Осознав это, Ника резко остановилась и бесконечные минуты наблюдала за беглецами. Тени мешали сосчитать, сколько их было. Трое? Четверо? Они удалялись, мельчали, растворялись в темноте. Размытые, бесформенные, бесцветные.
– Они не умерли… Она их не убила…
Ника шагнула вперед и, споткнувшись о корни дерева, повалилась на землю.
– Твою мать!
– Эй, принцесса, ты как?
Ника открыла слезящиеся глаза и тут же зажмурилась от яркого солнечного света. Руками ощупала землю вокруг: мягкая и влажная от росы трава. Она посмотрела вверх и прищурилась: говорившая была похожа на Миккаю.
– Тебе-то что здесь нужно? – буркнула она, поднимаясь на ноги. – Это мои видения. Проваливай.
– Совсем умом тронулась, – в голосе Миккаи послышалась знакомая ирония. – Видения твои, а лес мой.
– Лес твой? – эхом отозвалась Ника и несколько раз моргнула, оглядываясь по сторонам: действительно, она стояла на ведьмовской поляне в окружении знакомых шатров. Над головой – светло-серая небесная гладь с блеклыми перьями облаков.
Ника в недоумении уставилась на верховную:
– Ты что, настоящая? Какой сейчас год?
И тогда Миккая неожиданно рассмеялась:
– А-а-а, так ты прозрела? Что ж, поздравляю! Очень вовремя. Иди переоденься и возвращайся ко мне. Поедем в деревню.
Terra ignis, окрестности Морабата.
Июнь 2019 года
Севвары – так называли жителей маленькой деревни на краю территории Высохших озер. И именно к ним тем утром держала путь верховная ведьма.
Миккая и еще несколько сестер, в числе которых была Асури, облачились в свои форменные костюмы цвета хаки, загрузили пустые банки в грузовик и выехали на дорогу, огибающую лес Морабат, – в сторону, противоположную лагерю клана Нукко. Ника сидела в кузове, подобрав под себя колени и спрятав лицо под влажным полотенцем: глаза щипало от яркого солнца. Если бы не особые обстоятельства, она бы засыпала Миккаю вопросами о цели их поездки, удивилась наличию невесть откуда взявшегося грузовика, но в тот момент ее занимала одна-единственная мысль: почему она снова видит?
Наступил июнь, а значит, во мраке в обществе Джей Фо она провела почти полгода. С ума сойти. Мешанина из воспоминаний, поначалу терзавшая ее, постепенно вытеснила из головы реальность, которую она перестала видеть, и время в ее голове текло совершенно иначе. Иногда Нике казалось, что она застревала в одном бесконечном моменте, снова и снова возвращаясь в день, когда спасла Риту, или, например, в день, когда убила Сэма Бэрри. И столько раз видела, как айтаны нападали на рыжего ведьмака… Прошло аж полгода! Если бы не слепящее солнце и зеленая трава, она бы не поверила…
Асури что-то нашептывала Миккае, бросая на Нику насмешливые взгляды, но девушка игнорировала ее. Неужели то, что хотела показать Джей Фо, – это спасшуюся семью рыжего брата Харуты, Факсая, да? Но что в этом важного? Ника плотнее прижала полотенце к глазам. Факсая убили айтаны, а он, умирая, успел их проклясть, да еще и метнуть кинжал в Харуту. Прыткий какой. И все это, конечно, до усрачки интересно, но лучше бы она расслышала, что там шептала ведьма на последнем издыхании. Ну или в чем суть проклятия Факсая.
И что за траву Рита размешивала…
Ника совершенно не помнила, чтобы мать приходила к ней ночами. В воспоминании ей было пятнадцать – к тому моменту их с Ритой отношения разрушились окончательно, но та отчего-то продолжала защищать ее каким-то там зельем.
Ника устало выдохнула и, протерев лицо полотенцем, открыла глаза.
Лесополоса сменилась пустошью – под стать красной земле, предваряющей завесу Морабата. Значит, они преодолели магическую стену и вернулись на земли Стамерфильда. Солнца здесь почти никогда не было видно, а небо затянуло привычной мертвой серостью, и только ветер вольно гулял по кругу, обдавая лица пассажиров жарким прелым воздухом.
– Лет двести назад здесь было много воды, – голос Миккаи прорвался сквозь рев двигателя. – Это территория Красных озер – одна из самых богатых в terra. Здесь росла редкая алая ягода огница – настоящий деликатес, который закупали торговцы обеих земель.
– И почему все высохло? – без особого интереса спросила Ника.
– Да кто ж знает. Сначала ягода расти перестала, затем озера начали мелеть, пока не высохли вовсе.
– Только все эти ваши столичные говорили, что это мы виноваты, – фыркнула Асури. – Мол, не нравилось нам, что земли рядом с Морабатом вечно посещают толпы.
– Неприятно, когда чужие мысли за твои выдают, да? – хмыкнула Ника. Асури наградила ее высокомерным взглядом, но уголки тонких губ едва заметно дернулись вверх.
Вскоре вдалеке проступила неясная тень, очень быстро превратившаяся в ветхие ворота с выцветшей табличкой: «Севвар». Ограждение было высоким, метра под два, да толку от него как от козла молока: доски покосились, прогнили и сквозь просветы виднелись и люди, и дома. Заглушив мотор, ведьмы спрыгнули на землю, и Ника вылезла следом. Миккая и Асури выгрузили банки и приказали всем взять по несколько штук.
