– Выглядит как земля после засухи. Наверное, раньше здесь были источники. Может, река какая… хотя что-то я не помню на карте никаких рек… Надо бы у ведьм спросить.
– Господи, не надо, – раздраженно буркнула Ника. – Здесь раньше озёра были и ягода какая-то росла, которую на экспорт собирали. А потом все высохло, почему – никто не знает. В засухе обвинили ведьм. Но ты, конечно, можешь спросить. Уверена, Миккая тебе за обедом все спокойненько расскажет.
Алекс фыркнул, закатив глаза:
– А тот, второй, который приходил на церемонию? Может, он что расскажет? Выглядел вроде дружелюбно.
Ты издеваешься, что ли? Алекс с наигранным интересом озирался по сторонам, что-то высматривая, и Ника сдалась:
– Дружелюбный не то слово, но он норм. Нукко, скорее всего, покажется тебе чересчур суровым – не ведись, это маска, но лучше подыграй, прояви уважение и все вот это вот. Ты умеешь. – Алекс вскинул брови, и Ника, поймав его взгляд, скорчила гримасу. – Нукко очень классный. Я им очень дорожу.
– Но?
– Никаких «но».
Но я не знаю, будет ли он сражаться, если до этого дойдет. С одной стороны, его появление на церемонии – это вызов (позлить Миккаю или народ – непонятно) и говорит о его натуре больше, чем философские рассуждения, которыми Нукко изводил ее на протяжении многих месяцев, но, с другой… Ника теперь знала о Фрее и его чувствах и совершенно не представляла, как способность к эксцентричным поступкам уживалась с дурацким смирением – и что из этого в итоге перевешивало.
Они прошли еще немного и наконец остановились. За тот год Ника неоднократно проходила через портал и обратно, навещая севвар, и теперь с легкостью могла ощутить вибрации в воздухе даже на большом расстоянии. Но… Ника замешкалась. Через завесу мог пройти лишь маг, и, хотя Алекс был потомком Саквия, она сильно сомневалась, что Миккая не наложила никаких ограничений на его род. Один Алекс мог не пройти. Ну что ж… Ника быстро взяла его за руку и шагнула вперед.
Холод на коже и едва ощутимая вязкость от магии завесы – и вот они уже на заснеженной поляне, среди высоких деревьев, подпирающих кронами небо. Вытаращившись, Алекс обернулся и крепче сжал ее руку – скорее неосознанно, от растерянности.
Невдалеке послышался треск, и Алекс вмиг стал серьезным. Замер, уставившись в темноту между деревьями.
– Расслабься, – хмыкнула Ника. – Это они.
И вправду, через считаные секунды показались силуэты Миккаи и Асури. Верховная была в тюрбане и платье до пят, походка плавная, как будто ее ноги и вовсе не касались земли. Асури же ступала впереди нее как ястреб, сверля нежданных гостей злобными темными глазами.
– Проходной двор, сестра, – цокнула она, придирчиво оглядев гостей.
Ника уже приготовилась ответить колкостью, но вдруг Алекс шумно задышал, до боли сжав ее руку, а другой схватился за сердце. Ника вырвалась из его хватки и, коснувшись плеча, заглянула в глаза: зеленые, зрачки расширены и ни намека на айтана.
– Не в этом дело. – Он глубоко задышал. – Не знаю… такое чувство странное…
Ника метнула взгляд в сторону – туда, где высились лиственные деревья, подернутые туманной дымкой. За ними начиналась Полоса Туманов.
– Он просто хочет домой, – подала голос Миккая. – Обуздай своего пассажира, а иначе не заметишь, как проснешься у подножия Полосы.
Алекс нахмурился, а Ника задумчиво разглядывала его. Почему он не превращается? Ладно в машине нашел способ, как контролировать себя, но здесь, рядом с Полосой… Алекс поймал ее взгляд и зажмурился, глубоко дыша.
– Пойдем, – Ника закинула его руку себе на плечи и повела к ведьмам. Асури и Миккая развернулись и без лишних слов зашагали в сторону лагеря. – Странно, конечно, что тебя здесь прихватило. Джей Фо обычно пробуждается гораздо ближе к Полосе.
– У тебя одна душа стремится туда, а у него – обе, – язвительно бросила Асури через плечо.
– Не подслушивай!
– Почему обе? – взволнованно спросил Алекс.
Миккая с упреком взглянула на сестру.
Просвет между деревьями становился все шире, и вскоре они вышли на ведьмовскую поляну. Все здесь осталось как и прежде: круглые шатры парили над землей; и Ника сразу представила, как красивы они в темноте, в окружении ночных огней. На поляне уже стояли столы, и сестры готовились к обеду: чистили овощи и фрукты, разжигали котлы и носили воду. Завидев гостей, женщины оторвались от работы и в недоумении уставились на парня.
– Сестры, – Миккая вышла вперед, – прошу вас сегодня отступить от традиций и позволить другу Николины Стамерфильд присутствовать в нашем доме. Ваш покой не будет нарушен, даю вам слово.
Асури с издевкой посмотрела на Нику, и та состроила гримасу.
– Ты потомок Саквия, брата, изгнавшего нашу сестру, – сказала Миккая, обращаясь к Алексу. – Веди себя тихо и не задавай лишних вопросов. И тогда я позволю тебе остаться на ночь. На одну ночь.
