— Слышь, Мимарка, а ты в курсе, за что его так? — Обратился я к азиату, точно так же, как и все остальные, задравшим голову у подножия монумента Кощея.
— Хех, а я уже и забыл… — раздался довольный голос «подселенца» в голове Магистра.
— И за что тебя увековечили, Твое Бессмертие? — поинтересовался Мимар.
— Да какая уже разница, Вторник, — отозвался Кощей. — Было и было.
— Не думал, что ты такой скромник, — озадачился Мимар. — За мелкие заслуги так не почитают.
— Дела минувших дней, — голос Кощея неожиданно сентиментально дрогнул, чем поверг Магистра в очередной шок. Личность Кощея раскрылась перед ним совсем с другой, неведомой стороны. Он оказался ближе и человечнее, чем иные собратья по Ордену. — С тех пор я сильно изменился, Вторник, и много чего натворил… Все, закрыли тему.
— Не знаю. — Покачал головой азиат в ответ на мой вопрос. — Ни одна летопись не повествует об этом.
— Никогда бы не подумал, что подобное Создание может сделать что-то полезное для общества… — задумчиво произнес я. — Хотя, мы же не заем, какие у этого общества были устои. Может быть, чтобы увековечиться подобным способом, нужно было замучить и замордовать неимоверное количество обычных смертных? Типа нас с вами?
— Не кощунствуй! — Набросился на меня, едва ли не с кулаками, азиат.
— О! — победно воскликнул я. — Кощунствовать, похоже, тоже одного корня с Кощеем будет! И ведь не даром? А, Мимарка?
— А идите вы все лесом! — раздраженно чертыхнулся азиат, и поспешно зашагал по аллее к выходу.
— Какие мы нежные… — фыркнул я, пристраиваясь ему в спину. Ну, а командиру и фрицу ничего не оставалось делать, как догонять нас с азиатом.
В таком порядке мы и добрались до огромной арки входных ворот, оказавшихся наглухо запертыми. Безрезультатно потыкавшись в массивные резные створки, украшенные многочисленными героическими сценками-барельефами из местной жизни, я устало опустил руки:
— Похоже, приплыли, командир?
— Не газуй, Хоттабыч, — невозмутимо произнес Головин, разглядывая настоящие произведения великанского искусства. — То, что один разумный закрыл, другой завсегда открыть сможет… Ну, или разрушить, на худой конец.
— Точно! — довольно произнес я, активируя «Магическую горелку». — Сейчас я в них дырку мигом прожгу! — Но створки гигантских ворот даже не закоптились от моего узко-концентрированного потока пламени, хотя я уверен, что мощности хватило б, чтобы прожечь толстенный такой несгораемый сейф. А эта деревяшка — ни в какую!
— Скажи этому старому болвану, чтобы не маялся дурью! — Вновь обнаружил свое присутствие в голове Магистра Кощей. — Эти двери вырезаны из маленького обломка корня Мирового Древа — ясеня Иггдрасиля! Древесину этого Мэллорна не возьмет даже всепожирающее пламя Дракона, а не какая-то жиденькая струйка Магического пламени.
— Иггдрассиль — Мэллорн? — изумленно воскликнул Мимар.
— А чему ты так удивлен, Вторник? И то, и другое — просто ясень… Ну, не просто ясень, а ЯСЕНЬ! Так понятнее.
— Понял, Твое Бессмертие.
— Давай же, сука, гори! — заклинал я стойкую деревяшку, словно новогоднюю елочку, продолжая бесцельно расходовать Магические запасы своего поистине бездонного Резерва. После того, как покойный (земля ему пухом!) хам Атойгах, что-то там наколдовал с моими «расстроенными в хлам связями», я вообще никак не ощущал его опустошения. Даже, когда одним махом отправил в пекло к демонам целую тюрьму для Силовиков, я даже не почувствовал, что хоть насколько-нибудь выдохся.
— Стой, старик! — Махнул мне рукой азиат, предлагая остановиться. — Огонь не поможет!
— Это почему же то? — Ехидно прищурился я, но горелку погасил. — Выкладывай, что знаешь?
— Огнеупорная древесина, — сообщил Мимар. — Дверь сделана из куска Мирового Ясеня — Иггдрасиля, её не возьмет даже огонь Дракона, который плавит металл и испаряет камни! — Пересказал азиат свой разговор с Кощеем.
— И как нам открыть дверь, герр Вторник? — Опередил меня на мгновение оберштурмбаннфюрер. — Может быть поможет ваш Дар… э-э-э, — фриц закатил глаза, вспоминая мудреное название, — темпоральной реконструкции?
— А что, Мимарка, давай попробуем еще разок? — Толкнул я азиата локтем в бок. — Силенки-то еще остались? Посмотришь там, в прошлом, что к чему, глядишь, и выберемся!
— Я попробую… — как-то неуверенно произнес Мимар. — Твое Бессмертие, поможешь? — вновь воззвал он к помощи возрожденного Асура.
— Попробую, — отозвался бесплотный дух, окопавшийся где-то, словно паразит, в организме Магистра. — Вот только не знаю, выгорит ли чего на этот раз.
— А в чем проблема? — слегка нервно спросил Мамир.
— Пропускающая Магия Ворот настроена на истинных Асуров, — пояснил Кощей. — Только они вправе решать, кого допустить в Благословенную Агартхи, а кого послать, либо… вообще… уничтожить.
