Ника театрально прокашлялась и начала говорить. Она рассказала им обо всем, что случилось в пансионе «Форест Холл» с момента ее приезда: о том, как нашла список «смертников», о том, как узнала о причастности Алекса к этому, об упоминании Джей Фо в книге сказок и о знакомстве с именем Гидеона Рафуса. Рассказала о теории профессора Самартина о двойственных душах и о проделках безликой Ады Блодвинг, несколько месяцев выдававшей себя за погибшую Дженни Тейлор. Наконец, Ника поведала о шрамах, которые душа волчицы оставляет на ее теле. Конечно, она умолчала об интимной стороне их с Алексом отношений, но была уверена, что ее внимательные, ошарашенные слушатели прекрасно читали между строк. Также Ника затронула ту часть истории из жизни с ведьмами, когда узнала об айтанах, что Джей Фо – волчица и айтан – вместе с другим животным, вероятно подарившим вторую душу Алексу, убила кого-то (Ника не стала говорить, что жертвой был второй брат Харуты, Факсай) много сотен лет назад, и с тех пор они не могут найти покой по вине необъяснимого проклятия.
– Я вернулась, потому что выяснила, кто такая Джей Фо, – заключила Ника, прохаживаясь вдоль окна. К концу рассказа напускное веселье исчезло, и она погрустнела, внезапно осознав, что совершенно не представляет, что делать со всей этой правдой. – Айтан живет во мне, и избавиться от него можно, лишь разрушив проклятие. Но что это за проклятие, кто его вызвал и почему, никому не известно, даже Миккае и Нукко, хотя я предполагаю, что проклятие наложил тот человек, которого айтаны убили тысячу лет назад. А теперь души этих айтанов почему-то попали в наши с Алексом тела, и его айтан хочет меня убить. Маркел… он… он просто единственный, кто понимает, с чем мне приходится жить. Мы связаны гораздо большим, чем все эти ваши придумки о любви. И если Алекс не такой кретин, каким пытался казаться на недавней встрече, мы еще сможем поладить. Вот и все.
Ника обвела взглядом слушателей: Николас, Михаил и Лидия сидели на диване, сложив руки на коленях, и, словно маленькие дети, узнавшие о существовании магии, во все глаза смотрели на нее. В любой другой раз Ника бы улыбнулась или даже рассмеялась, потому что не каждый день чужаку удается по-настоящему впечатлить коренных жителей terra, особенно если один из них правитель, а вторая с пеленок якшается с ведьмами, но Ника не улыбнулась. Она просто выдохлась и последние силы направила на то, чтобы не начать анализировать сказанное. Кажется, только сейчас до нее стал доходить истинный масштаб трагедии вкупе с собственными бессилием и одиночеством.
Первым заговорил Михаил:
– Кая Светуч явно хочет проверить вас, ибо слухи ходят неспроста. Я не заметил, чтобы Александр как-то менялся или злился рядом с тобой в свой приезд.
– Хорошо, что не заметили, – глухо откликнулась Ника, прислоняясь спиной к стене. Николас хмуро смотрел на нее, и девушка опустила взгляд. – Но он изменился.
В этом вся проблема. Он до сих пор меняется, а не должен!
Внутренний голос вопил от злости и отчаяния, но Ника прикусила язык.
– Уверен, Александр понимает все риски, – подала голос Лидия. – Ох, девочка моя, если бы я знала…
Ника мотнула головой. Как будто ты не знала… Как будто не видела, что со мной что-то не так!
– Нет никакой драмы, – тихо сказала она. – Если Кая Светуч хочет представление, она его получит. С меня не убудет.
Ника взглянула на отца, и некоторое время они молча изучали друг друга – так, словно впервые увидели по-настоящему. Она мысленно благодарила его за молчание и вместе с тем где-то глубоко внутри молила, чтобы он хоть что-то сказал. Сказал, что понимает. Что ему жаль. Но Николас просто кивнул.
– Надо бы над твоим внешним видом поработать, раз ты хочешь покорить все миры. – Лидия встала. – У Давида Дофина жена как раз по этой части, думаю, ей можно доверить твою тайну.
Ника пожала плечами. Делайте что хотите.
Проходя мимо, Лидия замешкалась: может, хотела коснуться, обнять или, чего доброго, поцеловать в щеку, но в последний момент передумала и, одарив внучку улыбкой, покинула кабинет. Михаил тоже не стал задерживаться. Как только Ника и Николас остались одни, ее отец тяжело вздохнул и провел рукой по волосам.
– Я много ошибок совершил, Николина, – сдавленно начал он.
– Не надо…
– Я не знаю, что делать. – Николас поднялся и медленно подошел к ней. Ника часто заморгала, смотря куда угодно, лишь бы не на него. – Во всем, что касается тебя, я не знаю, что делать, но…
Николас потянулся к ней. Слезы побежали по щекам, и Ника истерично замотала головой. Хотела убежать, но вместо этого лишь сильнее вжималась в стену.
– Я с тобой. Ты должна это знать. И может, когда-нибудь даже поверить в это. Но я сейчас с тобой.
Его рука застыла в воздухе, в сантиметре от ее щеки, а потом упала вниз, кончиками пальцев чиркнув по коже. Ника уловила запах табака, всхлипнула и яростно утерла нос.
– Он правда умер? – прошептала она, не смея взглянуть на отца. – Тот ребенок. Ее первенец?
