Вербовочный аппарат у русских наемников реально стал оформляться лишь во второй половине 1926 г., что не способствовало увеличению их численности до этого времени[739].
Первое время вербовки как таковой практически не было. Причина проста: безработные и бездомные белогвардейцы, привлеченные неплохим заработком и быстрой карьерой, валом валили к Нечаеву[740]. Например, только за 4 февраля 1925 г. в Нечаевский отряд уехало более 60 человек[741].
Это во многом было связано с тем, что советские власти на КВЖД уволили всех «антисоветчиков», а в Трехречье, населенном казаками, местные власти обложили поселенцев такими налогами, что многие разорялись и вынуждены были откупаться от китайских чиновников сексуальными услугами своих дочерей.
Но такой наплыв продолжался лишь около года. Поток желающих стать наемниками постепенно сокращался, и пришлось для пополнения отряда и его расширения прибегнуть к вербовке. Она велась обычно так: какому-нибудь офицеру поручалась командировка в тот или иной город, где было много русских, особенно безработных. Там он давал объявления в газеты и нанимал расклейщиков рекламных плакатов, в которых приглашал на китайскую военную службу. Например, полковник Мейер в 1925 г. прибыл в Шанхай, но результаты его поездки удачными назвать было нельзя, так как эти действия не были согласованы с главой местных русских военных, генерал-майором Глебовым, который писал, что Мейер приехал в Шанхай не вовремя, так как тогда практически все русские были заняты на работах. Их наняли как штрейкбрехеров при забастовке китайцев и предложили хорошие оклады, которые они не хотели менять на более маленькие в Нечаевском отряде, да и к тому же с риском для жизни[742].
Для солдат возраст был установлен от 18 до 35 лет. Такие ограничения были определены из-за «тяжести службы»[743]. Но Чжан Цзучан отказался регламентировать возраст русских офицеров. Естественно, они не могли быть моложе 20 лет, так как офицеры периода Гражданской войны редко имели возраст к тому времени меньше 30 лет, а для подготовки командного состава из эмигрантской молодежи требовались годы работы. Такое отношение Чжан Цзучана к русским офицерам было обусловлено тем, что он, бывший хунхуз, не имевший военного образования и умевший лишь хорошо совершать бандитские налеты, с уважением относился к старым офицерам и их опыту, который у многих, как у Нечаева, включал три и даже четыре войны. У таких офицеров, как у будущего начальника Русского отряда в 1928 г. В. С. Семенова, штаб-ротмистра в Первую мировую войну, было много ранений и награды, в том числе и Георгиевское оружие. Подполковник Европеус (Европейцев) имел все русские ордена до Георгия и даже такую экзотическую награду, как Камчатский крест 2-й степени. У других офицеров, таких как Франц, в числе наград были даже ордена Георгия 4-й и 3-й степени, и это не было пределом[744]. Среди младших офицеров были отмечены даже те, кто имел довольно редкий Георгий 2-й степени, дававшийся за исключительную храбрость и геройство. Это говорит в пользу того, что на службу к китайцам часто попадали самые доблестные русские офицеры.
Но вербовочный аппарат не был должным образом отлажен, что доказывает то, что вербовщики нередко переманивали русских из одной части в другую или присылали в качестве солдат детей, которым едва исполнилось 11 лет. Так, 13 августа 1926 г. Тихобразов пишет Шильникову: «Прибыло пополнение в 65-ю дивизию. Носков по дороге растерял почти половину людей. Удивительно нерасторопный тип. Прибыли с ним Гловацкий 14 лет, Александров 14 лет и Малышев 11 лет. Это комплектование какого-нибудь приюта, но уж никак не военной части. Приходилось таких малышей или отправлять обратно, или устраивать для них особый приют. Покорная просьба – моложе 18 лет не отправлять, так как об этом есть приказ Тупана»[745]. Кроме того, Тихобразов отмечал, что очень многие русские мальчики сами сбегали на фронт от родителей[746]. Среди неслужившей белоэмигрантской молодежи это было модно.
Но при самом Тихобразове находился наемник Павел Алексеев, которому было всего 14 лет[747]. При проверке же в январе 1928 г. Конной бригады выяснилось, что много не достигших 18 лет русских наемников служат денщиками при офицерах. Таким денщикам платили по китайским окладам, то есть в полтора-два раза ниже. В. С. Семенов приказал таких денщиков уволить[748].