— Постой, зачем уничтожать? — в полном раздрае чувств воскликнул Магистр.
— Враг не должен проникнуть в Благословенный край! — отрезал Кощей. — Враг должен быть уничтожен.
— Враги? — Не поверил своим ушам Мимар. — Откуда у мудрых и могучих Асуров враги.
— Враги есть у всех! — как на духу ответил Кощей. — И они найдутся во все времена! Особенно у мудрых и могучих! Один раз Асуры уже чуть было не потеряли свою цивилизацию, и предприняли ряд мер, чтобы не допустить этого и впредь.
— Но ты же сам настоящий Асур! — воскликнул Магистр. — Даже твоя статуя стоит на «Аллее Славы» — это что-то, да значит! Неужели, и тебе не удастся открыть эти Врата.
— Да, я из истинных Асуров! — гордо и напыщенно произнес Кощей. — По крайней мере, был им… пока не помер… И я не знаю, примет ли меня Магия Ворот «за своего» в твоем теле смертного.
— Мы можем это как-то проверить, Твое Бессмертие? — поинтересовался у «соседа» азиат.
— Можем, — усмехнулся в его голове Возрожденный Асур, — если не боишься.
— Все так печально? — Догадался, о чем идет речь Магистр. — Я не хочу умирать.
— Никто не хочет умирать, — философски заметил Бессмертный, — даже такие долгожители, как Асуры. Но иного входа нет.
— Но… почему ты сразу не сказал? — обвиняюще воскликнул Магистр. — Что придется идти на такие жертвы.
— Хочешь сказать, что ты бы добровольно согласился на это.
— Нет, но.
— Мне нужно было сюда попасть — и вот я здесь! — Громыхнул в голове Магистра голос Кощея, исполненный такой мощи, что едва не развалил черепушку азиата. — А теперь подвинься, Вторник, дай папочке повеселиться.
Глава 17
Глаза азиата резко изменили цвет при очередном смаргивании, похоже Мимарка вновь подключил свой Магический режим «Темпоральной Реконструкции». Как бы опять чего не приключилось! А то знаем мы, как это обычно бывает — свалит сейчас в одного и не вернется…Интересно, а сколько на одной живой водичке протянуть можно будет? По действию она, куда как покруче обычного хавчика. Да еще и Прану до идеального уровня восстанавливает! Только чокнемся мы тут, если надолго (а то и навсегда) придется застрять…
Азиат, посверкивая появившимися в глазах электрическими разрядами, принялся «вычерчивать» на двери какую-то сложносоставную Магическую Формулу, символы которой на мгновение вспыхивали кровавыми колючими рунами и «впитывались» деревянной створкой двери.
— Как думаешь, командир, что наш коллега пытается сотворить? — спросил я Головина.
— Даже близко не понимаю, — покачал головой оснаб. — Ни Формул таких, ни Знаков… Никогда ничего подобного в жизни не видел. Это вообще что-то на грани фантастики! Абсолютно новое направление Силового Искусства!
— Все абсолютно новое — лишь хорошо забытое старое! — поучительно произнес вернувшимся гулким голосом азиат, не отрываясь от творимой Волшбы. — Перворуны, или праруны появились задолго до «изобретения» того же упрощенного «Футарка», — охотно пояснял Мимар, продолжая скармливать «прожорливой двери» один светящийся символ за другим. — Намного-намного раньше! И даже не Великими и Могучими Асурами, а теми, кто жил здесь до них…
— А как же Один? — Неожиданно вмешался в беседу доселе молчавший оберштурмбаннфюрер. — Меня учили на Магических Курсах, что руны открылись Верховному Богу, когда он, пронзив себя копьём, девять дней и ночей провисел на Мировом Дереве без еды и питья. После чего, утолив жажду священным мёдом, он услышал руны и начертал первые из них копьём на коре Иггдрасиля собственной кровью.
— Ты сейчас серьезно? — Азиат даже на мгновение остановил процесс и мельком взглянул на Хартмана.
— Конечно! — подтвердил Хартман. — А что не так? Ведь Один по праву Мудрец и Шаман, знаток Рун, Царь-Жрец, Колдун-Воин, Бог войны и победы, покровитель воинов, хозяин Вальхаллы и повелитель Валькирий!
— Да вроде все так, — весело оскалился Мимар, восстановив прерванную работу. — Только пафоса поменьше и тупого пиетета! Не придумывал он Руны, а только разработал более простую и удобную систему — «Старший Футарк» и все на основании тех же Прарун! Правда для этого, да — пришлось расплатиться глазом с Мимиром, чтобы хлебнуть из Источника Мудрости — собственного интеллекта не хватало, и повисеть на Мировом Ясене девять суток, для придания мыслям нужной остроты… Ну, и Один, он такой — всегда умел себя выгодно подать, не то, что некоторые!
— Это ты о ком сейчас, Мимарка? — Решил я уточнить.
— О Кощее, о ком же еще? — хохотнул, продолжая вписывать светящиеся «кренделя», азиат. — Ведь, по сути, занимались эти два деятеля одним и тем же! Только один остался в памяти смертных, как Могучий Бог, знаток Рун, Царь-Жрец, Колдун…И прочее бла-бла-бла. А второй — как Величайший Злодей всех времен и народов! Выходит, ребятки, что главное в нашем мире — это правильно себя подать!