[1088]. «Исчезнувшее в Европе пиратство процветало в китайских водах. Вооруженные пираты садились на пароход под видом пассажиров. В намеченном месте они захватывали пароход и, заняв капитанский мостик и машинное отделение, заставляли вести судно туда, где их ждали мореходные джонки, на которые они перегружали добычу и пересаживались сами»[1089].
Чтобы эффективно бороться с ними, вход в машинное отделение и на капитанский мостик ограждали металлической сеткой и охраняли. Пассажиров, особенно китайцев, тщательно обыскивали, и во время движения судна охрана не спускала с них глаз[1090]. В результате пиратство пошло на убыль, хотя русским не раз приходилось вступать с пиратами в ожесточенные схватки. Если в 1920-х гг. нападения совершались почти каждую неделю, то в начале 1930-х гг. их было только два. В 1920-х гг. среди русских «антипиратов» были жертвы в столкновениях с морскими разбойниками. Так, на английском пароходе в неравном бою с пиратами был убит русский охранник Терентьев[1091].
Сначала русских набирали в общие антипиратские отряды, а в 1930 г. была создана Русская группа антипиратской охраны. Не последнюю роль в этом сыграло то, что от рук четырех пиратов-немцев погиб капитан маленького парохода Воронцов. Именно на таких пароходах служба у охранников считалась самой опасной.
Инициатива ее создания принадлежит начальнику полиции Гонконга Уолфу. Основой состава группы стали 32 русских эмигранта из шанхайской муниципальной полиции. Их задачей была охрана пароходов компаний «Батерфильд энд Суайр» и «Канадиан Пасифик». Как правило, охрана на больших судах состояла из 2 русских сержантов и 8 констеблей под руководством начальника охраны-англичанина. На более мелкие суда обычно ставили 1 русского сержанта, вооруженного револьвером, русского констебля и 6–7 китайцев, вооруженных винтовками. Каждая охранная группа имела пулемет. Контракт на службу подписывался на три года, после которых полагалось три месяца отпуска с сохранением содержания. Оклад был очень солидным: для констеблей – 95 долларов Гонконга и 120 – для сержантов. Это в несколько раз превышало среднюю зарплату того времени русских Южного Китая. Кроме того, охранники получали полный комплект обмундирования, квартиру и прибавки за каждый сданный экзамен по китайскому языку. В свободное от рейсов время русские «антипираты» несли полицейскую службу на пристанях и по осмотру китайских пароходов и джонок. На этой службе особенно отметились сержанты Русаков и Бяков, констебли Баровенко, Чернев, Грейт, Иванченко, Лушпин и другие.
Во время одного из рейсов был убит русский начальник охраны Матвеев, а тело его пираты выбросили в море[1092]. Произошло это во время первого же рейса Матвеева. Накануне он прошел инструктаж: «Главное, будь осторожен при посадке пассажиров на пароход, тщательно осматривай каждого пассажира-китайца, не забывай, что твоя жизнь зависит от того, насколько хорошо ты их осмотришь. Проворонишь – первая пуля тебе»[1093]. Интересно, что Матвеев тогда только что прибыл из Русской группы Чжан Цзучана с базы Цинанфу и для службы он получил старый пароходик с таким же названием столицы Шаньдуна! Матвеева поставили командиром охраны над тремя русскими двадцатилетними студентами-охранниками потому, что он не выпускал оружия с Первой мировой войны, а они умели лишь удовлетворительно стрелять из охотничьих ружей.
Пароход отправился из Циндао в Шанхай, откуда надо было забрать двести американских и английских школьников и доставить несколько сотен китайцев, в том числе десяток богатых купцов. Матвеев, помня указания, тщательно обыскал китайцев, но богачей-купцов почти не обыскивал. Правда, студентов-охранников, плававших уже не раз, удивило такое количество богатых китайцев на одном корабле, но они смирились с приказанием Матвеева не чинить им тщательного осмотра. Эта ошибка стала для него роковой. «Купцы» неожиданно перелезли железную изгородь, отделявшую пассажиров от команды парохода и его жизненно важных помещений, убили Матвеева и разоружили других охранников. Матвеев пытался оказать сопротивление и, когда увидел, что пираты лезут за изгородь, бросился в свою каюту, где лежало его оружие, но в этот момент «купцы» его буквально изрешетили. В него попало не менее десяти пуль[1094]. Другие русские охранники были связаны, но не пострадали.
В итоге в назначенное время пароход в Шанхай не пришел, и лишь почти через месяц выяснилась судьба его и пассажиров[1095].
Когда пиратство пошло на спад, русских перевели на службу в полицию Гонконга.
