Эшелон Верховного, разукрашенный флагами союзных держав, приближался к Иркутску. На станции Черемхово к охранявшим Колчака чехам присоединилась охрана из революционных рабочих. Вечером 15 января поезд прибыл в Иркутск, где Колчак, Пепеляев, Тимирева и 113 человек, ещё остававшихся в эшелоне, были заключены в Иркутскую губернскую тюрьму.
С 21 января по 6 февраля Колчака допрашивали члены следственной комиссии, назначенной Политцентром. Всего прошло девять заседаний. Реальных обвинений Колчаку члены комиссии выдвинуть не могли, и значительная часть протоколов посвящена выяснению обстоятельств дореволюционной биографии Колчака; лишь в самом конце вопросы стали касаться карательных операций и репрессий, проводившихся в период возглавления им Всероссийского Правительства. Опубликованные в СССР в 1925 году протоколы допроса, уже начиная с 1930-х годов, стали изыматься из библиотек и оказались практически недоступными читателям: даже «отредактированные» и, как доказано сейчас, искажённые - они не могли скрыть благородный облик адмирала, невольно показывая его вовсе не таким, как требовала советская пропаганда и верно служившая ей историография.
По самой распространённой версии, 7 февраля адмирал Александр Васильевич Колчак и Виктор Николаевич Пепеляев были убиты около устья реки Ушаковки при впадении её в Ангару. Существуют, впрочем, и свидетельства в пользу того, что убийство было совершено либо в тюремных камерах, либо во дворе тюрьмы. Когда председатель следственной комиссии С. И. Чудновский, войдя в камеру Колчака, объявил ему «приговор» - постановление Иркутского Военно-Революционного Комитета, адмирал якобы не смог сдержать восклицания: «Как! Без суда? » Для него - цивилизованного человека - было непостижимо, как можно отправлять на смерть без какого-либо разбирательства и без доказательства вины. В бытность свою Верховным Правителем он сам старался не допускать ничего подобного и сурово наказывал виновных. Чудновский отказал Колчаку в последней просьбе - проститься с А. В. Тимиревой. На просьбу же передать супруге, которая уже находилась в Париже, что он благословляет своего сына, Чудновский ответил только: «Если не забуду — сообщим». Можно только представить себе, как звучало бы благословение, переданное палачом-чекистом...
Перед смертью Колчак вёл себя мужественно, не позволил завязать себе глаза. Тела убитых были опущены в вырубленную во льду Ангары прорубь напротив Знаменского монастыря. 21 ноября 1999 года на месте гибели А. В. Колчака и В. Н. Пепеляева установлен памятный крест.
В наши дни среди местных краеведов возникла версия о том, что в апреле, после вскрытия льда на Ангаре, тело Колчака всплыло близ посёлка Усть-Куда, где его нашёл и похоронил местный крестьянин, и, хотя переоценивать её правдоподобия нельзя, сейчас предполагается провести экспертизу останков с целью установить, действительно ли они принадлежат Александру Васильевичу.
Долгое время считалось, что вопрос об убийстве Колчака был в спешном порядке решён Иркутским Ревкомом, так как к Иркутску в тот момент приближались белые войска под командованием сменившего Каппеля генерала С. Н. Войцеховского. Но сегодня можно считать практически доказанным, что убит без суда Колчак был по распоряжению лично Ленина, который в записке заместителю Председателя Реввоенсовета Республики Э. М. Склянскому распорядился послать председателю Реввоенсовета 5-й армии И. Н. Смирнову шифровку следующего содержания: «Не распространяйте никаких вестей о Колчаке, не печатайте ровно ничего, а после занятия нами Иркутска пришлите строго официальную телеграмму, что местные власти до нашего прихода поступали так и так под влиянием угрозы Каппеля и опасности белогвардейских заговоров в Иркутске». Записка эта не имеет даты, однако сопоставление её текста с текстами других документов и с биографической хроникой жизни Ленина позволило датировать её двадцатыми числами января.
Подводя итоги жизни и деятельности Александра Васильевича Колчака, можно сказать, что для него всегда на первом месте находились интересы Отчизны. Так было и во время его полярных исследований, и в Порт-Артуре, и во время Великой войны. Принимая на себя верховную власть в 1918 году, адмирал вполне осознавал, сколь тяжёл этот крест, и нёс его до конца своей жизни. Закончить же рассказ об этом человеке лучше всего словами его друга и соратника М. И. Смирнова:
«Вождей Гражданской войны принято называть “белыми вождями”. Белый цвет есть признак чистоты намерений, честности жизни, искренности души. Ни к кому другому так не подходит название “белый вождь”, как к Адмиралу Колчаку».
ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТ Р. ГАЙДА(Очерк: Александр Петров)
Чешский и русский генерал Радола Гайда - один из самых знаменитых авантюристов Гражданской войны на Востоке России. При рождении он звался по-немецки Рудольф Гейдель, отец его был наполовину немец, наполовину чех, а мать - итальянка из Далмации. Позднее он исправил своё имя и фамилию на чешский манер - Радола Гайда, а в России подчас именовался Родионом Родионовичем или Родионом Ивановичем, по некоторым данным он даже перешёл в Православие. Добавим, что сам Гайда очень любил приукрашивать свою биографию, так что многие факты и события его жизни не выяснены досконально и до сих пор.
