Москвой расставил «Остров мертвых».
Майя замолчала, но тут подхватил отец Андрей. Он прочел красивым, бархатным баритоном:
Давным-давно.
Подавно – теперь. И нету проще!
Вон в лодке, скутан саваном,
недвижный перевозчик.
Не то моря, не то поля –
их шорох тишью стерт весь.
А за морями – тополя
возносят в небо мертвость.
Майя была ошеломлена.
– Так вы это помните! – взволнованно сказала она и снова поправила очки. – Как приятно встретить человека, который помнит стихи Маяковского наизусть! – И она одарила дьякона обворожительной улыбкой. – Простите, с кем имею честь?
– Дьякон Андрей Берсенев.
– Очень приятно. Вы знаете, Андрей… Можно я буду называть вас Андрей?
– Конечно.
– Так вот, Андрей, в этих четверостишиях Маяковский удивительно точно описал офорт. И Харона, перевозящего мертвецов на остров, и тополя. «А за морями – тополя возносят в небо мертвость». Удивительно, правда? В прошлое десятилетие имя Маяковского было практически предано забвению. Но сейчас мода на поэта снова возвращается.
«Да ведь она с ним кокетничает, – удивленно и неприязненно подумала Марго. – Прямо при мне! Вот тебе и музейные работницы, вот тебе и синие чулки!»
– Мода на хорошие стихи не проходит никогда, – вежливо сказал дьякон. – Человечество постоянно к ним возвращается.
– Как это верно подмечено! – восхищенно проговорила Майя, непроизвольным жестом прижимая к груди руки и пожирая дьякона взглядом. – Я тоже об этом постоянно думаю.
«Она что, собралась ему прямо здесь отдаться?» – возмущенно подумала Марго. Она кашлянула в кулак и сухо проговорила:
– Простите, что прерываю, Майя. А где сейчас «Остров мертвых»? Почему офорта нет в музее?
Майя неохотно перевела взгляд на Марго.
– Несколько дней назад мы отдали его на реставрацию. Рама пришла в совершеннейшую негодность, ее не реставрировали уже лет восемьдесят.
– И кто ее реставрирует?
– Мастерская, с которой мы сотрудничаем уже много лет. К нам от них приехал сотрудник и забрал картину.
И она снова томно посмотрела на дьякона и нарочитым, медлительным движением поправила завиток прически.
– Вы уверены, что этот человек – сотрудник мастерской? – продолжала допытываться Марго.
– Конечно, – небрежно ответила Майя. – Мы ведь не просто так отдали ему экспонат. Мы оформили все бумаги, как и полагается.
– Простите, а вы звонили в мастерскую? – не унималась Марго.
– Зачем? Реставратор предупредил, что починит раму в течение недели.
– Но ведь офорт могли просто украсть! – в отчаянии проговорила Марго. – Преступники ужасно хитры!
Майя одарила журналистку насмешливым взглядом.
– Не думаю, что это был преступник. Но чтобы вас успокоить, скажу: я записала номер фургона, на котором он приезжал. Я всегда так делаю. На всякий случай.
Марго и дьякон переглянулись.
– Вы очень предусмотрительная девушка, – сказал отец Андрей. – Не могли бы вы дать нам этот номер?
– Да ради бога. Только зачем вам?
Отец Андрей мягко улыбнулся.
– Я пока не готов ответить на этот вопрос. Возможно, в следующую нашу встречу я все вам расскажу.
– То есть… вы еще придете?
– Конечно. Правда, у меня в ближайшие дни очень много дел. Но как только освобожусь, сразу вам позвоню. Идет?
Майя улыбнулась, сунула руку в сумочку и достала блокнот. Быстро пролистала странички.
– Ага, нашла. Вот, держите.
Она протянула блокнот отцу Андрею. Он глянул на страничку и кивнул:
– Спасибо. Я запомнил. Скажите, Майя, а как выглядел этот мужчина?
– Ну… – Майя пожала плечами. – Он был в комбинезоне и кепке. Извинился за свой вид, сказал, что только что с вызова, ремонтировал кому-то антикварный буфет. А так… Высокий. Плотного телосложения. Глаза голубые и… – Майя замялась, подбирая нужное слово.
– Колючие? – подсказала Марго.
– Да, – задумчиво проговорила Майя. – Пожалуй, колючие.
– А нос? – нетерпеливо спросила журналистка. – Нос у него был какой?
Майя улыбнулась.
– Ну, не римский, это точно. И не курносый. Нормальный такой нос. Пожалуй, чуть длиннее, чем обычно, но это его абсолютно не портило. И еще у него был немного необычный голос… такой сипловатый, вкрадчивый.
– Он был лысый? – поинтересовалась Марго.
Майя вздрогнула. Уставилась на Марго и сухо ответила:
– Он был в кепке.
– А под кепкой? – не сдавалась Марго.
– Не знаю… Если судить по вискам… Да, пожалуй, он мог быть лысым. Знаете, в нем был шарм. Настоящее животное обаяние. Обаяние сильного и уверенного в себе мужчины, который привык брать то, что хочет. – И она посмотрела на дьякона.
«Не музей, а пансионат озабоченных девиц», – подумала с усмешкой Марго.
– Нам пора, батюшка! – Марго схватила дьякона за рукав. – У нас впереди еще два интервью. Майя, спасибо за информацию. Если будут вопросы, я вам позвоню, хорошо?