Алекс покорно кивнул. Расстояние до Полосы увеличилось, и он заметно приободрился, больше не опирался на плечо Ники и с детским любопытством рассматривал все вокруг. Ведьмы вернулись к работе. Кто-то из сестер улыбнулся Нике, другие наградили пренебрежительными взглядами, но она не обращала внимания – высматривала кого-то и не сразу сообразила, что среди многообразия цветных тюрбанов и растрепанных волос ищет светлую макушку Фреи. От осознания в сердце кольнула тоска.
Пока ведьмы готовили обед, гости сели у подножия одного из шатров, и Ника начала рассказывать о ведьмах, представляя каждую из сестер поименно.
– На самом деле Асури не такая уж и злая. Она больше кривляется. Видел серебряные звезды на ее лице? Она аликуат. Это такие ведьмы с несколькими жизнями, а количество блестящих звезд на лице равно числу оставшихся жизней.
– У нее всего одна.
– Кстати, да. Обычно она их подкрашивает, чтобы… Да неважно. По факту одна осталась, вот она и злится, – фыркнула Ника, радуясь, что Асури их не слышит. Она хотела рассказать Алексу о Фрее, о том, как та хотела покоя после смерти, но в угоду традициям была похоронена в Полосе вместе с мертворожденным ребенком, но промолчала. Говорить о чьей-либо смерти с Алексом – непременно окунуться в вину, которая перманентно жила с ней уже много дней. А у Ники язык не поворачивался даже сказать одно простое «прости» – какое уж там вести задушевные разговоры…
Вскоре Миккая угостила их обедом. Алекс и Ника набросились на еду и в два счета опустошили тарелки, доверху наполненные кашей и томлеными овощами. Ведьмы затянули размеренную песню, и Алекс, привалившись к дереву, уснул.
– Зря ты его сюда привела, – раздался над ухом голос Миккаи. Ведьма незаметно подкралась к ней и села рядом.
– Пусть поговорит с Нукко, какие проблемы?
– Ты не понимаешь, девочка, – вздохнула Миккая, с какой-то неведомой ранее тоской разглядывая спящего. – Джей Фо хранит тебя, она живет, чтобы защищаться. А то, что сидит в нем, хочет убивать.
– И Нукко должен помочь ему справиться с этим желанием, – упрямо стояла на своем Ника.
– Глупости. Его жажда – это не человеческая прихоть, а сила пророчества. Проклятие не поддается никаким законам.
Ника выдержала тяжелый взгляд Миккаи:
– Что ты знаешь?
– Всего лишь предполагаю.
– И что же?
– Что суть их проклятия – искать друг друга и убивать. Раз за разом, из жизни в жизнь. И возможно, по очереди. Помнишь, что ты сказала перед уходом?
Ника кивнула. Решив вернуться в замок, Ника поведала Миккае о том, что открыла ей Джей Фо, и описала сцену убийства Факсая: как он, умирая, что-то шептал – наверняка то самое проклятие.
– Айтаны убили Факсая, а он в ответ придумал извращенный, неразрывный круг – убивать и возвращаться, чтобы отомстить. И снова, и снова… Так я думаю.
По телу пробежали мурашки. Джей Фо ее защищает, потому что сейчас не ее очередь. Она убила и спасается от того, кто ей мстит.
– И если кто-то вмешается, то…
– То мстить уже будут ему, – хмуро закончила Миккая. – Это лишь домыслы, и, вероятно, правды мы никогда не узнаем.
Ника уставилась на Алекса. Разглядывала его лицо, снова отмечая, как сильно он изменился, как повзрослел и осунулся, какой он уставший, измотанный и разбитый… давно она не смотрела на него просто так – без злости, страха или приступа вины. Ника разглядывала шрам на его левом виске и вдруг заметила что-то за ухом. Подалась вперед, боясь коснуться, и разглядела едва читаемый рисунок двух звезд. Он его не свел. Не свел…
– Он не животное, а человек, который мне очень дорог, несмотря ни на что. И он заслуживает шанс.
– Нам нет дела до ваших амурных страстей. Но от тебя зависит судьба нашего мира, и, пока мы не поймем, как именно должно быть исполнено пророчество, ты обязана беречь свою жизнь! А ты… ты…
Впервые на памяти Ники Миккая прямым текстом сказала ей о связи с Полосой и теперь не находила слов. Ее глаза опасно заблестели, губы сжались, подбородок дрожал. Верховная сверлила Нику взглядом, и этот взгляд был полон такого отчаяния, на которое, пожалуй, способно лишь существо, разменявшее не одно столетие.
– Странно, что вы до сих пор не посадили меня в клетку на сохранение, – устало бросила Ника, опираясь спиной на соседнее с Алексом дерево и закрывая глаза.
Миккая промолчала, и вскоре Ника услышала, как та ушла. Ну и пусть. Отправляясь сюда, Ника хотела рассказать верховной о лекции в колледже Алтавра, о Контракте и о том, как она необдуманно бросила книгу в камин, а та вернулась к ней, пролетев по воздуху. Хотела спросить, что это значит, может, услышать, как насмехается Асури и заводит любимую шарманку о том, что магию надо развивать с детства и бла-бла-бла. В конце концов, Ника хотела получить хоть малейший намек на то, что ведьмы возмущены тем, чем занимается Долохов и что их сестры где-то за неизвестной завесой разбрасываются магией… Ей хватило бы одного неосторожного слова, чтобы понять: вдруг что – и Миккая с ее кланом будут сражаться, она не останется одна, бессильная и бесполезная перед лицом таинственной третьей земли и гонки за текстом пророчества.