– Готова? – таинственно шепнул великан.
Ника закатила глаза и в шутку толкнула его в плечо, игнорируя ком в груди.
– Сюрприз! – распахивая дверь, неожиданно заорал Берси и тут же затараторил: – Ох, простите, Ваше Величество, я дурак, не подумал, что вы не один, просто тут такое дело… – И не успела Ника отреагировать на этот спектакль, как он втолкнул ее в кабинет.
Послышался звон разбившегося стекла – это Михаил выронил стакан с водой. Николас вскочил со своего места и быстрым шагом подошел к ней:
– Вернулась. С тобой все хорошо?
Ника растерянно кивнула: таким взволнованным она никогда его не видела. Николас немного сутулился, хмурил лоб, и от напряжения скулы на его лице выпирали больше обычного.
– Извини, что мы так ворвались, надо было предупредить, – неуверенно начала она: пытливый взгляд отца выбивал из колеи. Что происходит?
– Да это моя вина, господин. Вот я дурак! – спешил объясниться Берси.
– Агвид, подождите меня в гостиной, я скоро к вам выйду, – раздраженно бросил Николас. Воин откланялся. Оклус по-прежнему нависал над Никой, загораживая обзор кабинета. Девушка даже встала на цыпочки, но Николас как бы невзначай расправил плечи, и, кроме его идеально выглаженной рубашки, ничего не было видно.
– Мне тоже уйти? – спросила она. Растерянность сменилась злостью, и Ника стиснула зубы. Плевать на Николаса и его настрой. Хотелось лишь одного – поговорить с Михаилом, а заодно извиниться за сказанное у мемориальной плиты.
– Пусть заходит, Николас, – раздался незнакомый мужской голос.
К ее удивлению, оклус обреченно вздохнул и скривился. Кажется, он постарел еще больше, морщины под глазами стали глубже, в волосах прибавилось седины. За его спиной кто-то кашлянул, и мужчина наконец отступил в сторону.
Михаила Ника увидела первым. Кравский сидел на диване, поджав губы, и выглядел потерянным. Что не так-то? Девушка нахмурилась. Неужели он настолько ненавидит ее, что даже поздороваться не может? На диване напротив разместился мужчина, которого Ника видела лишь однажды – кажется, в прошлой жизни, а на самом деле в начале учебного года в «Форест Холле». Стефан Саквильский, не такой статный, как Николас, темные волосы зачесаны назад, зеленые глаза прищурены, а на губах – сдержанная улыбка, такая гаденькая, что Ника едва не скривилась.
– Какое удивительное совпадение – встретиться с вами в день нашего приезда! – протянул правитель terra caelum, размешивая ложечкой чай.
Нашего?
Ника украдкой оглядела кабинет. Алекса здесь не было. Но почему же ей так неспокойно? Опустившись в кресло между двумя диванами, она натянула футболку Берси на колени и заставила себя улыбнуться мужчине.
– Рада знакомству, Ваше Сиятельство, – придав голосу беззаботность, ответила Ника.
Стефан сверкнул глазами. Он так странно смотрел на нее, словно не верил тому, что видел, хоть и всеми силами старался не показывать этого. Получалось глупо и… жутко.
– Величество, – спокойно поправил он. – Чаю?
Ника кивнула, и Стефан с жеманной улыбкой протянул ей чайную пару. Николас и Михаил молча переглянулись. И в этот момент без всякого предупреждения (потому что в обычной ситуации о таком обязательно надо предупреждать!) дверь медленно отворилась. Сначала в проеме показалась огненная копна вьющихся волос, а затем и ее обладательница – высокая стройная девушка в элегантном светлом платье в пол с высоким воротом. Она придерживала за талию незнакомого мужчину. Здоровой рукой он опирался на костыль, а другая, загипсованная, была плотно зафиксирована на груди петлей из бинта, перекинутой через шею. Незнакомец был коротко стриженным, с усталым, побитым лицом. На щеке желтел большой синяк, а от левой брови к виску тянулся тонкий шрам.
– Мы готовы обедать, – произнес мужчина, а Ника забыла, как дышать.
Он был другим. Слишком взрослым, слишком измотанным, слишком… совсем не тем парнем, с которым… Как будто прошли целые десятилетия… Но вот Алекс посмотрел на нее, знакомые глаза-изумруды расширились, а на лбу от недоверия незамедлительно проступили морщинки.
– Ни… Ника… в смысле Ваше… Ваше Высочество, – выдохнул Алекс.
– Еще не Высочество, – раздался резкий голос Стефана. – Она не титулована.
Но Ника проигнорировала замечание и буравила взглядом Алекса, а он смотрел на нее. На мгновение ей даже показалось, что он попытался отстраниться от своей спутницы. «Глаза мешают увидеть, но сердце никогда не врет» – так однажды сказал ей Нукко и был абсолютно прав. Чужой, другой, явно изменившийся, но все же Алекс. Ее Алекс. Борясь с истеричным смехом, Ника дернулась, и, прежде чем Николас успел схватить ее за руку и прошептать «не смей», она увидела, как Алекс коротко покачал головой – как тогда, на кладбище, когда Блодвинг напоила его эльфийской кровью и он начал превращаться.
Ника застыла.
Алекс кивнул ей, вымученно улыбнувшись. Рыжая спутница положила руку ему на грудь. Ника несколько раз моргнула, желая убедиться, что увиденное реально, а никак не очередные происки Нукко или плод ее разыгравшегося воображения.