– Тамар! – крикнула верховная. – Шевелись давай, мы тут уже час стоим!
Воспользовавшись моментом, Ника подошла к Миккае и шепнула:
– Слушай, а ты уверена, что Харута сожгла семью Факсая?
Вопрос застал ведьму врасплох, и она растерянно заморгала:
– С чего ты взяла?
– Да так, волчица ваша кое-что показала, вот понять не могу…
– Быть не может, – отрезала Миккая.
– Но я…
Миккая резко собрала пальцы в щепотку у ее губ. Молчи. Ника сжала зубы. Может, конечно, беглецы не имели никакого отношения к Факсаю, и она, как обычно, притянула все за уши, но Миккая могла бы хоть выслушать… Нет же. У ведьм своя правда, и так они в этой правде уверены, что и на секунду допустить не могут другое.
Ну и черт с тобой. Захочешь узнать – спросишь, язык не отсохнет.
Ника вернулась к грузовику и достала банки.
Послышался громкий детский смех, и из отворившихся ворот выбежали две босые девчонки лет пяти в светлых льняных платьях, одинаково чумазые и счастливые.
– Миккая! – звонко крикнула одна, обнимая женщину.
– Здравствуй, Сера. Где бабушка?
– Иду я, иду, – раздался ворчливый голос, а за ним показалась и его обладательница: маленькая, тощая женщина с ярким тюрбаном на голове. На вид ей было лет восемьдесят. Она шла и кряхтела, опасно кренясь то в одну, то в другую сторону.
Ника поймала взгляд девчонки по имени Сера и скорчила рожицу; округлив глаза, та прижалась к ноге Миккаи и зажмурилась. А ее подруга, наоборот, схватив Асури за руку, таращилась на принцессу во все глаза.
– Вы сегодня поздно, – заворчала Тамар, поправляя тюрбан морщинистыми руками.
– Пришлось подождать кое-кого, – Миккая с ухмылкой кивнула на Нику. – Познакомься, дорогая, это Николина Стамерфильд, наше будущее Высочество.
Девчонки хором ойкнули и спрятались за Миккаю. Тамар оценивающе оглядела Нику, задержала взгляд на голых плечах в шрамах и разочарованно пробурчала:
– Земля умирает, наследие ветшает. И что, надо кланяться?
– Избавьте. Не хватало еще ваши кости вправлять.
К ее удивлению, Тамар рассмеялась, демонстрируя беззубый рот.
– Интересно, однако же, – она еще раз оглядела Нику. – Ну что ж, пойдемте внутрь. Сера, Банника, быстро скажите этой бездельнице выносить чай!
Девчонки пулей пронеслись через открытые ворота. Тамар заковыляла следом, и ведьмы вместе с Никой отправились за ней. Севвар был настолько маленьким поселением, что жители не только знали своих в лицо и по именам, но и приходились друг другу родственниками. Позже из рассказов Миккаи Ника узнала, что севвары более двух столетий не покидали пределы Красных земель, причисляя себя к выжившим потомкам магических народов. И хотя деревня (если ее таковой можно было назвать) находилась на территории terra, они не вступали ни в какие связи с правителями земли и заключали союзы исключительно между собой. На пропитание зарабатывали, в теплое время года собирая ягоды и травы в той части леса, которая примыкала к завесе Морабата, а зимой – охотясь на зверей. Но Тамар правильно сказала: «Земля умирает». С каждым годом пригодных к употреблению ягод и трав вырастало все меньше, а встретить в лесу здорового зайца стало и того сложнее. Необъяснимое проклятие, наложившее вето на ведьмовское потомство, добралось и до Красных земель.
– Пусть мы умрем от голода, но умрем независимыми, – любила повторять Тамар. Она была древняя. Конечно, не такая древняя, как Миккая, но для смертной женщины считалась долгожительницей – девяносто два года!
Ника всякий раз порывалась спросить, что и кому они хотят доказать, но Миккая, словно читая ее мысли, успевала пресечь вопросы. Несмотря на поддержку убеждений Тамар, ведьма как-то призналась, что ее клан иногда помогает севварам едой и материалами для починки жилищ.
Этот народ был одним из немногих, кто хранил наследие terra, созданной Стамерфильдом. Они воспитывали своих детей на легендах о магических народах, рассказывали им историю становления земель и записывали сказки на бумаге, передавая их из поколения в поколение, пусть со временем факты искажались и приукрашивались. А еще они были теми, кто открыто верил в Бога и молился.
Первое, что увидела Ника, ступив на землю севвар, была часовня. Ветхая, как сама Тамар, из полуразрушенного кирпича, издающая жалобные скрипы даже от слабого ветерка, с крышей, залатанной трухлявыми досками, и с зияющими дырами в стенах, прикрытыми кусками грязной пленки. Часовня находилась посередине деревни, а вокруг нее выстроились дома севвар. Ника и подумать не могла, что в таких местах живут люди. Самые нищие и убогие районы Лондона казались раем по сравнению с этим. Во многих жилищах окна были завешаны обычными тряпками или пленкой, а нагроможденные друг на друга коробки в большинстве заменяли двери. Во время трапезы эти же коробки превращались в столы, а к ночи снова собирались в башенки и закрывали входы в жилища.