— Слушаюсь, шеф! — Герсон браво выпятил свою щуплую грудь, но его веснушчатое лицо не выражало ничего, кроме служебного усердия.
— Врач осматривал второго вахтера, как его там, Германа?
— Сильное отравление хлороформом. Лежит в медпункте, кажется, уже пришел в себя.
— Прежде чем ты с присущим тебе энтузиазмом примешься выполнять мои приказы, позови сюда следующих товарищей, — Выдма перечислил фамилии. — Германа я приму на десерт, пускай пока полежит. Бурый, — повернулся он к сержанту, — вы будете вести протокол.
Первым в комнату вошел Стецкий. После обычных формальностей, записи анкетных данных, Выдма обратился к сидевшему по другую сторону стола тучному мужчине:
— Вам известно имя убитого вахтера?
— Конечно, известно. Его фамилия Залуский. Ведь сейчас ни о чем другом не говорят… — Стецкий пожал плечами.
— А что об этом говорят?
— У каждого свое мнение, сплошные Шерлоки Холмсы!
— Ну и каковы же эти мнения?
— Считают, что здесь замешан кто-то из работающих на заводе.
— Ах вот как! А что думаете вы?
Стецкий посмотрел на Выдму исподлобья:
— Я специалист по машинам, товарищ майор, а не по ограблениям. Попусту болтать не стану, так как не знаю, что и как…
— Вы с Белецким хорошо знакомы?
— Старика здесь все знают, ведь он выдает зарплату.
— Разве вы не встречались с ним вне работы?
Стецкий окинул майора быстрым взглядом, опустил глаза и принялся внимательно рассматривать свои ботинки. Наконец ответил неторопливо:
— Пару раз был у него дома…
— Вы дружили?
— Мы оба собираем почтовые марки. Я заходил, чтобы обменяться марками.
— Но ведь вы могли заниматься этим и на службе?
— Иногда случалось, но не часто.
— Вы работаете начальником транспортного отдела?
— Да.
— Значит, разбираетесь в механике?
— Конечно! — Стецкий усмехнулся.
— Тогда скажите мне как специалист, легко ли сделать такие ключи, которыми Белецкий открывал несгораемый шкаф.
Улыбка исчезла с лица Стецкого.
— Я к ним не присматривался, — ответил он смешавшись, — но любые ключи можно сделать, если есть образец…
— Вы имеетесь виду слепок?
— И слепок тоже…
— Пока на этом закончим. Подпишите протокол и попросите сюда пани Эльмер.
Девушка была высокой и стройной. Причесанная головка переливалась волнами каштановых волос, а в больших, слегка подведенных глазах притаилось лукавство. После установления анкетных данных Выдма угостил девушку сигаретой и, когда она наклонилась над зажигалкой, спросил:
— Вы знали убитого вахтера?
— Нет. У вахтеров не было причин заходить в секретариат.
— Похоже, вы не очень-то взволнованы этим событием? Разве убийство не произвело на вас никакого впечатления?
— Как это не произвело? Когда я об этом узнала, чуть не потеряла сознание. Теперь немного пришла в себя.
— Вы не подумали, что один из соучастников этого преступления, может быть, работает здесь?
— Вы так считаете?.. — черные дуги бровей взметнулись вверх.
— Вы не можете припомнить ничего, даже самой малости, которая подтвердила бы такое предположение?
Она задумалась на минуту, потом покачала головой:
— Нет, ничего припомнить не могу.
— А что вы скажете о помощнике кассира Урбаняке?
Девушка погасила сигарету, медля с ответом.
— Говорят, он пользуется успехом у женщин. Да я и не удивляюсь, ибо следует признать: мужчина он интересный.
— И это все, что вы можете о нем сказать? — В голосе майора прозвучала ирония. — Ну а Белецкий? Говорят, он вам симпатизирует?
— Старый зануда! — пренебрежительно махнула она рукой, звякнув серебряными браслетами.
— Не случалось ли когда-нибудь пану Белецкому открывать сейф в вашем присутствии?
— Почему вы об этом спрашиваете? Ах, извините… — задумалась она на минуту. — Возможно… Хотя точно припомнить не могу.
— Откуда он доставал ключи?
— Я никогда не обращала на это внимания.
Следующим вошел Ян Урбаняк. Несмотря на то, что ему было явно за сорок, он сохранил стройность, а седые виски и правильные черты лица придавали ему привлекательность, подтверждая мнение секретарши Эльмер.
После нескольких предварительных вопросов майор затронул интересовавшую его тему:
— Сидя в одной комнате с Белецким, вы не замечали, чтобы кто-нибудь интересовался ключами от сейфа?
— Нет, ничего такого не замечал, — прозвучал решительный ответ.
— Белецкий никогда не забывал свои ключи?
— Белецкий? Вы просто его не знаете! Он носит их всегда с собой, прикрепляет к ремню на брюках.
— Однако для того, чтобы открыть сейф, он должен их отстегивать?
— Да, конечно. Потом клал на стол.
— Стецкий и пани Эльмер иногда заходили к Белецкому. Они не брали ключи в руки?
— Нет… Пожалуй, нет… — Урбаняк внезапно заколебался.
В комнату вошел поручик Герсон и, не говоря ни слова, сел рядом с сержантом. Урбаняк проводил его взглядом.
— Так кто? Стецкий или Эльмер?
