Русские эмигранты на службе в Волонтерском корпусе Шанхая
В 1923 г. из Владивостока неожиданно для властей Шанхая прибыла группа сибирского казачьего генерала Глебова. Появление флотилии их вызвало в Шанхае переполох. Сначала русских приняли за пиратов, и пришлось потратить немало усилий, чтобы доказать свои миролюбивые намерения. Глебов отказался интернироваться и сдать оружие, заявив, что «это не в нашем российском духе»[1104]. Поэтому долгие месяцы русским не позволяли сходить с кораблей. Дело в том, что международные власти Шанхая знали, что большинство русских из эскадры Глебова бежали из России буквально в том, что надето на них, и не имеют средств, чтобы жить достойно. Появление тысяч нищих русских в Шанхае могло толкнуть китайское население на выступление. Англичане и другие иностранцы Шанхая проводили политику, по которой в глазах китайцев белый человек был неизменно богатым и сытым. Если кто-то из белых разорялся, его постигала какая-то неудача или он начинал пить, международные власти в 24 часа высылали такого человека из Шанхая, чтобы этого не видели китайцы. Появление же на улицах Шанхая огромной массы нищих русских должно было вызвать, по мнению иностранных властей, катастрофу.
Однако Глебову однажды это надоело, и он без разрешения приказал отряду выгружаться в городе. Это спровоцировали сами власти Шанхая, приказавшие в 1924 г. русским убираться отсюда. Англичане приказали спустить Андреевские флаги с кораблей и сдать оружие, угрожая в противном случае применить в отношении их силу[1105]. Выбора у русских не было. Топливо кончалось, и отплыть было невозможно. Денег и продуктов не было. В отчаянии глебовцы приготовились к битве, иностранцы спасовали. Их корабли приготовились обстреливать русские суда, но Глебов продолжал высаживать свой десант в Шанхае на виду у англичан, не осмелившихся дать бой из-за малочисленности сил и боязни, что столкновение белых вызовет выступление китайцев. При высадке Глебов навел на Шанхай пушки. На угрозы Бэлла, члена Международного совета Шанхая, задействовать английскую эскадру Глебов заявил, что, пока это произойдет, он разнесет своими орудиями весь сеттльмент Шанхая[1106]. Англичане по достоинству оценили доблесть русских, и это впоследствии сыграло им на руку.
Первые месяцы после высадки на берег стали для русских настоящим испытанием. Глебов продолжал решительные действия. Увидев, что бывший русский консул Шанхая Гроссе не желает помочь своим русским, Глебов арестовал его. Дело в том, что Гроссе, обладая значительными связями среди иностранцев, мог сильно облегчить жизнь эмигрантам. Арест Гроссе продолжался до тех пор, пока он не согласился исполнять свои прямые обязанности[1107]. Хотя уже тогда Гроссе проявлял свою «розовую окраску», проявляя доброжелательность к «новой власти» в России, он помог эмигрантам содействием их «юридическому оформлению». Его жена и английские дамы организовали бесплатные столовые для русских и получение помощи для детей[1108].
Зарабатывать бывшим наемникам сначала приходилось лишь тяжелым физическим трудом. И хотя они продали часть кораблей в 1924 г. Чжан Цзолину, например транспорт «Защитник»[1109], и выручили неплохие деньги, это не решило проблему. Во-первых, стоимость кораблей сильно упала, а во-вторых, русских было слишком много, чтобы этих денег хватило надолго. Кое-кто просил милостыню, а многие женщины стали проститутками. Даже к началу 1950-х гг., когда большинство русских в Шанхае стали неплохо зарабатывать, каждая десятая русская женщина занималась проституцией. Это в глазах властей Шанхая разрушало порядок, возводимый ими десятилетиями: «белый – господин, китаец – раб». Не случайно на иностранных концессиях Шанхая и других городов можно было увидеть такие знаки с надписями: «Собакам и китайцам вход воспрещен»[1110]. И это на китайской земле!
Китайцы увидели, что среди белых тоже есть богатые и нищие, это говорило о том, что между ними также есть неравенство и вражда, а значит, белые – не такие сильные, как кажется. Поэтому англичане пытались выдавить русских из Шанхая под предлогом, что они – преступники, попрошайки и проститутки, организовав против них травлю в печати. Им мешало то, что хоть они и лидировали в управлении городом, но не могли заручиться поддержкой других иностранцев Шанхая, участвовавших в управлении, – японцев, французов, итальянцев и других. На деле оказалось, что преступников среди русских немного, занимались они тем, к чему большинство китайцев тогда было не приспособлено из-за низкой грамотности[1111].
