[923]. Ему не нравилась и коммунистическая агитация на его территории, подрывающая его власть. Так, председателя Комитета служащих КВЖД Наумова Чжан Цзолин выслал из Маньчжурии как агитатора и «лицо без определенных занятий»[924]. Потом он вообще отменил приказ № 94. Большевики потеряли почти все свои достижения в Китае, которые они имели благодаря соглашениям с Чжан Цзолином.
На Фына в СССР делали в свое время решающую ставку. Ежегодно коммунисты тратили на вооружение его армии более 6 миллионов золотых рублей[925], что было колоссальной в то время суммой.
Поняв, что красные ведут за его спиной двойную игру и что их слова о «вечной дружбе и взаимопомощи» звучат не только у него, но и в стане его злейших врагов, Чжан Цзолин решил, что у него теперь развязаны руки для создания частей наемников из врагов коммунистов. Параллельно ухудшению отношений между им и Москвой Чжан Цзолин с начала 1925 г. резко расширил уже имеющийся штат русских наемников в своих войсках.
Видя, что белогвардейцы играют в китайских событиях важную роль, коммунисты решили не ограничиваться лишь советниками Коминтерна в Китае и стали оказывать «своим» китайским маршалам помощь оружием, боеприпасами и военными советниками. По данным Лукомского, они шли даже на подкуп тех маршалов, которые тогда были для них интересны[926]. Коммунисты, укрепившиеся в Китае, дошли до того, что пытались в 1925 г. отравить Чжан Цзолина[927].
Чуть позже контрразведка Чжан Цзолина раскрыла заговор против него хунхузов и генерала Ян Чжоу, подкупленных коммунистами. В конце 1925 г. сотрудники военного отдела пекинского посольства Сейфуллин (Лапин) и Примаков вступили в переговоры с главарями хунхузов, чтобы они подняли против Чжан Цзолина восстание во всех его трех провинциях. Им были обещаны оружие, деньги и убежище в случае неудачи[928]. В мае 1926 г. вице-консул в Мукдене Донецкий (Сухоруков) договорился от имени Фына с главарями хунхузов Сун Чанфа и Ван Те, у которых были шайки до 1500 человек, что они поднимут восстания. В случае победы им были обещаны должности командиров полков армии Фына, а предводителя хунхузов Ли Яньшена, жившего богатым рантье в Гирине, обещали сделать комбригом.
Так, в нарушение договоренностей 1924 г., коммунисты свободно распоряжались во многих местах Китая. Тогда центр их активности перешел от Фына из Калгана в Пекин. Чтобы подготовить свержение Чжан Цзолина, коммунисты начали активную пропаганду в его войсках. Агенты белой контрразведки еще 29 марта 1925 г. отмечали, что «кучер советского консула в Маньчжурии с другим неизвестным русским покупал на барахолке в Маньчжурии китайское военное обмундирование для агитаторов. В связи с забастовкой в Англии красная пресса усилила пропаганду среди китайцев, давая им понять, что настало время для освобождения Китая от английского гнета. На станции Маньчжурия и в Чжалайноре были разбросаны прокламации на китайском языке, в которых говорится, что Советы поддерживают Фына и что они отправляют к нему в Калган 10-тысячную армию. Прокламации призывают китайских рабочих к поддержке Фына и свержению Чжан Цзолина. Для этого им рекомендовано всюду организовать ячейки и послать выборных представителей в Ханькоу. На рабочих эти прокламации имеют некоторое влияние»[929]. Видя подготовку восстания, белогвардейцы обратились к Чжан Цзолину с предложением расширить свое присутствие в его силах. Был поднят вопрос и о совместной охране КВЖД, так как была угроза захвата ее красными и прекращения движения на железной дороге. Однако «китайцы ответили, что Китай есть Китай и они достаточно сильны, чтобы охранять свою территорию собственными силами»[930].
Но бояться было чего. Купленные коммунистами железнодорожники, например в провинции Хайлар, накануне и во время мятежа сжигали специально больше угля, чем шло его реально, и откачивали воду, чтобы замедлить движение паровозов[931]. При восстании это грозило Чжан Цзолину катастрофой. Тогда коммунистам удалось подкупить мукденских генералов Го Сунлина и Куо Сонгмина. Московское казначейство регулярно переводило им большие денежные суммы. Благодаря им они регулярно платили своим войскам жалованье, и потому не было особого труда заставить их выступить против пахана Корявого[932].
В это время между СССР и Японией началась борьба за влияние в Китае, и коммунисты любым способом пытались свергнуть ненавистного им Чжан Цзолина. Они сплели целый клубок заговора против Чжан Цзолина. В него была втянута и жена Го Сунлина, редкая красавица[933]. Они подкупили также генерала Ян Чжоу, служившего на ответственном посту на КВЖД и одновременно бывшего начальником гарнизона Харбина, выплатив ему огромные деньги. Он готовил в Харбине «переворот с резней». Многие удивлялись, откуда у Ян Чжоу такие деньги – неожиданно он выстроил в Харбине огромный кинематограф «Гигант», стал покупать собственность и тратить громадные суммы. Это и засвечивало генерала: в подвалы «Гиганта» свозилось оружие из СССР.