Гайда вполне мог бы найти своё место в качестве военачальника во многих государствах, образовавшихся на развалинах Австро-Венгерской Империи после Первой мировой войны; он мог бы считать себя австрийцем, итальянцем, хорватом, мог бы при иных обстоятельствах навсегда остаться в России. Поэтому до известной степени случайностью является то, что он связал свою судьбу именно с чехословацкой армией. По своим же личным качествам он был из тех людей, которые вряд ли способны сделать карьеру в спокойное, мирное время, но неизменно выдвигаются на первый план в эпохи катастроф и социальных катаклизмов.
Рудольф Гейдель родился 14 февраля 1892 года в порту Котор (современный город Катарро в Далмации). Его отец, моравский немец, служил в австро-венгерской армии фельдфебелем административной службы, исполняя обязанности военного бухгалтера. Вскоре после рождения сына Гейдель-отец вышел в отставку и получил должность чиновника уездного управления в Чехии, в городе Кийов на Мораве, куда и переехала семья. С 1904 по 1908 год мальчик учился в местной гимназии, но сумел окончить лишь три класса - на экзамене за четвёртый класс он провалился. Это совпало с переездом семьи обратно в Котор. Там строгий отец заставил Рудольфа одновременно с посещением старших классов хорватской гимназии учиться аптекарскому делу. Через два года пришла пора идти на военную службу: 1 октября 1910 года Рудольф Гейдель поступил вольноопределяющимся в 30-ю роту 5-го артиллерийского полка Императорско-Королевской Австро-Венгерской Армии, входившую в состав гарнизона порта Котор. Отслужив год вольноопределяющимся, Рудольф решил остаться на сверхсрочную службу в армии, и ему было присвоено звание унтер-офицера административной службы. Два года спустя, в 1913 году, он вышел в отставку и переехал в город Шкодер (современный Скутари в Албании), где женился на дочери аптекаря Тирона и открыл собственный аптекарский магазин с косметическим салоном. Здесь Рудольфа и застало в 1914 году начало Первой мировой войны.
Призванный по мобилизации 28 июля 1914 года, он в чине прапорщика был направлен в войска, действовавшие против Черногории, и получил в боях чины лейтенанта и обер-лейтенанта. В сентябре 1915 года в одном из боев Рудольф попал в плен к черногорцам (по другим же данным - добровольно перешёл на их сторону) и немедленно поступил в черногорскую армию, но уже в качестве военного врача, получив чин капитана медицинской службы. Тогда-то Гейдель и переименовал себя в доктора медицины Радолу Гайду, утверждая, что в мирное время, по выходе в запас в офицерском чине, два года учился во врачебно-фармацевтической школе и год слушал курс медицинской химии, однако все документы об этом пропали. Несмотря на отсутствие систематического медицинского образования, Гайда, по-видимому, достаточно неплохо справлялся со своими обязанностями. Но ему не суждено было задержаться здесь надолго.
6 октября 1915 года австро-германские войска начали общее наступление на Балканском фронте. Спустя восемь дней без объявления войны в Сербию вторглись также две болгарские армии. Они наносили удар по Македонии, отрезая сербам кратчайший путь к греческому порту Салоники. Союзники, обеспокоенные таким развитием событий, 18 октября высадили в Салониках свои войска, но помощь запоздала: болгарам уже удалось перерезать железную дорогу, связывающую этот порт с Сербией. Превосходство врага было слишком велико, и сербской армии пришлось начать тяжелейшее отступление по горным дорогам через Албанию и Черногорию к побережью Адриатики. Лишь в декабре 1915 года колонны сербов вышли к портам Скутари, Дураццо и Сан-Джованни ди Медуа. Туда дошло около 149 000 солдат и беженцев, 72 000 человек погибло в пути.
Вслед за сербами удару подверглась и черногорская армия: 8 января 1916 года австрийцы прорвали фронт, что повлекло оставление столицы Черногории Цетинье, и 19 января Король Николай Черногорский бежал из страны, отдав своим войскам приказ сложить оружие. Черногорская армия сдалась, а сербскую, находившуюся в самом бедственном положении, союзники в январе - феврале вывезли на остров Корфу. Здесь, на Корфу, сербская армия была реорганизована и в конце мая того же года была переброшена для продолжения борьбы на Салоникский фронт.
Вовлечённый вместе со всеми в поток отступления, Гайда по пути сумел присоединиться к Русской миссии Красного Креста. Ему удалось войти в доверие к руководителям миссии, и в результате весной 1916 года вместе с ней, получив документы члена миссии, он через Францию прибыл в Россию. В России Гайда первоначально избрал себе сербскую службу - он поступил в качестве военного врача в Сербский Добровольческий корпус, который формировался в Одессе в основном из пленных-югославян