможет и даже не сможет по недостатку средств и угля провести там зиму, с другой стороны, положение беженцев было поистине отчаянным. При совершенно невероятной скученности, большей частью на морозе, на верхней палубе, при недостатке горячей пищи и даже пресной воды, все это грозило перейти в неописуемое бедствие, причем с развитием эпидемий и среди судовых команд все население кораблей потеряло бы сначала возможность передвинуться в другой порт, а затем и возможность обслуживания самых элементарных требований жизни». Между тем местные власти отнюдь не горели желанием принимать к себе русских эмигрантов. Только после долгих переговоров на берег удалось списать часть войск, гражданских беженцев и кадет.Вообще отношение японцев к своим недавним союзникам по борьбе с большевиками было вполне однозначным. Вновь предоставим слово адмиралу Старку:
«Нужно заметить, что с самого Владивостока и до Гензана флотилию конвоировал дивизион японских миноносцев. В Гензане же к нему присоединился японский легкий крейсер. Японцы относились к нам в высшей степени вежливо, ограничиваясь лишь наблюдением за нами, но из всех разговоров с ними выяснялось, что японское морское командование не допускает мысли, чтобы Сибирская флотилия, как таковая, задерживалась бы надолго в японских портах (Корея принадлежала тогда Японии. – Н. К.). Например, в вопросе пополнения запасов угля и воды они предупредили меня, что это будет допущено за наличные деньги и только один раз для каждого корабля при условии, что мы используем уголь для срочного ухода из порта. …Мое указание на то, что флотилия в состоянии такой перегруженности не может выйти в море, японцы отказывались принимать во внимание и настаивали на уходе.
Японцы не скрывали, что пребывание в японских водах собственно Сибирской флотилии, как организованной и вооруженной морской части, располагавшей к тому же кораблями, которые большевики требовали задерж ать и вернуть им, являлось одним из главных препятствий в ходе их переговоров с красными и что они готовы были идти на все, чтобы это препятствие устранить. Сухопутные части, находившиеся на кораблях, наоборот, они склонны были рассматривать как беженцев, при условии схода их на берег безоружными».
После списания части пассажиров на берег, кроме личного состава, на кораблях остались: около 2 500 человек из казачьей группы генерала Ф. Л. Глебова и их семьи, части Урало-Егерского отряда генерала Д. А. Лебедев а (1 200 человек) и милиция Татарского пролива (100 человек) тоже с семьями, Омский и Хабаровский кадетские корпуса и семьи воспитателей (350 человек), батальон морских стрелков, морская десантная рота, русско-сербский отряд и их семьи (около 500 человек), чины Владивостокского порта, службы связи, плавучих средств, морского госпиталя опять же с семьями (около 200 человек), а также семьи плавающего состава (около 150 человек).
Адмирал Старк по просьбе генералов Лебедева (перед эвакуацией – начальника вооруж енных сил Владивостока) и Глебова (командира Дальневосточной казачьей группы) оставил их отрядам несколько транспортов и часть офицеров для их обслуживания. Отряду Лебедева предоставили пароход «Эльдорадо», отряду Глебова – транспорты «Охотск», «Монгугай», пароходы «Защитник» и «Пушкарь». Пароходы «Смелый», «Воевода», «Тунгуз» и «Чифу», являвшиеся частной собственностью, командующий отпустил во Владивосток. На военных кораблях остались только сухопутные части флотилии, кадетские корпуса, сверхштатные чины морского ведомства и их семьи.