– Николина, – вновь подал голос Стефан, – спешу представить вам Севиль – лечащего врача моего сына.
Рыжая девушка залилась краской и, робко посмотрев на Нику, склонила голову в знак почтения.
– Ч-ч-честь для меня, – выдавила она скрипучим, почти отсутствующим голосом.
– У Севиль травма голосовых связок, скорее всего, она больше никогда не будет говорить нормально, – пояснил Стефан.
Ника переводила вопросительный взгляд с отца на Алекса, усердно отказываясь верить в происходящее. Она что, даже обнять его не может? Какая хрень. Да все здесь в курсе, что они знакомы! Что в этом такого? Она снова посмотрела на Алекса, и парень, перехватив ее взгляд, опустил голову, но от Ники не укрылась краснота, захватившая его глаза.
Внутри все похолодело. Значит, Алекс не справился и между ними все будет по-прежнему. Быть рядом с ней – выявить монстра, которого они так усердно пытались усмирить в тот год в пансионе. Она с досадой поджала губы. Ничего не изменилось. Разве что здесь он – наследник престола, и его оберегают люди, ненавидящие все нечеловеческое.
– Продолжим тут или все-таки пойдем пообедаем? – спросил Стефан.
Ему что-то ответили, но Ника не слушала. Значит, вот так это должно было произойти? Полгода ежедневных нескончаемых мыслей, потом мучительный поиск решения проблемы их двойственных душ, навязчивое желание вернуться и найти его, сказать все, что не успела тогда, да хотя бы просто обнять и улыбнуться… А в ответ – равнодушное молчание в дверях, обнимашки с рыжей девицей и даже ни намека на их знакомство? «Ты – мой лучший друг», а теперь это? От обиды на глаза навернулись слезы, и Ника больно прикусила губу.
– Николина, ты, наверное, устала с дороги? – подал голос Михаил.
Ника нехотя обернулась к нему. Рыжая Севиль вывела Маркела из кабинета.
– Отдохнешь и пообедаешь позже? – с нажимом добавил он.
Да пошли вы все!
– Нет, я голодная, – отрезала Ника.
– Тогда пойдем, – Михаил подставил ей локоть. Не успела Ника ухватиться за него, как мужчина потащил ее в коридор. Они быстро обогнали ковыляющую пару.
– Пожалуйста, веди себя спокойно, – мягко шепнул Михаил. – Я все объясню, обещаю, но не надо провоцировать…
– Да что провоцировать-то? – зашипела в ответ Ника. Цок-цок-цок. Звук костыля за спиной молотом бил в виски. – Я просто хочу есть. Жрать. Хавать. Кушать. Трапезничать, блядь! Понятно?
Михаил тяжело вздохнул и сжал ее пальцы.
– Была бы ты моей дочерью, я бы тебе рот с мылом помыл, – он пытался говорить серьезно, но в уголках губ играла улыбка.
– Но я не ваша дочь, Михаил, – процедила Ника. – И молите Бога или кого вы там молите, чтобы мне не пришла в голову мысль занять престол. Иначе введу закон – материться с утра до вечера! И обяжу вас быть примером для подражания. Будете каждый день начинать с криков в форточку: «Доброе утро, пидорасы!» Как вам, нравится?
Ника натянула улыбку, но получилось плохо: губы тряслись от гнева, а внутри все внезапно замерло в страхе, что она перегнула палку. Но Михаил едва ощутимо ткнул ее локтем в бок, и Ника тихо выдохнула.
– Я очень рад, что ты вернулась. Тысячу раз пожалел, что наговорил тогда. Все неправда. Прости меня.
– Я не обижаюсь. Вы все правильно сказали. И это, между прочим, было первое, о чем мне хотелось поговорить в том чертовом кабинете.
Михаил тепло улыбнулся ей, и его взгляд остановился на футболке. Чертова принцесса, чтоб ее. Ника посмотрела на него, и оба рассмеялись.
Они зашли в малый обеденный зал, где раньше часто ужинали вдвоем. Небольшой стол на шесть персон, застланный жемчужной скатертью, уставленный супницами, тарелками с закусками и корзинками с хлебом, и резные стулья с высокими мягкими спинками. Из больших веерных окон, занавешенных светлым тюлем, струился мягкий свет. Ника села рядом с Михаилом и уже собиралась спросить, что же все-таки происходит, но в зале появился Стефан.
– Николас задержится ненадолго, – оклус приторно улыбнулся Нике и занял место во главе стола.
Ника показала ему «класс», мысленно поставив себе плюсик за то, что не перепутала пальцы. Михаил и Стефан перекинулись парой фраз о предпочтениях в еде, а потом звук от костыля стал громче, и в обеденный зал вошел Алекс, по-прежнему поддерживаемый Севиль. Ника тихо хмыкнула, нехотя отрывая взгляд от ее пальцев, заботливо сжимавших его талию.
Севиль подвела Алекса к столу, помогла сесть, за что получила скованную улыбку благодарности, и устроилась между ним и Стефаном.
Старательно избегая смотреть на Нику, Алекс потянулся к хлебной корзинке здоровой рукой, но тут же выронил схваченную булочку – видимо, от травмы пальцы плохо слушались и заметно тряслись. Севиль коснулась его плеча и сама подала ему хлеб.
Видит бог, Ника старалась молчать, усердно зажевывая ненужные слова булками и супом, но надолго ее не хватило.