Хотя предотвратить мятеж не удалось, нельзя сказать, что ничего не делалось для его недопущения. Еще за полгода до мятежа, в июне 1925 г., китайская полиция изучала работу торговых предприятий Центросоюза, Госторга и других советских организаций, которые выполняли задания Коминтерна. Результатом стал нажим на них. Их членам запретили заниматься военной подготовкой, что они делали под видом спорта. Это было и следствием того, что в июле того же года жандармерия обнаружила два склада с прокламациями, призывающими к восстанию против Чжан Цзолина. На случай возможного вторжения советских войск были приняты меры к укреплению обороны Маньчжурии[934]. Но, несмотря на регулярные предупреждения китайцев, через станцию Маньчжурия до самого мятежа продолжало идти Фыну оружие. О размерах поставок можно судить уже по одному факту: только в первых числах марта 1925 г. Фыну было доставлено через этот пункт 6 тысяч винтовок, 2 орудия и другое вооружение[935].
Делалось это до тех пор, пока белогвардейцы не стали бить в набат, обличая местные власти и войска в том, что они подкуплены коммунистами и поэтому закрывают глаза на транзит через их территорию оружия. Чжан Цзолин принял меры, и на станции Маньчжурия был задержан ряд советских караванов с оружием. При расследовании выяснилось немало интересных фактов, ставших основанием, чтобы взять под усиленное наблюдение все местные еврейские мастерские, «откуда могли идти припасы Фыну» по определению китайской стороны[936]. В них коммунисты наладили выпуск оружия и боеприпасов прямо на китайской территории!
По сигналу из Москвы Го Сунлин в ноябре 1925 г. поднял мятеж среди войск Чжан Цзолина. Казалось, что песенка Корявого спета, ведь даже его сын Чжан Сюэлян, потерявший голову из-за жены Го Сунлина и готовый по одному знаку выполнить любое ее желание, выступил против него. Он должен был совершить переворот в самый последний момент во дворце Чжан Цзолина. В это время по заранее спланированному коммунистами сценарию Фын ударил по Чжан Цзолину с другой стороны и стал успешно продвигаться по его территории. Положение последнего стало отчаянным, но в дело сначала вступил цицикарский губернатор У, остановивший на время противников Корявого, а потом вмешались японцы, высадившие в декабре 1925 г. свои войска в районе Тяньцзиня. В довершение всего заговор Ян Чжоу и Чжан Сюэляна был раскрыт 4 января 1926 г., то есть за одиннадцать дней до намечавшегося переворота. По данным белогвардейцев из Харбина, «это была 4-я попытка большевиков истребить нас. Но эта последняя попытка была самой опасной и самой страшной»[937].
Го Сунлин оказался в тяжелейшем положении – с одной стороны японцы, а с другой – войска Чжан Цзолина. Правда, маньчжурскому диктатору это вмешательство стоило дорого – он был вынужден продлить аренду Маньчжурии японцами еще на девяносто девять лет. В итоге дивизия японцев, переодевшись в китайскую форму, с помощью верных Корявому войск разбивает мятежников. Го Сунлин пытался бежать вместе со своей женой, переодевшись крестьянами, но был пойман. Лидеры мятежа вместе со своими женами после мучительных пыток были казнены[938].
Карахан призывал советское руководство вмешаться в события и помочь мятежнику. Но в Москве тогда еще боялись осложнений на Дальнем Востоке и не хотели вмешиваться в ход событий, опасаясь столкновений с Японией. Коммунисты ограничились лишь тем, что в разгар событий, имевших место с 22 ноября 1925 г. по 15 января 1926 г., советский управляющий КВЖД Иванов и Дорожный комитет неожиданно закрыли для мукденцев движение по южной линии железной дороги, блокировав подвоз подкреплений и боеприпасов для верных Чжан Цзолину войск Цицикара[939].
Губернатор У не посмотрел на «неприкосновенность» коммунистов и приказал действовать против них решительно. В итоге цицикарские солдаты стали жестоко бить доркомовцев. К ним присоединилась железнодорожная полиция, начавшая аресты саботажников, в том числе Иванова. Были уволены многие русские из железнодорожной полиции, заподозренные в участии в мятеже. Несмотря на задержку, на КВЖД У быстро навел порядок и подоспел на помощь Чжан Цзолину. В подавлении мятежа также участвовали и русские летчики. Один из них, Лейкин, был свидетелем, как «Чжан Цзолин, узнав о роли своего сына в заговоре, рассвирепел, бил его по лицу, швырял в него чашками, приказав перестрелять всех его офицеров. Сына своего все-таки он пощадил»