После двухмесячного затишья, когда стороны готовились к решающей схватке, в октябре бои возобновились. В конце этого же месяца русские предприняли наступление на Даванчен. Ожесточенные бои на его подступах шли несколько дней, но город русским из-за огромного перевеса сил врага взять не удалось. Положение не спасло и введение в бой русскими бронемашин, одну из которых повстанцы подбили. Потери ожесточили обе стороны. Особенно большими они были у мусульман. Из числа подтвержденных потерь у русских погибли капитан Князькин, сотник Фокин и казак Бойков. Видя, что 2 тысячам русских не одолеть 20 тысяч мусульман, Паппенгут отдал приказ об отходе к озеру Сайгу. По его приказу пленные мусульмане были зарублены. За время отхода отступавшие подвергались ожесточенным атакам врага, только 1-й Русский полк потерял убитыми семь человек. Угроза снова нависла над Урумчи. Русские отсиживались там и в других городах, не желая лить кровь за китайцев. Новый губернатор, зная, что в этой ситуации он может серьезно рассчитывать только на русских, которых он одновременно опасался, неожиданно обратился за помощью к коммунистам. Они обещали ему независимость Синьцзяна и помощь в обмен за выдачу им белогвардейцев. Во время секретных переговоров с представителем СССР Погодиным Шену предложили арестовать Паппенгута и его окружение, произвести в отряде чистку, оставив его после этого при себе лояльной боевой единицей. Накануне этого коммунисты уговорили китайские власти раздробить русский отряд на части, чтобы их было легче нейтрализовать.
Шен Шицай колебался, не решаясь на акт предательства людей, которые ему помогли получить власть и не раз спасали от восставших. Однако сами русские офицеры, видя, что властелин Синьцзяна нарушил обязательства и принял сторону СССР, решили отстранить Шен-дубаня от власти. Пока он колебался, коммунисты подговорили на предательство одного из помощников Паппенгута, Быхтеева (Бехтеева), который арестовал руководителей отряда и разоружил белогвардейцев с помощью китайских и советских войск. Среди войск Паппенгута были засланные коммунистами агенты[1245], и это облегчило нейтрализацию белых. Крушение Паппенгута произошло из-за того, что полковники Быхтеев и Антонов сами стремились к власти в крае и не могли удовлетвориться ролью, которую они играли у Паппенгута. Не удовлетворило Быхтеева и то, что он только что был назначен генералом. Ему хотелось большего. Быхтеев предал Паппенгута и других офицеров и рассказал все китайцам, когда уже был готов план свержения Шена. В итоге Быхтеев на время стал командующим белогвардейским отрядом, а Антонов – «военным советником дубаня».
В итоге Паппенгута и двенадцать его соратников арестовали 10 декабря 1933 г. Вместе с ними схватили ряд китайских генералов-антикоммунистов и иностранцев, на которых были данные, что они участвуют в заговоре. Среди арестованных были коммерсант Гмыркин и три командира русских полков. Гмыркина заковывал в цепи сам брат Шена. При этом заковывали не только руки, которые закручивали назад, но и ноги. По данным эмигрантов, «началась полоса бесчеловечных пыток и страданий, без каких бы то ни было видов на спасение. Когда приводили пленников, их всегда окружали вооруженные револьверами солдаты. По приводе остальных русских белых офицеров от жестокой безнадежности Гмыркин, по свидетельству сидевшего с ним иностранца-бизнесмена Дорна, проронил: «Теперь пиши пропало, по требованию с той стороны границы всех нас перестреляют»[1246]. В ответ на это полковник «М. Д. Шелестюк высказал предположение, что сделать этого китайцы не посмеют. В тот же миг брат дубаня, караульный полковник Шен, без всякого суда и следствия, вынув револьвер, убил в тюремной камере ничего не подозревавшего Шелестюка, сидевшего в 2 шагах от Дорна»[1247].
На другой день трех русских офицеров перевели в дворик, где производились секретные казни. По данным Дорна, всех арестованных вместе с китайцами «поместили в одну камеру, двери которой запирались 5 замками, забаррикадировались дополнительными железными штангами и закреплялись цепями. Днем и ночью на крыше помещения стояли на карауле 4 солдата, а перед дверью – 8. Для пущей надежности цепи на ногах пленников были укреплены заклепками. В утренние часы к двери тюрьмы неоднократно подходил сам дубань Шен с личной охраной из 12 человек. Всякий раз он отдавал распоряжения иметь за пленниками строжайшее наблюдение. У них все отняли: бумагу, карандаши, деньги и прочее»[1248].
Шен Шицай так боялся пленников, что изолировал от остальных, по отдельности, Гмыркина и Паппенгута со сломанной ногой, которая была в гипсе. Очевидно в качестве новогоднего подарка, Шен Шицай преподнес узникам другой «сюрприз»: 31 декабря 1934 г. их вывели в полночь и посадили в отдельные камеры размером 2 × 2,5 метра с двойной дверью.
