Да, может.
Центр отслеживания был единственным местом, в котором правители terra, их супруги и дети могли без свидетелей встретиться, поэтому Мари и назначила здесь встречу.
– И что, больше никто не зайдет?
– Не сможет. Только принадлежащие роду правителей и их избранники.
– А вы тогда что здесь делаете?
– Исключение из правил. Мне повезло заручиться доверием как Стамерфильдов, так и Саквильских, и обе династии в свое время выбрали меня следить за Центром с обеих сторон, – улыбнулся Михаил.
– Да уж, втираться в доверие вы умеете, – усмехнулась Ника, и мужчина задел ее плечом. Девушка снова уставилась на экран. Сколько потухших точек! Если она правильно поняла, раньше это место было настоящей сокровищницей. Взять хотя бы тайные проходы, которых уже не существовало. Но в чем сейчас его ценность? Ника задала этот вопрос спутнику.
– В наших объектах и порталах, с ними связанных, – ответ Михаила прозвучал так тихо, что Ника придвинулась к нему. – Если знать, куда бить, можно в итоге все разрушить – и никакая магия Полосы не нужна.
Ника нахмурилась, вспомнив взрыв в крепости Шейфиля, и уже хотела спросить, но Михаил продолжил:
– Порталы – как генераторы для завесы, ограждающей наши земли от всего мира. Но если все порталы исчезнут, исчезнет магия, защищающая замок и другие объекты, и мы окажемся в ловушке – на земле, гниющей без того, что ее изначально создало.
Как Севвар, как Высохшие озера.
– Ого, – выдохнула она. До поездки в Морабат этот мир казался ей мало отличимым от того, в котором она провела большую часть жизни. Какие-то средневековые замашки, вроде воинов и фрейлин, ритуалы, словно доставшиеся в наследство с языческих времен, и другие мелочи, надобности в которых, на ее взгляд, и вовсе не было, потому что все вокруг выглядело современным и совершенно понятным ей. Но потом случились полгода в Морабате, ее титуловали, а сейчас Михаил раскрыл ей еще одну тайну, и Ника поняла, что мир, в который она попала, как и жизнь, с которой она пыталась подружиться, далеко не те, чем кажутся на первый взгляд. В этом мире много слоев. Магия не снаружи, она внутри. И может, если Ника наберется терпения, она увидит наконец то, о чем втайне мечтала: волшебство, способное защитить ее от всего.
– Ника.
Вздрогнув, она взглянула на Михаила, но тот покачал головой и кивнул на экран. На карте, среди линий и точек, виднелся силуэт.
– Я снаружи подожду. Можете говорить спокойно, вас никто не подслушает.
Ника кивнула, не отрывая взгляда от экрана.
– Только я здесь останусь, хорошо? – сказала Мари, и ее силуэт опустился на пол, спиной к Нике.
Ника тоже села, отклонилась назад, ощутив упругую поверхность экрана и тепло Мари. В Центре было тихо, и она слышала приглушенное дыхание сестры. Сестры… И Ника вдруг поняла, что Мари ведь и сама все знает. Весной, в пансионе, она видела ее у дома Риты, поверила в самое простое объяснение и подумала, что лучше бы ей и впредь ничего не знать. Какую на самом деле цель преследовала мать, рассказав ей правду, она не понимала. Может, в очередной раз решила уколоть ее (как будто мало было!), а может… Да нет никаких других «может». Только что Нике теперь делать с этой правдой?
– Я замуж выхожу, – послышался тихий голос Мари.
– Угу.
Ника видела новость в газетах, но это не вызвало в ней никаких эмоций. Счастливой Мари не выглядела.
– Все так быстро случилось, – Мари нервно хохотнула. – Жизнь в Эхертауне другая. Все знают, кто я, но мне… Я была свободной, могла делать то, что хотела делать. Но, знаешь… мне все равно было одиноко. И когда мы с Киром встретились… Это произошло почти сразу после случившегося в «Стании».
– Так он друг Алекса?
– Я не знала этого. Честное слово, не знала.
В голосе Мари сквозило отчаяние, и Ника поджала губы. Может, так и было – еще одно совпадение, но она ей не поверила. Зависимость Мари от брата – как наркотик, и нельзя так просто соскочить. Дэвис Джордан, с которым она закрутила роман в пансионе только потому, что тот был в списке и Мари надеялась, что Алекс его не тронет. Теперь этот Кир как-его-там.
– Ну, поздравляю, – буркнула Ника. – Ты счастлива?
– Нет, – просто ответила Мари, и Ника вдруг ощутила ее пальцы на своих. Посмотрела вниз: рука подруги просочилась через экран.
– Чего ты хочешь, Мари?
Молчание затянулось. Пальцы поверх руки Ники дрожали, иногда стискивали ее, потом резко отпускали. Ника не шевелилась и терпеливо ждала.
– Как ты сбежала?
– Сбежала? К ведьмам, что ли?
– Нет. Как ты от него сбежала? Как смогла? Я видела вас с Иланом Домором, он тебе нравится…
– Что за ерунда? Он мой охранник.