Казалось, он молчал целую вечность. Ника смотрела на носки его отполированных ботинок и все ждала, когда они исчезнут из ее поля зрения.
– Умер, – холодно ответил Николас. – У нее всё умирает. Извини меня.
И вышел из кабинета.
Как холодно.
Лидия и Михаил замерли в коридоре перед закрытой дверью кабинета.
– Ты не спросил ее о Полосе. Удивлена, – в голосе Лидии сквозила насмешка. Михаил презрительно скривился. – Она всего лишь маленькая девочка. Запутавшаяся, подозрительная и никому не доверяющая девочка. И ты не имеешь права на нее давить.
– Я же не спросил, сама сказала.
– Вопрос времени. Но ты не имеешь права давить на нее. Обещай мне, что никогда не будешь давить на нее хотя бы потому, что мы не знаем, как…
– Да-да, мы не знаем, как вытащить мою дочь из этой Полосы, – нетерпеливо выплюнул Михаил и устало потер глаза. – Скажи, Лидия, как мне жить с этой надеждой? Видеть ее рядом, знать, что именно она способна вернуть мне мою дочь, мою жену, и ничего не делать? Скажи как? Мы всё сделали, чтобы найти Риту, свести ее с Николасом и наконец явить землям единственное существо, которое избавит нас от Полосы. Сделать столько, чтобы… чтобы теперь не делать ничего. Я устал ждать. Так устал…
– Дай ей время. Если сейчас ты расскажешь Николине обо всем, мы навсегда ее потеряем, – Лидия примирительно коснулась плеча Михаила. – Разве не видишь? Она привыкла выживать и будет так делать до тех пор, пока сама не поверит, что избавление от Полосы стоит ее жизни. Но это должно быть ее решение, только ее.
Михаил со вздохом кивнул и накрыл ее пальцы своими.
– И что ты сделаешь, когда она будет готова?
– Позволю ей увидеть пророчество целиком. Смерти я давно не боюсь.
Жена главнокомандующего Алой Розы, на первый взгляд, была его противоположностью. Софи Дофин отличали платиновое каре и яркий макияж, а одевалась она в провокационные платья в бельевом стиле с неприлично глубокими разрезами на бедрах, байкерские куртки и грубые ботинки на высоких каблуках. Ее хрупкие запястья украшала россыпь мелких тату со словами на рибелите, в ушах блестели металлические серьги-гвоздики, а в глазах сверкали линзы, цвет которых она меняла чуть ли не каждый день – так же, как и цвет волос. Ника помнила ее с того дня, когда впервые попала в замок на празднование Нового года. Тогда Софи сидела за столом в компании мужа, волосы ее были огненно-рыжими, а платье – ужасающего розового цвета.
Перед встречей с Софи Лидия рассказала Нике, что та работала гримером в столичном театре оперы и балета, а также шила костюмы для театральной труппы. Сколько ей было? Бабушка не знала наверняка, но предположила, что не больше двадцати пяти. «Потому что морщинки вокруг глаз едва заметные, хотя, кто знает, может, это последствия неугасающей улыбки. Обрати внимание, она же все время улыбается!»
Софи ворвалась к ней в спальню, и Ника невольно пересчитала ее зубы, мысленно показывая бабушке «класс» за очевидное наблюдение и заодно подсчитывая минуты до окончания встречи. Чрезмерно позитивные люди по умолчанию вгоняли ее в ступор. Но вот странно: несмотря на лучезарность, Софи совсем не раздражала. Сверкая улыбкой, она быстро представилась и с должным профессионализмом спросила, есть ли у Ники какие-то особенности, которые нужно обязательно учесть при подборе нового гардероба. Ника кивнула и просто разделась до трусов, отчасти рассчитывая застать новоиспеченного стилиста врасплох и посмотреть, как выглядит Софи с замешательством на лице. Но жена главнокомандующего оказалась не промах и даже бровью не повела. Она несколько минут рассматривала ее плечи, спину и ноги, авторитетно отметила «классную задницу», а потом несколько минут со сдержанным восхищением таращилась на ее маленькую грудь, и здесь уже Нике сделалось не по себе.
– Была бы у меня такая грудь в восемнадцать… – вздохнула Софи и покачала головой. – Одевайтесь, принцесса.
– Ника, если не сложно.
– Нет проблем, – Софи снова расплылась в улыбке. – Вы красивая до безобразия. Просто до неприличия. И эта ваша худоба даже при небольшом росте, как… как… – Софи пощелкала пальцами, подбирая сравнение. – Героиновый шик! Кажется, так у вас назывался период. Просто вау.
Ника попала головой в рукав футболки и тихо выругалась.
– Я же не субтильная.
– М?
– Героиновый шик – это про… – Ника внезапно разозлилась, хотя понимала, что Софи не хотела ее задеть. – При чем здесь это вообще? Вы что, фанатеете от того мира?
– Было дело, каюсь, – улыбка жены Дофина внезапно померкла. – Но меня всегда прельщала Америка. Сколько раз просила Давида съездить, но он вечно так занят, а потом уже… – Софи вдруг вздрогнула, и снова ее лицо засветилось. Она села на подлокотник кресла и закинула ногу на ногу. – Хотела сначала предложить вам волосы остричь, но… нет, лучше оставить. Да? Нам нужно разбавить вашу диковатость чем-то женственным. А красивые волосы придают соблазнительно-опасный вид. Что может быть женственнее?