– Хорошо, – слегка удивленно ответила Майя.
– Всего доброго! – только и успел сказал дьякон, а Марго уже потащила его к выходу.
Майя задумчиво посмотрела им вслед, сняла очки и задумчиво проговорила, покусывая дужку очков белыми, мелкими зубами:
– Мужчина в рясе… Это могло бы быть забавно.
На улице Марго и дьякон быстро обсудили план дальнейших действий. Марго хотела немедленно звонить майору Синицину. Но дьякон этот план не одобрил.
– Слишком многое придется объяснять, – сказал он, хмуря брови. – Это во-первых. А во-вторых, наши доводы могут показаться ему слишком зыбкими и несостоятельными. Пожалуй, еще поднимет нас на смех.
Марго насмешливо прищурилась.
– Да вы тщеславны, батюшка. Но как же мы тогда найдем фургон? А тем более – лысого здоровяка! У нас только и есть, что номер машины.
– Я попробую «пробить» его по своим каналам, – сказал дьякон.
– А они у вас есть? – усомнилась Марго.
– Не меньше, чем у вас, – ответил отец Андрей. – Думаю, к завтрашнему утру мы узнаем, что это за фургон и кому он принадлежит. Если, конечно, номер настоящий.
Выглянувшее из-за туч солнце ярко осветило город и превратило весенний день в летний. Марго тут же сообщила дьякону, что умрет от жажды, если немедленно не выпьет холодного клубничного коктейля. В ответ дьякон предложил заглянуть в летнее кафе, пообещав угостить ее коктейлем «с пенкой», и Марго благосклонно согласилась.
В кафе они почти не разговаривали. Отец Андрей что-то хмуро обдумывал, подстегивая мысли крепким черным кофе.
Внезапно отец Андрей поставил чашку с недопитым кофе на стол и поднялся со стула.
– Я сейчас, – сказал он.
Марго видела, как дьякон подошел к киоску прессы, купил газету и вернулся к столику. Усевшись на стул, он развернул газету и прочел вслух:
– «В преддверии выставки Родченко в Москве появился маньяк, который убивает коллекционеров. Кто он и чего добивается? Возможно, он что-то ищет, но что? По Москве идет слух о непроявленных негативах Родченко, которые стоят огромных денег». – Отец Андрей отложил газету и взглянул на Марго. – Как вам это?
– Пронюхали, – мрачно констатировала Марго. – Ну, теперь завертится.
Она отпила коктейль, поморщилась:
– Не люблю журналистов.
– Весьма оригинальное отношение к коллегам по цеху, – заметил дьякон.
– Не люблю, когда эти «коллеги» лезут в мой огород. Топчут возделанную мной пашню!
– Мы еще особо ничего не возделали, – напомнил дьякон, едва сдерживая улыбку.
– У-ух, – прорычала Марго, грозно вращая глазами и сжимая в пальцах стакан. – Ну, пусть хоть один из них попадется у меня на пути.
– Один, кажется, уже есть, – сказал дьякон и показал на экран телевизора, мерцающий над барной стойкой. Марго обернулась.
– Эй, дорогуша! – окликнула она бармена и щелкнула пальцами, привлекая его внимание. – Да, да, сюда! Нельзя ли сделать звук в телевизоре погромче?
Бармен выполнил ее просьбу.
– …Таким образом, убит уже второй коллекционер, – напряженно глядя в камеру, проговорил молодой, аккуратно одетый репортер, похожий на бойскаута-аккуратиста. – У следствия нет определенного мнения по поводу того, что искал убийца. Но среди людей, увлекающихся фотографией, циркулируют слухи о неких таинственных негативах Александра Родченко. Мы встретились с директором Дома фотографии Ольгой Орловой и попросили ее прокомментировать эту информацию.
На экране появилось красивое, ухоженное лицо Ольги Орловой.
– Слухи о непроявленных негативах Родченко давно блуждают в среде коллекционеров, – обратился к ней репортер. – Что вы можете об этом сказать?
– Теперь, благодаря вам, журналистам, эти слухи начнут блуждать и среди людей, весьма далеких от фотоискусства, – с легкой иронией ответила Ольга. И добавила с совсем уж убийственной иронией: – Попутно обрастая все более таинственными и ужасающими подробностями.
Репортер, однако, не смутился.
– Так существуют эти негативы или нет? – спросил он.
Ольга колебалась, природное чувство такта мешало ей определиться с ответом. Наконец она ответила, нехотя и небрежно:
– Может, какие-то негативы и есть. Но вряд ли они стоят того, чтобы из-за них убивали людей. У нас в хранилище сотни проявленных негативов Родченко. Сейчас, накануне выставки, мы как раз переводим их в цифровой формат. И все, кто с ними работает, слава богу, живы.
– Как известно, для предстоящей выставки вы собираете работы Родченко по всему миру. Вам никто не звонил по поводу таинственных негативов? Никто не предлагал вам их купить?
На ухоженном лице Орловой появилась усталая улыбка.
– Мне постоянно звонят люди, которые сообщают о старых фотографиях или негативах, которые они нашли на чердаке или в подвале дома. Но чаще всего эти снимки не имеют коллекционной ценности. Это просто чья-то домашняя фотохроника, которая есть в каждой семье, только и всего.