Русские в китайской полиции
В 1920—30-х гг. русские активно шли в полицию и железнодорожную охрану. «После перехода полиции на КВЖД китайской администрации в ней выделили Внутреннюю охрану, в обязанность которой входил контроль безопасности состояния железнодорожных сооружений от вагонов до мостов, конвоирование артельщиков и пр. Ее начальником назначили бывшего начальника штаба Заамурского округа генерала Н. Г. Володченко»[1096]. Русские на этой службе нередко достигали больших высот, многие высшие должности в полиции Харбина были заняты русскими. Начальником полиции Циндао также был русский[1097]. Только в Шанхае, Гонконге и Тяньцзине служило полицейскими более тысячи русских.
Большое внимание русскими полицейскими уделялось политическим делам. Особенно продуктивно этим занимался надзиратель Харбинского уголовно-разыскного отделения Гиацинтов. Он настолько сильно вредил советским спецслужбам, что они его устранили, подослав наемных убийц. Известно было только то, что скрывшиеся с места преступления имели советские паспорта. По данным эмигрантов, «Гиацинтов был одним из деятельнейших работников полиции, все свои силы отдававшим борьбе с большевиками. Он сам проводил «политические дела» и не раз обезвреживал работу коммунистов, разоблачая их преступную деятельность»[1098].
В 1928 г. русско-бурятский отряд Уржина Гармаева, бывшего офицера атамана Семенова, перешедшего в подчинение китайских силовых структур, сыграл большую роль в подавлении Баргинского восстания монголов против Китая, направленного коммунистами для отторжения этого района[1099].
И до и после этого он улаживал отношения местных властей с отрядами белых партизан, которые совершали отсюда налеты на территорию СССР и нередко вступали в столкновения с китайцами.
Во время конфликта 1929 г. на КВЖД русские полицейские и жандармы нажили целые состояния. Ильин, состоявший в японской жандармерии, 25 января 1929 г. писал о русских полицейских на китайской службе: «Харбин. Арестовали целую пачку большевицких деятелей. Их допрашивал сегодня вечером сам Троицкий в главном полицейском управлении. Я заехал за ним и попал как раз к допросу. Вижу еще каких-то двух особ. Одна – жена Воротеляка, другая – сестра. У обеих – вид девчонок. Обе струсили. Троицкий говорит, что идет за них неимоверная торговля и большевики торгуются с китайцами, и уверяет, что рано или поздно сторгуются и всех выпустят. Все допросы и прочее – для виду, чтобы подороже слупить! Среди советских служащих КВЖД – паника, и они удирают отсюда. Русские полицейские и чины сыскного отделения наживают огромные деньги. В Хуаньхедзах начальник уголовного розыска Баус, помощник пристава Михайлов, полицейские – пользуются случаем и дерут с уезжающих вовсю. Баус великолепно одет, в отличном пальто с каракулем, розовый, смеющийся, болтливый. Что-то в нем есть от достоевщины, в этом типе. Вор, провокатор, совершенный негодяй, верткий, ловкий, а с первого взгляда может казаться простодушным, веселым болтуном. В Харбине еще проще – там кто-нибудь из сыскного отделения является к богатому коммерсанту, имеющему советский паспорт. Он заявляет, что так как он, мол-де, на подозрении, то его могут арестовать и посадить в тюрьму Сумбей, где уже сидят наиболее активные советчики, а потому пусть выбирают – или арест сейчас же, или 5 тысяч иен! Эти сыщики так наживают десятки тысяч!
Ужас, что такое!»[1100]
Но тогда же русская полиция не могла справиться с валом преступности, захлестнувшей Маньчжурию после отступления от границы разбитых китайских дивизий. По словам жандарма Ильина, «китайские солдаты, разбитые большевиками, бегут и грабят все на своем пути»[1101].
Весь 1929 г. был просто райским для русских полицейских и жандармов. Особенно страдали от них богатые евреи. В октябре того же года Советская армия разбила армию Чжан Сюэляна, и в Маньчжурии наступил хаос, русские силовики еще больше обнаглели. Жандарм Ильин писал: «Русская полиция крала всегда. А кто у нас взяток не брал? В Харбине, в русском сыске в большинстве служат отъявленные мерзавцы. Начальник железнодорожной полиции, генерал Митрофанов, прослужив 10 лет, повез в Канаду около 100 тысяч! Начальник уголовного розыска Киреев тоже уехал богатым человеком. Огромные деньги нажил после него Волков и т. д. Самое ужасное, что эти господа наживаются тем, что «работают» вместе с преступниками. Уводы, например вымогательства, почти все совершаются с ведома розыска и полиции, и выкуп, разумеется, попадает, в известной доле, к ним в карман. Сейчас же творится форменная вакханалия!»[1102]
Однако если китайцы сквозь пальцы смотрели на взяточничество русских силовиков, то они строго карали за участие в политических организациях, особенно неугодных местным властям. Так, за участие в организации Дитерихса полковник Багров (Бодров), помощник пристава, после предупреждения, что в случае повторения подобного он будет уволен, был переведен в другое место