– Правда? – Казалось, Мари искренне удивилась. – Прости. Подумала, что между вами что-то есть, и решила, что ты расскажешь… в смысле… – Она тяжело вздохнула и откинула голову, опершись затылком на затылок Ники. – В пансионе вы с Алексом стали так близки; и я была уверена, что вы друг без друга не сможете, но… Ты в итоге живешь дальше, и только я…
Ника стиснула зубы. Рассказывать о том, как далось ей это расставание, она точно не собиралась, но слова Мари ее разозлили. Она живет дальше – ну да, ну да. Барахтается среди бессмысленных действий и дурацких тайн, вроде что-то делает, что-то выясняет, движется вперед, а как эйфория спадает, понимает, что никуда не продвинулась. Топчется на месте, все еще одинокая, уставшая и слепая. И кто бы знал, каково ей на самом деле, ведь тело лечит раны, а непроницаемая маска на лице скрывает все остальное. А то, чего люди не видят глазами, – того, значит, нет. Но Мари, любимой дочурке, талантливой принцессе и богопоклоннице, конечно же, тяжелее…
Ника протяжно выдохнула, пытаясь прогнать злость. Ей никогда не было свойственно состязаться с другими в тяготах жизни, но отчего-то именно слова Мари разожгли в ней такое желание.
– Пытаюсь жить, но ничего не получается, – шептала Мари, не заметив исходившего от Ники напряжения. – Он все время в моей голове, и чем дальше я уезжаю, тем громче звенит его голос. Его мысли. Чувства. Словно он отдает мне все дерьмо, что с ним творится, всю вину, все сожаления, а сам… Господи, Ника, как же я его ненавижу. Как же ненавижу… Ты должна понять, – Мари стиснула ее руку, – он же весь тот год решал свои проблемы за твой счет… он же… как паразит… как…
Ника резко выдернула руку. Яростные слезы прожгли глаза. Она было подумала, что раз Мари знает об их родстве, то непременно заговорит об этом, но то, что та в итоге сказала… У Ники был повод злиться на Алекса, хотя, если уж по правде, ее злость породили ее же ожидания. Сама себе придумала, а потом разочаровалась. Но Мари… Как она может так? Как будто Алекс виноват в том, что он такой. А если бы эмпатия досталась не Алексу, а ей, Мари бы сейчас жаловалась ему? Говорила, что это она, Ника, как паразит, пьет ее жизнь, перекладывает свои проблемы? Словно это можно контролировать…
– Не уходи, пожалуйста, – жалобно протянула Мари. Она не поднялась, не вышла к ней – по-прежнему сидела спиной, и Ника вскочила на ноги. – Что мне делать, скажи?
– Мне плевать, что ты будешь делать. – Ника резко смахнула с носа слезу. – Сходи в церковь и помолись. Может, твой Бог отпустит тебе грехи.
Terra ignis, Центральная площадь.
Сентябрь 2019 года
Карнавал красок проходил на главной площади столицы и ежегодно собирал жителей со всех уголков земли – от окраин до Алтавра и Куската, долины эльфов. Все улицы, ведущие к площади, за одну ночь зарастали лотками с угощениями, напитками и сувенирами. Деревья и фонари оплетали цветные гирлянды из искрящихся лампочек, флажков и кукол-марионеток. Днем здесь проходили цирковые представления, шоу мыльных пузырей и театральные постановки по истории terra, а вечером появлялись музыканты, а на импровизированную сцену стягивались танцующие компании. Отличительной и обязательной особенностью праздника был маскарад: все от мала до велика, независимо от пола и возраста, облачались в цветные плащи и огромные маски из ткани и дерева на все лицо.
О празднике Ника узнала от Агвида Берси и захотела сходить, раз уж участие предполагало полное инкогнито, но в последний момент Берси променял ее компанию на свидание с «очень важной женщиной из прошлого» и поручил новоиспеченную принцессу Домору и Фернусону.
– С утра я наблюдал, как юная Катарина Кемберуэл рыдала в парке, просто навзрыд, – деловито отметил Инакен, натягивая на голову ярко-желтую маску из дерева. – Разлад у вас, что ли?
– Тебе-то что? – бросил Домор.
Ника искоса взглянула на него. Что за отношения были у него с этой скромницей Катариной, она до сих пор так и не понимала, хотя за последние дни несколько раз видела их в замке вместе, на пути в его спальню. Домор – как всегда с каменной мордой, Катарина – красная от смущения. Хотя, может, он ее напоил наконец, кто разберет. Или ему, наоборот, нравится, что она ломается? Любитель неприступных куколок. Интересно, а как он вообще в… Ника мотнула головой и сосредоточилась на тесемках плаща, которые битый час пыталась поудачнее завязать на шее: плащ был слишком объемным и тяжелым и все время норовил упасть на землю.
– Принцесса, вы такая хрупкая. Без помощи не обойтись, – ухмыльнулся Инакен и поспешил закрепить плащ. – У вас очень выразительные глаза. Боюсь, даже маска не спасет, – а потом вдруг наклонился к ней и саркастично шепнул: – Ревнует она его к тебе, ага.
Игнорируя сказанное, Ника надела свою маску. Ее наряд был серым и на фоне желтого у Фернусона и белого у Домора выглядел совсем уж блекло. Инакен подставил ей руку, и троица отправилась на праздник.
День клонился к закату, а веселье на площади было в самом разгаре. Взрослые сажали детей на плечи, чтобы те смогли посмотреть последние представления театра кукол. Торговцы громко зазывали в свои лавочки, предлагая карамельные яблоки и орехи с корицей, а также шуточные книги по зельеварению и выдуманные карточки с изображением ведьм из Морабата. На стене одной из палаток даже висели фото с церемонии титулования, где Ника и Нукко приветствовали друг друга, склонив головы.