Однако в то время как генерал Дитерихс был всецело поглощен приведением в порядок Сибирской Армии, за его спиной Сахаров и фактически уже лишенный большей части своих полномочий Лебедев задумали самостоятельную наступательную операцию. Она вылилась в сражение под Челябинском 25 июля – 4 августа 1919 года.
Планируя эту операцию, генерал Сахаров предполагал заманить в ловушку советскую 5-ю армию, преднамеренно сдав город Челябинск и одновременно нанеся удары севернее и южнее города. Обе группы должны были перейти в наступление 25 июля и окружить втянувшиеся в город красные войска. Опасность проведения столь сложной операции и большой риск неудачи во внимание не принимались. Более того, для проведения этой операции генералом Лебедевым были без согласия Дитерихса привлечены из тыла последние резервы – 11-я, 12-я и 13-я Сибирские стрелковые дивизии. То, что они еще не закончили обучение и состояли по существу из неопытных новобранцев, в расчет принято не было. Не смогло командование и выявить существовавшие в каждом из этих новых полков подпольные коммунистические ячейки. В результате разразилась катастрофа: как только дивизии были вывезены на фронт, в первом же бою бо́льшая часть их перебежала на сторону красных, убивая по дороге собственных офицеров. 13-я Сибирская дивизия оказалась в этом отношении несколько получше – она потеряла «всего лишь» три четверти своего состава и, по крайней мере, сохранилась как боевое соединение; две же другие были через неделю расформированы, поскольку в них осталось по 200 штыков в каждой. Так бездарно были погублены последние резервы, а оставшихся сил не хватило для исполнения задуманного плана, что и стало основной причиной неудачи Челябинской операции.
Известия об этих самовольных действиях привели Михаила Константиновича в ярость, но он был бессилен остановить уже развернувшееся сражение. Однако на будущее он потребовал предоставить ему всю полноту власти над войсками фронта. И 9 августа адмирал Колчак, в дополнение к должности Главнокомандующего Восточным фронтом, своим приказом за № 172 назначил генерала Дитерихса также временно исполняющим обязанности начальника Штаба Верховного Главнокомандующего и военного министра.
Перед Дитерихсом стояла задача остановить продвижение красных, перехватить у них инициативу, а при благоприятных условиях – и отбросить противника назад за Урал. Кроме того, выяснилось, что советское командование после сражения под Челябинском сняло со своего Восточного фронта несколько дивизий и перебросило их на юг, против Деникина, который в это время развивал успешное наступление на Москву. Нужно было помочь Деникину, оттянув на себя часть красных сил. Все это в совокупности заставило Дитерихса решиться на новую попытку наступления.
Но для этого сначала надо было стабилизировать фронт, остановить непрерывный отход. И тогда Михаил Константинович задумал смелый маневр. Прикрываясь частью своих сил, он снял с фронта пять стрелковых дивизий и передислоцировал их в район Петропавловска для отдыха и пополнения. Кроме того, еще одна дивизия пополнялась и развертывалась в ближайшем тылу. Как только отходящие войска достигли линии реки Ишим и города Петропавловска, отдохнувшие дивизии немедленно влились в боевую линию, и 2 сентября войска всех трех армий без промедления, одновременно перешли в решительное наступление.
На этот раз сражение было подготовлено куда тщательнее, чем под Челябинском. Атаман Сибирского Казачьего Войска генерал П. П. Иванов-Ринов объявил «сполох» и сумел поднять по станицам все население до 50-летнего возраста. Из них был сформирован конный Сибирский казачий корпус, который вместе с пластунскими частями составил Степную группу генерала Лебедева. Эта группа совместно с Уральской группой генерала В. Д. Косьмина была заранее скрытно сосредоточена южнее железной дороги Курган – Петропавловск – Омск с задачей выйти во фланг и тыл 5-й армии красных.
Однако ожесточенное сражение пошло не совсем так, как было задумано. На второй его день красные нашли в полевой сумке убитого ординарца копию приказа Дитерихса и своевременно успели перебросить силы на атакуемый фланг. Роковую роль сыграло здесь также и то, что возглавивший Сибирский казачий корпус генерал Иванов-Ринов не обладал ни талантом, ни дерзостью, необходимыми для настоящего кавалерийского начальника. Он не решился смело прорвать фронт и уйти в рейд по красным тылам, а вместо этого после нескольких мелких тактических успехов вывел казаков «на отдых». Узнав об этом, Колчак отрешил Иванова-Ринова от командования корпусом, но было уже поздно – советские войска успели выйти из-под удара. Столь же медленно развивалось наступление и на участках 1-й и 2-й армий, еще не успевших до конца оправиться от июньских и июльских поражений. Получилось, что основную тяжесть наступления пришлось принять на себя 3-й армии генерала Сахарова, а вместо охвата флангов удался мощный прорыв вдоль полотна железной дороги на Курган. Под ударами группировок Войцеховского, Каппеля и Косьмина красный фронт начал быстро подаваться назад.