— Эльмер. Это было недели две назад. Она пришла к нам по какому-то делу и во время разговора неосторожным движением сбросила ключи на пол. Сразу же наклонилась и подняла, но потом стала дурачиться: спрятав ключи за спину, требовала, чтобы Белецкий угадал, в какой они руке, а так она их не отдаст.
— Ну, это выглядит довольно невинно… Вам не кажется?
Урбаняк посмотрел на майора с понимающей улыбкой:
— У меня было такое впечатление, что она сбросила ключи не случайно.
Последним вошел в комнату старый кассир. Худой, сгорбившийся, с ввалившимися щеками и большим кадыком, выступающим из свободного ворота рубашки. Он поклонился уже с порога и осторожно присел на указанный ему стул. Выдма окинул его быстрым взглядом, но ничего, кроме подавленности, не прочел на лице кассира.
— Ну и что, пан Белецкий, много денег у вас украли?
Старый кассир кивнул головой и вздохнул.
— Много… Точнее, два миллиона восемьсот три тысячи двести.
— Мне известны размеры похищенной суммы, — прервал его Выдма. — Я хотел бы узнать, какого достоинства были банкноты.
— Как всегда для выплаты — от тысячи до двадцаток и мелочь.
— И мелочь забрали? — удивился Выдма. — Сколько?
— Шесть тысяч. Столько я заказал в банке.
— А сколько она весит?
— Пару килограммов, не так уж много, чтобы ею пренебречь.
— Можно только подивиться такой мелочности, не правда ли, пан Белецкий?
— Конечно… При такой сумме прихватили и эти шесть тысяч.
— Как вам работается с Урбаняком?
— Не могу пожаловаться. Он помогает мне выдавать зарплату, один я бы не справился. И вот теперь это ограбление… Я чувствую себя виноватым, пан майор… Это я настоял на переносе выплаты, так как боялся, что не справлюсь, а взять другого помощника вместо Урбаняка не решился: недоглядит чего-нибудь и напутает. С деньгами шутки плохи… А они словно того и ждали!
— Да, в этом, собственно, суть дела. Ну, а что вы можете сказать о Стецком? Говорят, вы приятели?
— Были! — В голосе старого кассира прозвучало возмущение.
— Почему вдруг такая перемена? Ведь он даже бывал у вас дома?
— Вот именно! И я его поймал, когда он обшаривал мои карманы.
— Когда это произошло? Расскажите подробнее.
— Дома костюм я всегда вешаю на спинку стула и надеваю шлафрок. Стецкий пришел ко мне вечером и предложил обменяться марками, а так как меня это заинтересовало, я пошел за своими. Вернувшись, я сразу заметил, что пиджак трогали, а ключи, которые я всегда прикрепляю к поясу брюк, выскользнули и висят на ремешке.
— Как вы думаете, что он искал?
— Как это что? Конечно, марки! Этот мошенник думал, что я ношу их с собой.
— Что вы предприняли?
— Теперь я жалею, что не вышвырнул его за дверь. Тогда я только пробурчал что-то и мы рассорились.
— Что вам ответил Стецкий?
— Он утверждал, что хотел включить лампу, стоявшую на столе, и при этом задел за стул. Как будто в комнате не горела люстра! Глупое объяснение.
— А вы не подумали, что Стецкий говорил правду? Я ничего не понимаю в марках, но, возможно, ему действительно понадобилось больше света. К тому же, как я слышал, вы знакомы со Стецким довольно давно, он должен был знать, что вы не носите марки с собой.
Белецкий какое-то время смотрел на Выдму, ничего не говоря, наконец, заметил в растерянности:
— Вы так думаете?.. Считаете, что это возможно? А я был уверен, что он хотел меня обокрасть.
— С коллекционерами и не такое случается, пан Белецкий. Они убеждены, что все покушаются только на их добро. Пока все. Спасибо.
Оставшись вдвоем с поручиком Герсоном, Выдма отодвинулся вместе со стулом от стола и спросил:
— Ну, гений криминалистики, что скажешь?
— О Белецком?
— Нет. О своих успехах.
— Отпечатки пальцев — на проверке, план здания у меня с собой. Урбаняк был вчера у зубного врача сразу после десяти. Она подтвердила воспаление надкостницы и, поскольку опухоль была незначительная, произвела экстракцию, или, попросту говоря, удалила ему зуб.
— На чем основан ее диагноз?
— Я не спросил, но приблизительно знаю, как это выглядит. Стучат по зубам; если пациент подскочит, тут тебе и диагноз готов.
— Но ведь делают и снимки.
— Только не тогда, когда пациент стонет от боли.
— Довольно просто симулировать эту боль.
— У нее не было таких подозрений, как у нас. Не могла же она предвидеть, что это окажется так важно?
— Ладно, поздно теперь об этом говорить, слишком поздно. Скажи лучше, что, по-твоему, в этом деле главное?
— Прежде всего то, что грабители знали о деньгах, оставшихся в сейфе. Значит, у них здесь есть свой человек.
— Так уж обязательно? О том, что выплату перенесли на следующий день, знали все сотрудники. — Выдма исподлобья посмотрел на поручика.
— Тем не менее это факт. Столь серьезная операция, как грабеж, требует организации и тщательной подготовки. Значит, неожиданно полученное известие о переносе выплаты, а заранее такое нельзя было предвидеть, застало группу готовой к действию.