Недовольно было русское командование и тем, что вербовщики нередко записывали на оклады русских наемников-китайцев[749].
Была проблема и со священниками. Так, долгое время не удавалось найти подходящую кандидатуру даже за 140 долларов и более, которая бы не была замечена в пьянстве[750]. Во многом поэтому в 1926 г. в войсковом храме русских наемников долго не было священника.
Существовала проблема и с переводчиками. Например, за вымогательство в феврале 1927 г. были уволены сразу трое китайских офицеров-переводчиков[751], и штабу Русской группы пришлось озаботиться непростыми поисками знающих одновременно китайский и русский языки.
Но самой главной проблемой было набрать солдат, которые шли сюда со второй половины 1925 г. слабо. В результате во всех почти русских частях, особенно в пехоте, был серьезный некомплект личного состава[752]. К тому времени был исчерпан почти весь «запас» рядовых, и еще тяжелее было их найти после больших потерь в ноябре 1925 г.
Не хватало и унтер-офицеров, особенно вахмистров, в которые нередко производили простых солдат без всякой подготовки[753].
По словам Тихобразова, «пополнение нам нужно как воздух», однако мешало его набору отсутствие денег на вербовку и доставку волонтеров к месту службы[754]. Он приводит пример, что «забота о пополнении частей носит неорганизованный характер. Наибольший приток желающих бывает осенью, когда многие остаются без работы после закрытия летнего сезона. И как раз в это время (в 1926 г.) не было достаточных средств для отправки добровольцев к месту назначения. Вряд ли это можно отнести к недочетам китайского казначейства». Он же отмечает, что «обращение с новобранцами нередко самое небрежное». Это отпугивало многих от такой «работы»[755].
Кроме того, останавливало потенциальных наемников и то, что китайцы часто обманывали добровольцев. Так, генерал Пи Венлин в 1926 г. набрал в Маньчжурии наемников, в том числе и латышей. Один из них, А. Липпа, пишет, что китайцы набрали группу артиллеристов на бронепоезда и, продержав половину года без зарплаты, уволили.
Наконец 24 июня 1927 г. в штабе Русской группы решено было набирать волонтеров так: воинские части, нуждавшиеся в пополнении, сами, а не штаб, посылали Шильникову деньги для вербовки и транспортировки новобранцев. Это упрощало процедуру набора пополнения и снимало со штаба лишнюю головную боль[756]. Но это не снимало остроту проблемы для всей Русской группы в целом. Тихобразов писал Шильникову 25 сентября: «Набор в конную бригаду прекращен за отсутствием денег. До сих пор мы не можем добиться получения денег на формирование бригады. У нас есть масса ассигновок, чеков на банк, а получение денег по ним задерживается. Как будто на днях этот денежный кризис должен быть разрешен»[757]. Однако финансовый кризис Чжан Цзучана был постоянным, и после каждой выплаты денег следовала новая, нередко более продолжительная задержка.
Проще всего обстояло дело с офицерами, которых к середине января 1927 г. был даже избыток. Поэтому тогда офицерам предлагали лишь унтер-офицерские должности[758], и нет ничего удивительного, что, когда в июне 1927 г. генерал-майор русской службы Н. И. Соболевский хотел записаться в наемники, ему предложили только должность писаря в чине поручика штаба, от которой он, после мучительных размышлений, отказался[759].
В то же время, по признанию Тихобразова, были проблемы с образованными офицерами. Дело в том, что во время Гражданской войны многих произвели в офицеры без надлежащего образования, и это потом сказывалось отрицательно. Тихобразов свидетельствует, что «надо будет подбирать опытных офицеров, а то знающих почти нет. Все молодежь и без опыта»[760]. Поэтому даже найти нормального писаря было проблемой.
Другой проблемой было то, что параллельно агентам Шильникова действовала вербовочная группа бывшего студента и полковника китайской службы Голицына. Этот человек занимал столь ответственную должность, несмотря на то что раньше в среде эмигрантов он не раз провоцировал конфликты и проявил себя с худшей стороны[761].
Группа Голицына составляла конкуренцию Шильникову и набирала кого попало, заботясь лишь о получении денег за каждого завербованного, не гнушаясь обманом и обещая золотые горы. Попав в суровые условия жизни наемников, большинство из завербованных сразу увольнялись. Поэтому из набранных агентами Голицына в части попадали не более 10 процентов