После месяца ожесточенных боев белые войска нанесли противостоящим им 5-й и 3-й армиям советского Восточного фронта, которым командовал В. А. Ольдерогге, тяжелое поражение, и ко 2 октября вышли обратно к реке Тобол. Но здесь стало ясно, что наступательный порыв иссяк. Части понесли тяжелые потери, которые не успевали замещаться текущими пополнениями, и для форсирования реки уже не было сил.
Вот когда сказалось отсутствие трех Сибирских дивизий, бездарно погубленных под Челябинском. Теперь же для пополнения рядов приходилось выбрасывать на фронт мелкие части: Морской учебный батальон, сформированный из корабельных команд Камской речной боевой флотилии, формирующуюся Образцовую Егерскую бригаду (побатальонно), Особую дивизию, первоначально предназначавшуюся для установления в районе Каспия связи между левым флангом армий адмирала Колчака и правофланговыми частями Вооруженных Сил Юга России генерала Деникина. Командующий 3-й армией Сахаров, по его признанию, бросил в бой все, до собственного конвоя включительно. Когда не хватило и этого, то адмирал Колчак отправил в «командировку» на фронт и свой личный конвой, который принял участие в одном из боев. Но, разумеется, это был лишь красивый жест, армии требовалась помощь в гораздо большем размере.
Выяснилась также полная ненадежность поступающих пополнений. Мобилизованные сибирские крестьяне прибывали на фронт уже распропагандированными большевицкими агитаторами и во многих случаях в первом же бою переходили на сторону красных. Подобные пополнения не столько усиливали, сколько ослабляли войска.
Поэтому неудивительно, что Колчак и Дитерихс, столкнувшись с таким явлением, поневоле обратили особое внимание на привлечение в армию добровольцев. Для этой цели было создано «Управление добровольческих формирований» под руководством генерала В. В. Голицына. В начале сентября это управление вместе с инициативной группой, возглавляемой протоиереем отцом Петром Рождественским и профессором Д. В. Болдыревым, выдвинули идею создания «Дружин Святого Креста и Зеленого Знамени», которые состояли бы из глубоко верующих людей, воспринимавших большевиков как разрушителей Веры и Церкви. В разработанном «Положении о дружинах Святого Креста» говорилось: «Каждый вступающий в дружину Св[ятого] Креста, кроме обычной присяги, дает перед Крестом и Евангелием обет верности Христу и друг другу и в знак служения делу Христову налагает поверх платья восьмиконечный Крест». Впрочем, как это видно из названия, некоторые дружины могли быть созданы и из мусульман; главным критерием здесь была именно глубокая вера, противопоставляемая воинствующему атеизму красных.
Дитерихс активно поддержал эту идею, поскольку она была ему внутренне близка. Развернулась усиленная агитация в церквах, среди верующих, и в результате к 23 сентября первая дружина Святого Креста была сформирована в городе Омске и после торжественного молебна выехала на фронт. Всего же до середины ноября в дружины Святого Креста вступило около 6 000 человек. Это была последняя попытка пополнить части морально устойчивым элементом, но она запоздала и из-за нерадивости генерала Голицына не достигла того размаха, на который рассчитывало командование.
В отличие от белых, командующий красным Восточным фронтом Ольдерогге имел реальную возможность быстро пополнить свои части. В дни Тобольского сражения Дитерихс писал: «Как бы ни было нам тяжело, но мы должны проявить максимальное упорство, дабы противник не мог взять ни одного человека с Восточного фронта, а наоборот, вез свои дивизии на нас. Если за октябрь месяц большевики не усилятся против Деникина, то он к середине октября займет Москву». Эта задача была почти выполнена: красные отменили все намечавшиеся перевозки на Южный фронт, и теперь все их многочисленные резервы были брошены против поредевших армий адмирала Колчака, так что когда после двухнедельного затишья и перегруппировки 14 октября 1919 года советские войска перешли в наступление, сил, чтобы остановить его, у Белого командования уже не было.
В течение последующей недели ожесточенных боев генерал Дитерихс все еще надеялся парировать удар и удержать красных на линии Тобола, либо на каком-нибудь промежуточном рубеже. Но к 24 октября он осознал, что наличных средств для этого явно недостаточно и дальнейшее упорное сопротивление приведет лишь к перемалыванию в неравных боях лучших кадров.
Чтобы избежать этого, Дитерихс задумал новый маневр. В своей директиве от 25 октября 1919 года он предписывал генералу Лохвицкому принять на себя управление 1-й и 2-й армиями, Тобольской группой и Тыловым округом фронта. Одновременно выделялись две сильные группы резервов. Ближайшая, в Омске, под командованием генерала Войцеховского создавалась из 13-й Сибирской и Морской дивизий, а также Красноуфимской бригады. Вторую группу в районе Ново-Николаевска – Томска должен был возглавить командовавший 1-й армией генерал А. Н. Пепеляев; в нее включалось большинство частей его армии. Переброшенные в места своего первоначального формирования, они должны были быстро пополниться, в то время как части на фронте предполагалось планомерно отвести на какой-либо заранее намече