Еще в конце 1924 – начале 1925 г., когда в Шанхае начались боевые действия, на международном сеттльменте мобилизовали Волонтерский корпус, так как возникла опасность погрома иностранцев. К обороне подключились кадеты Омского и Хабаровского корпусов. Они получили винтовки и возвели баррикады на угрожаемых направлениях[1112]. Но после того как опасность для иностранцев миновала, кадетов распустили.
В 1925 г. русские снова спасли Шанхай. Китайские рабочие, подбиваемые коммунистами, объявили всеобщую забастовку и парализовали жизнь города. Требования забастовщиков были невыполнимы, но надо было срочно возобновить работу. Выручили тысячи русских штрейкбрехеров, которые сорвали забастовку и свели на нет усилия коммунистов[1113]. Так началась дружба русских Шанхая и члена иностранного совета Бэлла, в будущем вызвавшая более тесное сотрудничество с международными властями[1114].
В конце 1926 г. положение в Шанхае снова обострилось. Чан Кайши устроил печально знаменитый Северный поход и продвигался к нему. Один из его лозунгов был против засилья иностранцев в Китае и уничтожения иностранных концессий. Этот лозунг был особенно популярен среди китайцев в Шанхае, где иностранцы занимали доминирующее положение. В январе 1927 г. в Шанхае в связи с этим ожидались крупные беспорядки, подобные тем, что произошли накануне в Нанкине, Ханькоу и Киукианге, где пострадали иностранные концессии. Коммунисты умело разогрели миллионы китайцев на борьбу против «империалистов», выставляя их виновниками всех бед Китая. Население Шанхая было шокировано происшедшими погромами: китайцы грабили концессии и убивали «длинноносых дьяволов», как они называли европейцев[1115]. Положение шанхайского маршала Сун Чуанфана, в войсках которого были русские, стало непрочным. Китайцы Шанхая поддерживали Чан Кайши, поэтому падение Суна было делом ближайшего будущего. Сил на международном сеттльменте для обороны не хватало. Между тем власти советовали нечаевцам держаться подальше от города, чтобы «не провоцировать китайское население на выступление»[1116].
Флотилии с войсками – вызванная помощь из стран Европы – были еще далеко, а японцы защищали лишь себя, не желая поддерживать конкурентов-европейцев. В то же время 16 января 1927 г. под Шанхаем появились войска Чан Кайши, готовые вторгнуться в него и разгромить, перебив «длинноносых чертей». Появились данные, что при наступлении китайское население готовится восстать и ударить иностранцам в тыл. Тогда на экстренном заседании шанхайского муниципального совета власти обратились к Глебову, прося помочь в охране города от мародеров[1117]. После 1923–1924 гг. Глебов имел огромный авторитет, иностранцы знали его очень решительным генералом и были готовы передать ему защиту города. Но англичане были против этого, предположив, что неизвестно, как поведет себя Глебов, если дать ему оружие и вооружить всех русских. Вице-председатель муниципального совета Бэлл предложил компромисс – Глебов создает русский отряд, сила которого не превысит Волонтерский корпус. Поэтому ограничились созданием 21 января 1927 г. русского отряда, по числу штыков равного батальону[1118].
Глебов был популярной фигурой среди китайских маршалов, и они приглашали его на службу. Но он выдвинул условие, которое они не приняли, – установление единого командования над всеми русскими частями[1119].
Такой шаг иностранцев был очень символичен, так как еще совсем недавно те же власти никак не реагировали на поднятую русофобскими кругами из колониальной знати кампанию на русских. Теперь они же обратились за помощью к тем, кого только что называли «преступниками и бродягами», стремясь укрыться за русскими штыками от гнева китайцев.
При создании отряда большие трудности вызвали свои же русские. Против этого выступили бывший русский консул в Шанхае Гроссе, полковник Колесников, редактор газеты «Россия», в которой он стравливал между собой эмигрантов, и генералы Дитерихс, Бурлин и Оглоблин. Они обратились к эмигрантам с призывом не вступать в отряд. Колесников клеветал на Глебова, что тот «торгует людьми, и согласился на низкий оклад жалования русским волонтерам». Гроссе также заявил, что оклад добровольцам надо поднять в три раза и заключить контракт на определенный срок. Но эта критика была неоправданной, так как рядовой отряда получал 60 долларов в месяц, тогда как большинство русских жили на 40 долларов[1120].