В это время к Урумчи подошел Ма Дзуин и Шен Шицай держался из последних сил. Наступление мусульман на столицу началось в ночь на Рождество. Осада началась 11 января 1934 г. при крайне неблагоприятных для Шен Шицая условиях: у Ма Дзуина было 22 тысячи фанатиков-бойцов, а гарнизон Урумчи был сильно подавлен арестом русских и маньчжурских офицеров. Внезапным ударом мусульмане захватили аэродром Урумчи с самолетами Шена, на которых они стали летать над городом, особенно пристально наблюдая за советским консульством. Обложив Урумчи, мусульмане двинулись на Чугутак и с ходу овладели им, но ненадолго. Выбитые частями 21-го стрелкового полка Красной армии Волгина, они отступили на Манас, а затем повернули на Кульджу. Еще 26 ноября 1933 г. местный начальник Чен Пейянь перешел на их сторону. Арестовав своего военного советника Вяткина и захватив склад оружия, он двинулся с набранными в городе местными жителями на помощь Ма Дзуину.
Как ни странно, но надежда на спасение узников была только на повстанцев. По общим данным, Ма Дзуин в случае штурма легко взял бы Урумчи, так как силы Шена очень сильно уступали по численности и боевому духу. Но разведка у Ма Дзуина была поставлена плохо, и он не знал, что все бившие его полководцы находятся в тюрьме. Знай он это – мусульманская орда немедленно атаковала бы столицу Синьцзяна и смяла деморализованный гарнизон Урумчи[1249], но Ма Дзуин выжидал, а время работало против него.
В дело вмешалась Красная армия, перешедшая границу. Всего в операции против мусульман участвовало от 7 до 10 тысяч до зубов вооруженных советских солдат и офицеров. Многие части Красной армии были переодеты в белогвардейскую форму с погонами. У них было введено обращение «господин поручик» и т. д. Делалось это, чтобы обмануть бдительность войск Паппенгута, которые в предстоящей операции считались главным противником, а не мусульмане. Красные части поддерживала авиация и бронеавтомобили. В районе Кулчака они разбили повстанческую армию Илихо и пошли деблокировать Урумчи.
Тогда в тюрьме оставалось лишь шесть русских офицеров. Паппенгут и его ближайшие помощники были вывезены в СССР и расстреляны. Ему вменили в вину организацию «переворота 12 апреля», благодаря которому к власти пришел Шен Шицай, с которым и сотрудничали коммунисты!
С начала осады Урумчи Шен усилил охрану пленников. Кормили их очень плохо, но не столько для издевательства, сколько для того, чтобы ослабевшие арестанты в случае бегства не ушли далеко. В день они получали по две лепешки и похлебку с примесью растительного масла, называвшуюся тюремщиками «супом», скоро замененный двумя чашками кипятка. В это время рядом с ними шли ожесточенные бои. По словам Дорна, «пули и снаряды то и дело попадали во двор тюрьмы. Стояли трескучие январские морозы. Клетки пленников не отапливались, причем приказано было не оставлять двери закрытыми, отчего было еще холоднее. Кроме того, в случае попытки бегства пленных или сдачи тюрьмы приказано было их расстрелять»[1250].
К концу января в живых оставались четыре русских офицера и Гмыркин. Европейцев, в том числе и русских, поместили с 30 арестованными китайцами, военными и гражданскими, в общей камере 20 × 25 метров. Сделано это было, чтобы можно было всех сразу быстро перебить. При этом у них отобрали все, кроме летней одежды. По данным Дорна, «неимоверно страдая от трескучего мороза, пленники то ежились на холодном канне, то на полу, ожидая ежеминутно, что их выведут в расход»[1251].
Ночью 20 января 1934 г. Дорн проснулся от ужасного рева человека. По голосу он узнал Гмыркина, отделенного от остальных: «Душу леденящий крик прекратился лишь спустя минуты 2–3, переходя постепенно в захлебывающееся хрипение, а потом все смолкло. Гмыркина вызвали ночью якобы для допроса. Как только он вышел из своей кельи во двор, его стали рубить китайские солдаты до тех пор, пока он не упал замертво»[1252].
Других девять русских, как и Гмыркина, зверски убили в Урумчи сами китайцы. Их тела вместе с телами пяти маньчжурских генералов выбросили за ворота тюрьмы Урумчи, и они были растащены волками[1253].
Во время осады Урумчи 1-й Русский белый полк, блокированный в столице, прорвав окружение, вышел к крепости Саньчжи, занятой к тому времени советским 21-м полком. Во время ночного боя при выходе из окружения погибли офицеры Рыхликов, Красиков, Турушев, Саламахин, Пугин и другие. Спустя три дня соединенные советско-белогвардейские части, включая 60 кавалеристов Иманова из крепости Саньчжи и подошедшего подкрепления – отряда Белова и батальона китайской пехоты, – начали контрнаступление на столицу. Мусульмане были атакованы на берегу реки Тутун в 50 километрах от Урумчи. В ходе яростных боев, которые шли несколько дней, часть войск Ма Дзуина была окружена и не менее 200 мусульман были изрублены казаками на льду, другая часть оказалась прижатой к горам и также уничтожена